Артикль

ИЕРУСАЛИМСКИЙ МЕМОРИАЛ СИДНЕЯ ДЖАКСОНА

Элияху БЕН – МОРДЕХАЙ

В "Иерусалимском клубе бокса" состоялся турнир, посвященный памяти Сиднея Львовича Джаксона – легендарного тренера и спортсмена, одного из отцов-основателей прославленной советской школы.

Как и в прошлые годы, турнир был открытым. За золотые медали и Главный Кубок дрались более сорока бойцов из шести сильнейших команд. Во всех весовых и возрастных категориях, включая девушек.

Хочу напомнить, "слабым" полом в боксе сегодня не удивишь. К примеру, одна из участниц турнира Кристина Стадник, нанесла поражение своему одноклубнику Шаю Голану. Но об этом малость попозже…

Парад участников открыл Эли Леви – представитель Иерусалимской Федерации спортивных обществ, ответственный за боевые единоборства. Он поздравил тренеров команд и участников с финалом. Пожелал успеха в предстоящих боях. Поблагодарил болельщиков и зрителей на трибунах. Офицеров армии и полиции - воспитанников клуба. Выразив благодарность братьям Эли и Гершону Люксембург, ученикам и воспитанникам Сиднея Джаксона, а нынче - тренеры Иерусалимского клуба. Отметил отличную организацию турнира, который стал одним из значительных событий в спортивной жизни столицы. Да и всего израильского бокса в целом.

Затем на помост поднялся Арик Друкман – Председатель Федерации бокса Всеизраильского Маккаби.

Арик Друкман известный тренер. Команда его "Нешер Азария" – одна из сильнейших в Израиле. Самое удивительное, что эти парни исключительно мошавники. Команда грозная, способная нанести поражение многим европейским сборным.

Взяв микрофон в руки, Арик выразил сожаление, что на нынешние бои не смогли приехать команды Ашдода, Ашкелона, Сдерота…

- Сильнейшие команды юга страны, - пояснил он. – Они находятся нынче в зоне обстрела. Из сектора Газа днем и ночью летят ракеты по нашим городам и кибуцам. Сея повсюду смерть, хаос и разруху. Вчера был издан указ, отменяющий на юге занятия в школах, а так же спортивные и развлекательные программы. В этих командах много сильных бойцов, победителей международных соревнований, финалистов чемпионата Европы.

Затем в ринг поднялся Эли Люксембург, Главный судья турнира:

- Если бы Джаксон дожил до этих дней, он бы слегка удивился, - Попробовал пошутить Эли. – Ну и что, сказал бы он: во время войны спортивные соревнования проводились под бомбежками, артобстрелом…

Да, в Израиль Джаксон не приехал, такому не суждено было сбыться. Жил он в суровые, страшные годы, когда и думать про это было опасно. Но, слава Богу, он умер в своей постели. А по тем временам одно это считалось уже большим достижением.

Существует несколько версий его биографии. По одной из них написаны две книги Георгия Свиридова: "Джаксон остается в России", и "Ринг за колючей проволокой" , - его бывшего ученика, члена Союза Писателей СССР.

Есть и еще версии - газетные, телевизионные. Его друзей и знакомых, близких и дальних родственников.

В моем архиве сохранился уникальный документ - копия его биографии, написанная Джаксоном собственноручно. По поводу представления его к званию "Заслуженный тренер СССР" в 1957-м году.

На эту биографию я и хочу ссылаться.

…Родился С. Л. Джаксон в 1886 году в Нью-Йорке, в бедной семье эмигрантов. Те, кто его не знали, были уверены, что Сидней Джаксон это чернокожий. Но нет, семья была еврейской, кошерной на сто процентов. И даже идиш он знал. С моим отцом, помню, они на идиш с большим удовольствием "щебетали".

Мать юного Сидки день и ночь строчила дома на швейной машинке, отец служил рабочим на химзаводе. Вскоре отец отравился ядовитыми испарениями, тяжело заболел. Денег на лечение не нашлось, он умер, семья лишилась кормильца. Сидка был вынужден самостоятельно зарабатывать. Его устроили в трикотажную фирму.

Боксом он увлекся в двенадцать лет. Профессиональный бокс только- только начинал входить в моду. Сидка понял, что это его единственный шанс вырваться из трущоб, разбогатеть, сделаться популярным. Мир поглядеть, себя показать.

И оказался прав: именно на эти годы пришлось большинство еврейских имен в истории американского бокса: великих боксеров, тренеров, менеджеров грандиозных схваток.

К началу первой Мировой войны Джаксон уже считается одним из сильнейшим легковесов, становится чемпионом Соединенных Штатов. Готовится к бою за звание чемпиона мира.

Команда, за которую он выступает, едет в Европу на ряд показательных выступлений, чтобы войти в лучшую форму, нагнать страху на будущих противников, да и деньги хорошие заработать.

В России же в эти годы едва начинают знакомиться с современным кулачным боем, именуемым "английский": канатами ринга, правилами судейства, необходимым для боя инвентарем. В Москве, и Санкт-Петербурге открываются первые секции бокса. На показательные выступления приглашают закордонные знаменитости: целые команды во всех весовых категориях. Случалось, и местные боксеры выходили посостязаться. Уступая им, как правило, в сноровке, боевом опыте. Словом, популярность бокса растет в России день ото дня.

И команда американцев оказалась в заснеженном Санкт-Петербурге.

А спустя еще пару месяцев, Сидней Джаксон вдруг обнаружил себя в Ташкенте, в самом сердце революционного Туркестана.

Как это все случилось, и что за мотивы тогда им владели, об этом он ничего не пишет, не объясняет.

А сообщает только, что в январе 1918 года, все еще числясь американским гражданином, обращается к военному коменданту Ташкента товарищу Якименко зачислить его в партизанский отряд. И выдать заодно новые документы.

Так он стал бойцом отряда кавалеристов, и был отправлен на закаспийский фронт.

С оружием в руках, он воюет против белых, с бандами басмачей, разного рода иностранными интервентами. Он пишет, что фронтовые штабы часто используют его в качестве переводчика. Но самое главное - рядом с боевой шашкой к его седлу приторочены боевые перчатки. На каждом привале, на каждом большом постое, он обучает однополчан технике бокса, затевая меж ними схватки и состязания. В те годы это было в диковинку, привлекая толпы народу.

В 1921 году из действующей армии Джаксон демобилизуется, и возвращается снова в Ташкент. Теперь уже, как преданный большевик и красноармеец, показавший себя в боях. А более всего, выдающийся спортсмен, знакомый с такими видами спорта, о которых в этих местах и слышать не слышали.

Ему поручают организацию в Туркестане первого спортивного общества под названием "Фортуна". И Джаксон горячо за это берется. Он возглавляет строительство первых плавательных бассейнов, волейбольных и баскетбольных площадок. Футбольных полей, стадионов, теннисных кортов. Ни на минуту не забывая о дорогом его сердцу боксе…

Более десяти лет он остается бессменным председателем "Фортуны". Выезжает со своими спортсменами в Москву, центральные города. На чемпионаты страны, где спортсмены его занимают почетные места. Раз от разу все более выдающиеся результаты, как в личных, так и в командных зачетах.

Он постоянно учится на курсах повышения квалификации, получает диплом Ташкентского Пединститута. Является бессменным Председателем Федерации бокса Узбекистана.

В годы второй Мировой войны в Ташкент устремляются огромные массы беженцев. Среди эвакуированных целые коллективы московских театров, киностудий, научных учреждений. Многочисленные составы поездов с техникой и оборудованием для заводов и фабрик. Всесоюзные знаменитости – поэты, писатели и актеры…

За короткий срок в Ташкенте были построены десятки новых промышленных предприятий. Население города в несколько раз увеличилось. Особенно, за счет евреев, искавших спасение от Холокоста. Из европейской части России, из Польши, Румынии, Греции и Болгарии…

Тридцать пять лет своей жизни Джаксон вел секцию бокса в Ташкентском Дворце пионеров – бывшей усадьбе опального князя Романова. Отсюда вышли его самые знаменитые ученики. Особенно, в военные и послевоенные годы. Располагался Дворец в самом центре города. Ближе всего находилась к нему Кажгарка. Район, построенный и заселенный евреями. Все кажгарские пацаны бегали во Дворец к Джаксону. Среди тех пацанов были и мы, четверо братьев Люксембург, чьи родители прибыли в Ташкент из Румынии: Эли, Гершон, Михаил, Яаков… Бокс давал нам защиту от всякого рода антисемитов, чувство собственного достоинства. А если надо, то постоять и за обиженных соплеменников: женщин, стариков, детей.

Джаксон воспитал десятки чемпионов Узбекистана, победителей Первенства СССР, чемпионов Европы, Мира, победителей Олимпийских Игр. Боксеры Узбекистана участвовали на Всесоюзных сборах, тренируясь с выдающимися бойцами. Выступали в составе сборной страны против многих международных команд.

В своей биографии Джаксон с гордостью отмечает, что трое его учеников стали Героями Советского Союза. Многие награждены медалями, орденами за боевую доблесть и трудовые заслуги. Добились генеральских и адмиральских чинов, стали выдающимися политическими деятелями.

Но самой большой заслугой его является то, что узбекская школа бокса, считается сегодня одной из сильнейших в мире. Великих чемпионов "узбеков" в любительском и профессиональном боксе трудно и сосчитать. Ежегодно в Ташкенте проводится Мемориал памяти Джаксона. Он собирает сильнейших боксеров Европы, Азии и Америки.

Наш иерусалимский Мемориал значительно уступает Мемориалу ташкентскому. Ибо возможности наши гораздо скромнее. Зато мы гордимся тем, что вернули это имя его народу. Оно звучит в Израиле, в Вечном городе Иерусалиме. Мы регулярно приглашаем в качестве почетных гостей Мемориала его внучку, живущую в Ришон- ле- Ционе Фаину Джаксон-Бергман, дочь Паю Джаксон-Кац.

В Ташкенте находится его могила. На Боткинском кладбище, именуемом "Коммунистическое". Рядом с Сиднеем Львовичем лежит Берта Наумовна - жена, преданный друг.

Каждый раз, бывая в Ташкенте, мы приходим на их могилы и говорим "Кадиш", "Эль-мале-рахамим", - заупокойные молитвы. Пая говорит, что кроме нас, никто и никогда не произносит там слов на иврите. И этим мы тоже возвращаем его Израилю.

Мало сегодня осталось в мире учеников Джаксона. Годы летят, время никого не щадит. А те, кто продолжают его дело, такие люди, как мы с Гершоном, уже давно воспитывают в боксе внуков Джаксона. А если точнее – даже и правнуков…

В первой паре жеребьевка свела легенду израильского бокса Фиму Гамера с молодым, никому неизвестным Лироном Розенталем – (оба из столичного клуба, вес полусредний, воспитанники Эли и Гершона Люксембург.)

Фима Гамер известный журналист, писатель, художник. Знаменит еще тем, что имя его должно войти в книгу рекордов Гиннеса, как самого старейшего из действующих боксеров планеты. Федерация бокса Израиля уже отослала необходимые документы.

Предельный, допустимый возраст в любительском боксе – тридцать четыре года. Фима перед каждым турниром проходит тщательный медицинский осмотр. И, как правило, получает от врачей "добро". Хотя возраст его "зашкаливает" чуть ли вдвое.

Уму непостижимо, в этом году Гамеру исполняется шестьдесят семь! У него толпы зрителей, которые приходят болеть исключительно за него. Помнят Фиму по Латвии - чемпионом республики и Вооруженных Сил. Чемпионом Израиля, нескольких "Маккабиад", победителем многих международных схваток.

Гамеру в этом возрасте делать бы ставку на опыт и технику. Но нет, вопреки здравому смыслу, он добывает свои победы неутомимостью ураганных атак, гоняя противников по всем углам и канатам.

Как одноклубники, Лирон и Фима давно изучили друг друга. По тренировкам, многочисленным спаррингам. Месяц назад Лирон впервые стал чемпионом Иерусалима. И вот – решил у Фимы добыть победу.

Все три раунда Лирон бил точно, грамотно. Но до победы не дотянул. Опыта и воли ему не хватило. Золотая медаль и Кубок за лучшую технику, достались Гамеру - "бородатому динозавру".

Сильное впечатление оставил у зрителей поединок между Владом Ворошиловым ( иерусалимский клуб, легкий вес) и Баркусом Ивэном – (Хулон, тренер Слава Майзель)

Ворошилов – боксер скоростной, выносливый. Боевой почерк его - беспрерывный "танковый" натиск. Это, как правило, приносит ему победу, даже за "явным преимуществом". На сей раз все обернулось иначе. С первой же секунды инициативой овладевает Баркус, первый раунд остается за ним. Тренер его – Слава Майзель, бывший житель Биробиджана, победитель чемпионатов России, верно настроил Ивэна на предстоящий бой. И Ворошилов попал в сильнейшее затруднение. Но в том-то и заключается настоящее искусство, - перестроить себя за минуту. Это стоило Ворошилову огромных усилий, и он принялся наверстывать упущенное. В его арсенале оказались удачные уклоны, обманные финты. За два оставшихся раунда он добился ничьей. Судьи и зрители это все оценили. Когда обоим вручались медали и Кубки за самый красивый бой – зал разом поднялся, долго аплодируя замечательным "технарям".

Была еще одна яркая пара – Игорь Лазарев ( иерусалимский клуб, средний вес) и Амин Гинбаров ( Эйлат, тренер Андрей Кондратьев)

Амин усиленно готовится к предстоящему Чемпионату Европы. Успешно выступает на всех боях и турнирах. Боец он жесткий, волевой, коварный, всегда неожиданный. Игорь же Лазарев носится с голубой мечтой – во что бы то ни стало попасть на лондонскую Олимпиаду. Любыми силами. Если даже команда не попадет…

После удара гонга, без предварительных разведок и прощупываний, бой набирает максимальные обороты. Сухой, длиннорукий и длинноногий, Лазарев, как правило, сбивает с толку своих противников. Находясь в защите настоящего "профи", наносит сокрушительные удары со всех позиций. Кроется за этим все та же непредсказуемость. Для эйлатца это не стало новостью. Подобные противники в его ключе. Собственно, и сам он такой. Не растерялся, не стал выжидать. Подняв повыше руки, двинулся вперед с уклонами, уверенно набирая очки. И тут, по ходу боя, Лазарев резко меняет тактику – боевую стойку, ибо владеет отлично, как правой, так и левой рукой.

Бой шел по олимпийской системе, - три полноценных раунда, и каждый из них приносил сюрпризы. К нокауту бойцы не стремились. Но "рубки" было достаточно. Боксеры этого класса умеют держать удар не выдавая рефери своих состояний.

В конце боя что-то случилось с Гинбаровым: несколько раз упал на канаты, хватая ртом воздух. Уставшим выглядел и иерусалимец, но виду не подавал. Его преимущество становилось все более явным. Игорю присудили золотую медаль, и Кубок за волю к победе.

Опытный глаз всегда различает бои договорные от боя настоящего, не "по-нарошку". Это доказала схватка Кристины Стадник ( команда Хават ха-Ноар ха-Циони), против Шая Голана (второй полусредний вес, тренеры Эли и Гершон Люксембург)

Четыре года подряд Кристина занимает высшую ступень на чемпионах Израиля. Никто из женщин и девушек, прибывших на турнир не соглашались с ней драться, не желая явно проигрывать. Кристина сама предложила бросить жребий вместе с мужчинами . Так ей достался Шай. И всем казалось, что бой будет договорным. Все-таки парень и девушка, такое в боксе не принято.

Однако, Кристина тут же пустила в ход свои затяжные апперкоты и крюки в голову. Шай мигом опешил, все лучшее, что имел - растерял. Так продолжалось второй, и третий раунд, и бой закончился сокрушительным его поражением. Но судьи дали "ничью", обоим вручили золотые медали. И тут Главный судья объявил, что завтра Кристина уходит на призывной участок, чтобы служить в израильской армии, в боевых частях.

Первое место и переходящий Кубок имени Сиднея Джаксона достался "Иерусалимскому клубу бокса", воспитанникам Эли и Гершона Люксембург.

Второе место заняла команда школы "Хават ха- Ноар ха-Циони", тоже воспитанники Эли и Гершона.

И третье,- по количеству завоеванных очков, - команда Эйлата, тренер Андрей Кондратьев.

Итак, прозвенел последний гонг, с ринга сошла последняя пара.

Мы обратились к Главному судье Мемориала с рядом вопросов об уникальной судьбе Джаксона Сиднея Львовича.

БЕН-МОРДЕХАЙ: Как же случилось все-таки, что в расцвете своей карьеры, на самом взлете к мировой славе, молодой Джаксон, вдруг бросает свою команду и выбирает дикую, чужую Россию? Более того - Туркестан, край света, как говорится?

ЭЛИ Л: Этот же самый вопрос я задавал и Пае Джаксон. Хотя, по правде говоря, у меня есть свои версии, самые неожиданные. Я поделился ими с Паей, все их она отвергла.

" Надо не забывать, сказала она, что папа вырос в бедной, пролетарской семье. Такими были детство, юность, все его окружение в молодые годы. Да и на бокс он пошел не от хорошей жизни. Кто, как не вы, Эли, знаете причины и мотивы, которые приводят молодежь на бокс из бедных и угнетенных еврейских семей По складу характера он был убежденным идеалистом. Борцом за счастье других. И нечего удивляться, что он все бросил, почуяв дух великих перемен. Забыл про родных в Нью-Йорке, про единственную мать. Сломя голову кинулся в русскую революцию. Не он первый, с которым такое случилось. Более умные и великие, очертя голову, кинулись в это пожарище. Я полагаю, этот момент судьбоносный, изложенный в книге "Джаксон остается в России" – ближе всего к истине.

Быть может, потом закрались сомнения, все может быть. Но даже дома, в семейном узком кругу - он был осторожен. Понимал, что находится в зоне особой опасности, как иностранец. Тему эту ни с кем, никогда не обсуждал. Не сожалел о содеянном, никогда не каялся."

БЕН – МОРДЕХАЙ: А про что вторая книга Свиридова: " Ринг за колючей проволокой"? Джаксон воевал на фронте, был в концлагере? Дрался с эсесовцами за лишнюю пайку?

ЭЛИ Л.: К началу второй Мировой войны Сидней Львович был уже пожилым человеком. Ни призыву, ни мобилизации не подлежал. По-прежнему работал во Дворце пионеров имени Сталина.

Книга лишь частично о нем. Главным героем является Андрей Борзенко - его ученик. Попав в плен, в недавнем прошлом чемпион Узбекистана, он днем и ночью думает о своем тренере Джаксоне. Это дает ему силы выжить. Однажды его жестоко избивает садист-эсесовец. И обнаружил, что заключенный военнопленный от ударов его запросто уклоняется, ныряет, не отвечая при этом на его кулаки. Будучи в прошлом боксером, фашист понимает, что перед ним тоже боксер. И предлагает публичную схватку. На настоящем ринге, в настоящих перчатках. Ради посмешища, разумеется. Ибо сравнивать шансы обоих – смешно и глупо: тощий "унтерменч", "мозельман", скелет да кожа, против откормленного силача. Борзенко, однако, на бой соглашается. При одном условии: что его хотя бы сначала покормят…

Бой он выигрывает, приложив нечеловеческие усилия, всю свою волю к жизни. И " вырубает" фашиста в первом же раунде.

Борзенко становится сразу же центральной аттракцией среди заключенных, и, конечно же, эсесовцев. Он начинает участвовать в других многочисленных поединках. Таких же лагерях смерти, среди крематориев, газовых камер, всегда на волоске от гибели. В конце - концов, Борзенко остается чудом в живых.

История эта уникальна, во многом правдоподобна.

Когда я был начинающим боксером, Борзенко приходил судить наши соревнования. " Открытые ринги" - в качестве рефери, бокового судьи. Помню красивое, мужественно лицо с типично боксерским носом, крутыми скулами. Он никогда не хромал, не ходил с палочкой, хотя правой ноги у него не было. А вместо ноги носил протез.

Ходили слухи, что ногу он потерял в концлагере: немцы умышленно его покалечили.

Несмотря на это, он дрался и после войны. С одной ногой, протезом, и неизменно всех побеждал. Андрей Борзенко закончил мединститут, превратившись в одного из самых знаменитых хирургов Ташкента.

БЕН – МОРДЕХАЙ: А как звали троих воспитанников Джаксона – Героев Советского Союза?

ЭЛИ Л.: Владимир Карпов, Михаил Меш и Николай Марченко.

Они приходили часто во Дворец пионеров, Сидней Львович любил с ними подолгу беседовать. Их вместе для газет снимали, для кинохроники, документальных фильмов…

Михаил Меш был евреем, это уж точно. И кто-то из двух остальных: то ли Марченко, то ли Карпов. Внимательный глаз это сразу определит, глядя на их фотографию: "мухач" Меш, "средневес" Карпов, " супертяж" Марченко – в обнимку с Сиднем Львовичем.

Все трое несомненно заслужили, чтобы о них тоже была написана книга. Ничуть не слабее, чем про Борзенко. Поставлен был голливудский фильм-боевик. Они были ночные разведчики, добывавшие "языков" для штабов своих армий. Действуя бесшумно, ловко, ножами и кулаками, как японские "ниндзя", похищали и волокли за линию фронта высших немецких офицеров. Многие подвиги их по сей день не подлежат огласке.

Если мне память не изменяет, тяжеловес Николай Королев, чемпион СССР и Европы, тоже ходил за линию фронта, и тоже добывал "языков". Боксеры, очевидно, обладают особым талантом действовать в экстремальных условиях молниеносно и наилучшим образом. В штабах Советской Армии об этом прекрасно знали.

БЕН – МОРДЕХАЙ: Расскажите о выдающихся воспитанниках Сиднея Львовича?

ЭЛИ Л.: Будучи кадетом ташкентского Суворовского училища, Валера Попенченко бегал к Джаксону во Дворец пионеров. У них в училище имелся свой бокс, и свой тренер по имени Юрий Матулевич-Ильичев. Но у Джаксона все обстояло иначе: спарринги проходили "по-мужиковски", да и нагрузка общая была покруче. Здесь определился его будущий боевой почерк, замечательные волевые качества. Поэтому, мы считаем Попенченко своим, ташкентским парнем. У нас он стал чемпионом СССР по юношам. Это случилось в Нальчике, в 1955 году. Затем он уехал в Ленинград, уехал, чтобы дальше учится. Его заметил там знаменитый тренер Григорий Кусикянц, сразу приблизил к себе. Необычность этого тренера заключалась в том, что он умел подмечать скрытые дарования, всячески их развивать. Попенченко стал семикратным чемпионом Союза, двукратным чемпионом Европы, чемпионом Токийской Олимпиады во втором среднем весе, самом трудном из всех весовых категорий. А еще, обладатель особой награды - Кубка Вэла Баркера, который присуждается на Олимпиадах самому выдающемуся боксеру.

Далее идет Рифат Рискиев, первый узбек - чемпиона Мира. Его тренером считается Борис Гранаткин, мастер спорта, заслуженный тренер СССР. Однако первые шаги в боксе Рифат начинал во Дворце, будучи малолеткой. Это было, кстати, в последние годы жизни Джаксона.

Затем идут братья Давыдовы – Реувен и Илья. У Реувена Давыдова я учился на кафедре бокса в Физкультурном институте. Он был профессором, автором нескольких монографий об Олимпийских Играх в древней Греции. Но не вошел в историю узбекского бокса. Зато его брат Илья бился на чемпионате Страны со знаменитым нокаутером Сергеем Щербаковым, многократным чемпионом СССР в полутяжелом весе. Бился в финале, и проиграл "на равных".

Далее назову Йосифа Будмана, мастера спорта, многократного чемпиона республики, чемпиона СССР среди юношей. Тренером его считается Юрий Бухман, ученик Джаксона из более старшего поколения. Впоследствии тоже заслуженный тренер СССР. Но " альма матер" Будмана – все тот же Джаксон, Дворец пионеров. Из всех боксеров Узбекистана Будман был наиболее известен в Союзе. Он обладал необычной левосторонней стойкой, жестким, нокаутирующим ударом. Боксер, которого все боялись. Особенно знаменитый Борис Лагутин. Будман встречался с ним на финалах чемпионатов СССР. И неизменно проигрывал. С помощью судей, как я считаю. Ибо будь у этого кажгарского пацана фамилия славянская, или любая другая, он бы сделал карьеру не менее фантастическую, нежели его сверстник Валерий Попенченко.

Назову еще ряд выдающихся бойцов: заслуженный мастер спорта Владимир Агаронов, манерой ведения боя напоминавший Енгибаряна. Мастер спорта Михаил Ортенберг, "технарь" высшего класса с безупречной работой ног. Мастер спорта Эдуард Вайнштейн, замечательный тренер узбекского общества "Динамо" Михаил Франк, Айзик Зисман - тренер и основатель секции бокса в ташкентском "Локомотиве". Зисман был беженцем из Польши. Едва началась первая волна эмиграции, он уехал прямиком в Израиль. Это был 56-й год. Когда мы приехали в 72-м, я долго его разыскивал. Но – безуспешно, Зисман безнадежно исчез. Правда, и бокс израильский находился в ту пору в зачаточном состоянии. Кроме, как в тель-авивском "Маккаби", нигде его не было.

БЕН-МОРДЕХАЙ: На ваших Мемориалах присутствуют послы. Это что, - такая у вас традиция?

ЭЛИ Л.: Джаксон, собственно, был гражданином двух стран: Соединенных Штатов и Узбекистана. С самого начала мы стали приглашать на наш Мемориал послов этих двух стран. Их присутствие придавало турниру особый статус - определяло "высоту планки".

В разные свои каденции на наших боях побывали Рустам Исаев, временный поверенный в делах Узбекистана в Израиле. Ойбек Усманов, возглавлявший до этого посольство в Карачи, Фархад Хакимов, потомственный арабист, глава узбекского посольства в Тель-Авиве. Эти господа - выпускники института Восточных языков, московского Института переводчиков. Дипломаты, свободно владеющие арабским, фарси, турецким. Прекрасно знающие историю своей страны – древнюю и новейшую, интеллектуалы и гуманисты.

Помню, как на одном из первых турниров, к микрофону подошел господин Рустам Исаев. На чистейшем, безупречном иврите произнес речь, от которой, признаться, у меня проступили слезы. Сначала он напомнил, что еще с древних времен на землях, населенных узбеками - Самарканд, Бухара, Хива и Ургенч – всегда проживали евреи. Жили мирно, по -братски, без резни и погромов. Но более всего душа узбекского народа раскрылась в годы второй Мировой войны. В города и поселки Узбекистана приехали сотни тысяч беженцев, спасаясь от фашистских убийц. В эти голодные, трудные годы узбекский народ делился с евреями кровом и хлебом…

У евреев, - это давно известно, - прекрасная память. В этом в Израиле я убедился: добро, что им делал узбекский народ – не забывают,

Но и узбекский народ прекрасно помнит, какой вклад в развитие и культуру Узбекистана внесли евреи. Из аграрной, отсталой республики, мы превратились в современную, передовую страну. И надо признаться, большую роль в этом сыграл еврейский ум, интеллект, еврейская образованность. Все это нашло свое применение в военные и послевоенные годы…

И закончил Рустам Исаев тоже весьма выразительно:

- От всей души вам огромный "рахмат", за то, что проводите этот Мемориал, - дань памяти Сиднея Джаксона, нашего земляка, великого узбекского спортсмена и тренера.

Так вот, вернемся к нашим посольствам…

Надо признаться, с американцами у нас отношения не сложились. Регулярно, из года в год, шлем им свои приглашения. Однако "до уровня послов", как говорится, пока не дошло. В лучшем случае присылают сердечные письма и поздравлениями, либо одного из своих людей .

Вполне может быть, что имя Джаксона им мало что говорит: жил в позапрошлом веке, бежал в Россию, отказался от их гражданства. Его, надо думать, и не считают даже своим. Скорее всего – "красным".

А может, все обстоит иначе, у людей попросту нет времени?

Раз в год мы проводим "Мемориал Стива Хильмса" - чемпионат Иерусалима, посвященный памяти еще одного американца, сапера полиции, который погиб при разминировании адского устройства. На обочине улицы, средь бела дня, спасая жизнь обычных прохожих. Стив Хильмс воевал во Вьетнаме. Затем, в качестве "новоприбывшего", приехал в Израиль на ПМЖ. И, не зная еще языка, на другой же день отправился в полицию. Сказал, что был сапером, прекрасно разбирается во всякого рода взрывчатках, мечтает послужить своей новой родине…

На этот Мемориал всегда приходят его сослуживцы – столичный отряд саперов, высшие офицеры Всеизраильского Штаба полиции. А вот из посольства США – по-прежнему никого. Хотя приглашения высылаются регулярно.

БЕН-МОРДЕХАЙ: Как же Джаксону, настоящему американцу, удалось уцелеть в 37-м году? Времена сталинского террора, дикой лжи и кровавых наветов?

ЭЛИ Л.: Этот вопрос я тоже задавал Пае Джаксон. Она мне ответила легко и просто: от верной гибели Джаксона спасли его же ученики и воспитанники.

И рассказала, как встретила на похоронах отца, на Боткинском кладбище, какую-то важную шишку, пожилого уже чекиста. Узнав, что она дочь покойного Сиднея Львовича, тот признался, что до войны работал в органах, в очень высоком чине. Сейчас он, правда, на пенсии, но сделал в жизни своей немало добрых дел, и хочет этим похвастать. Чтобы люди об этом знали.

Сидней Львович остался в его памяти, как родной отец. В юности он много занимался боксом во Дворце пионеров…

- Вы могли отца потерять еще тридцать лет назад, сказал он Пае. Да, ровно тридцать… В те годы мне на стол приносили списки всевозможных "врагов народа, шпионов и диверсантов", приговоренных к высшей мере. На окончательную подпись и утверждение. Но если встречались имена близких мне людей, я эти папки подальше откладывал, а имена вычеркивал. С вашим отцом так именно обстояло. И, надо признаться – несколько раз подряд…

Такую историю мне рассказала Пая, и я ей искренне верю. И расскажу почему.

… В Ташкенте, на бывшей улице Ленинградской находится здание КГБ. По сей день, когда в Ташкент приезжаю и прохожу мимо – невольно содрогаюсь. Однажды мне там пришлось "париться" на допросах чуть ли не месяц. Здание так и зовется в народе "Кирдык - кибитка". Мотали мне срок за сионистскую деятельность, желание уехать в Израиль. Словом, решался вопрос, куда сослать чемпиона по боксу Илью Люксембурга – на Ближний, или на Дальний Восток. И вот, за этот месяц я сделал удивительное открытие. Как выпускник Физкультурного института, вдруг обнаружил массу знакомых – следователей, офицеров охраны, многочисленных сотрудников в штатском. Во всех кабинетах и коридорах. Бывших своих сокурсников. Боксеров, борцов, штангистов… После выпускного вечера, куда-то внезапно пропавших. Будто на луну улетели. Кого только там не встретил!?

БЕН-МОРДЕХАЙ: Скажите Эли, а какие традиции Джаксона, продолжаете вы и Гершон в своем клубе?

ЭЛИ Л.: Ничто не ново в этом подлунном мире, многое повторяется. Порой, даже без нашего умысла…

К началу войны Судного дня братья Люксембург были мобилизованы в ЦАХАЛ. Гершон оказался водителем танка. Воевал на Голанских высотах, брал Кунейтру, даже Дамаск обстреливал. И что интересно, в своей кабине водительской постоянно возил несколько пар перчаток. У меня сохранились фотографии, где Гершон на фоне броневых башен и гусениц боксирует с друзьями танкистами, обучая их приемам защит и атак. Все в боевой форме, мокрые от пота, пропыленные, страшно довольные. В короткий срок Гершон сделался знаменитым. Боксировать с ним, и его друзьями, приезжали на джипах танкисты, пехота, артиллеристы со всего плато Голан. Драться не только с ним, но и друг с дружкой, до глубокой ночи - настоящие бои и турниры. А Гершон еще не был тренером - член сборной Израиля, чемпион Макабиады. В ту войну он дважды был ранен – в лицо и в голову. Валялся подолгу в Цфате, в военном госпитале…

Со мной тоже была история в духе кавалериста Джаксона.

В войну Судного дня я воевал в Синайской пустыне, служил ракетчиком противо- воздушных сил. База наша Бир-Хасне располагалась неподалеку от Суэцкого канала, Была вся заваленная трофейным оружием. При мне, разумеется, тоже была сумка с перчатками, я тоже обучал боксу своих друзей. Кругом тянулись пески и дюны, боксировать в солдатских ботинках было почти невозможно. И вот однажды, гуляя на дальнем конце Бир-Хасне, обнаружил странную металлическую конструкцию. Была она слегка покорежена, видать, от бомбежек, но что-то знакомое и родное напоминала. И вдруг мне на ум блеснуло: да это же ринг! Самый настоящий, олимпийский ринг. Без помоста, без войлока и брезента, - одна лишь сварная конструкция. Ринг, на котором дрались египетские солдаты… Это в израильской армии нет бокса. По сей день. В то время, как во всех государствах - в армиях и полиции преподают искусство кулачного боя. Круглый год проводятся армейские соревнования.

Я обратился к начальству базы. Это были молодые ребята, они тоже приходили драться к моей палатке, азартные и горячие. За несколько дней, меньше, чем за неделю, обшили тот ринг деревянными досками, раздобыли войлок, брезент, канаты и стойки. И что совсем удивительно - поставили прожекторы по четырем углам. . И пошли на базе с утра и до вечера схватки. Как и Гершон, я стал знаменит. Приезжал к нам Моше Даян, его водили поглядеть на трофейный ринг, приезжали еще генералы. Центральные газеты про это писали…

Как у Джаксона, так и у нас имеются свои герои, мы ими страшно гордимся. Наши боксеры призываются в отборные боевые части. Даже супер-отборные, именуемые "Шаетет - шлош-эсре". В народе их назвали "морские львы", либо "морские дьяволы". Они выполняют задания, о которых мало кому известно. В условиях исключительных, неправдоподобных. Клуб наш постоянно получает от армии благодарности – почетные грамоты, знаки почета.

И еще мы выполняем миссию, можно сказать, государственной важности. Как миссия Джаксона в годы Второй мировой войны – абсорбция еврейских детей…

С первых дней открытия клуба, мы работаем в тесном контакте со школой "Хават ха-Ноар ха-Циони", что переводится, как "Ферма Сионистской Молодежи". Учатся здесь недавние репатрианты, ребята и девушки со всех стран мира. Школа эта напрямую связана с Сохнутом, Министерством Абсорбции. Молодежь приезжает по учебным программам. Как правило, без родителей. А живут они в общежитии…

Клуб находится рядом со школой, ребята толпами ходят на бокс.

Мы в жизни уже дважды побывали в их шкуре. Один раз в Ташкенте, как беженцы из Румынии, и второй – как эмигранты из России в Израиль. Хорошо помним тяготы абсорбции, И знаем прекрасно, что этим ребятам в необходимо: быстрее постичь иврит, еврейство свое, обрести чувство собственного достоинства. Чтобы им захотелось остаться в Израиле, чтобы позвали родителей, сумели убедить их приехать. Словом, опыт воспитания у нас накоплен огромный.

Члены команды "Хават ха-Ноар ха- Циони" – чемпионы Иерусалима, Израиля, выезжают на международные соревнования. Тяжеловес Сергей Володин, к примеру, ездил в Гавану (Куба), на Чемпионат Мира, завоевал почетное седьмое место.

БЕН-МОРДЕХАЙ: Это правда, что Джаксон слыл еще и первоклассным портным?

ЭЛИ Л.: У Сиднея Львовича, помню, была шутка: "Что в детстве забава, то в старости кусок хлеба!"

Нельзя сказать, чтобы он испытывал в жизни нужду. Я вхож был в их дом, жили они средним, советским достатком, как и многие остальные. А портным он был, это правда! Шил исключительно женские пальто, самые модные, самые дорогие.

Это было, скорее, хобби, нежели подработок. Держалось, правда, от всех в секрете. Я знал нескольких зажиточных дам, которые "шились" исключительно у Джаксона. Не желая признавать других портных. Самое смешное, они никогда не слышали, что этот старый, шустрый портняжка еще и знаменитый тренер по боксу.