Дмитрий БайдакБезымянная вода*** почему-то облачное небо все плывет плывет неумолимо и застит глаза чужая небыль там звезда она непоправима
на тебя не напасешься весен ты земля сплошное разоренье из строки в строку при переносе добавлять приходится сиреней
невтерпёж как будто на гулянку ломятся очкастые вертумны холодно и вьются их гирлянды и ночное сердце бьется шумно
*** был день пустой над тенерифом белым
*** может быть, действительно,
*** Два угрюмых товарища
Я от них убегаю
Как в зеландии новой
О маори друзья Ваше мясо доем в смысле: мясо у вас охель тов бэ-айнай (“хорошо для меня” -- ну, подстрочник) *** чешет ногу человек что он думает себе? дескать, ногу почесав, станет он счастливым враз да не думает вообще просто чешет ногу и кайф он ловит, паразит лучше вспомнил бы о том как от СПИДа негры мрут с негритянками клубясь там традиция живет: с негритянками – и все! ну, с немытыми – так что?! раз приспичило ему то традиция велит в джунглях тоже скучно им безработица темно алкоголя не достать в барабаны только бить да клубиться день и ночь с негритянкою своей бедный этот черный люд! обеспечь его вином барабан ему купи руки вымой дай гондон сквозь бесплатный автомат ну и хавчика добавь коммунизмом не зови незачем гусей дразнить будет прирастать земля населеньем от бедра и большое негров счастье хлынет нам как из ведра ** время тусклыми скачками время ёрзает над нами время сверху мы внутри ты наружу не смотри
там закованному утру мают кисточкой-лахудрой раковин ушных фарфор дню и ночи приговор
осы кружат осы тужат мы поведаем кому же виноградных ягод рок абрикосовый чертог
утро зрит об эту пору солнцем дышащую гору в блюдечке осиный съезд время рушится окрест
*** темное расписание кромки вершин сосновых искусственные леса подстриженные под гребенку ночь вползающая на гору вся в звездах новых вопли совы и на это лай сторожей овечьей продленки
низколетящий гул шоссе гул исхода субботы возвращение в города из галута конца недели демократия кончилась не начавшись из-за рамота появляется Б-г евреев как разведчик из иудеи
*** сон поймаю в футляр от очков как покойничка в гроб протестантский жук-вечерник по зеркалу шел панцирь дранью алмазной плескался
часовые свистков-полуснов дигитальных пластинок синицы попрыгунчики черных усов не успели на свет народиться
но гуляют туда и сюда овирольные барышни-чашни зимний ливень гнездится в садах в апельсиновых мятых рубашках
*** солнце грустный мандарин император поднебесный он бежит и воробьиный день за ним канатоходцем по канатам вольт высоких шестикрылым серафимам э электрических колонн или нет колонн ростральных вниз носами побежденных или нет ракет крылатых их постройка здесь ведется много лет ампер закатов ищущих чего в каменьях много осликов назад много много и туманов поднялось и опустилось был туман морской когда-то стал он желтым твердым мелом ходят люди по нему и отряхивают брюки чистят туфли черным кремом и собакам лапы моют а собаки умирают как и люди ненароком и от них уходит солнце косточкой на божьих четках вдаль по проволоке тонкой
*** струится безымянная вода сосуд наполненный кто звук ее услышит нашлепанный арбуз хрустит на рыжей от ржавчины ладони махмуда
из этих черепиц что так впритык составлены не вытащить наружу надежного признания о суше и плыть куда и волны бьют в кадык
все образы воды превысив срок трубят в рога вот их следы стальные какие гаеры прославлены отныне какие тропы для скрепленья строк
*** три дня луна не уменьшалась в небе подряд три ночи всходила с северо-востока катилась медленно в зенит и шлейф серебряных отточий блестел как щит
три дня в конце израильского лета аборигены гнули забастовку минфин кляня луна в ответ на это распределяла пайку света упрямства для
на третью ночь к двенадцати часам когда колонна импортных "фантомов" переползала переезд в ашдоде и поезду пришлось затормозить луна решила хватит полнолуний
вошел в окно огромный богомол и заломал ночницу на торшере и черный лак урезанной луны последнее что видела ночница блестящими от ужаса глазами
*** птицы обступили стеклянную мглу изо рта тишины слышен запах гниения премьер-министр качается с пятки на носок и обратно руки в карманах брюк рот его улыбается сжатый в куриную жопку
люди стоят полукругом зачем это труп на траве? кто не может помочь - отвернитесь!
здесь мы все налицо для свободы и каждый как сдавленный крик за стеной
*** вдоль по длинному длинному месяцу перетянутому в неделях пробирается ночь-ровесница ошивается день-бездельник
я в тени ваших дат прекрасных тополь-мельник и пальма-дева на добычу лоскутья казан и perpetuum оголтелый
день и ночь растирая в масло пятки крепкие давят зиму клокотание несогласных слов что вот непроизносимы
*** суть бедная бормочет по ночам дверь открывается свисток стекает ровный совпал и ты во тьме твоих начал соединяются стрельцы жуки и овны
продольным жжением исходят из кровей распространяются пределы раздвигая строями плотными ум-нож не режет горла свиваясь свитком стонет лезвеё и рупор отражений неба ФАРЕС раскинется слепящее и громче трубы небесной сердце воспоет о ТЕКЕЛ МЕНЕ
*** о чем бишь говорили мы в машине деревья вроде ив перегибались над бетоннадой чтобы заглянуть нам в лица и отпрянуть позади а мы - мы говорили о дорожном покрытии о ценах на бензин налогах и вот этой тремпиаде которую недавно террорист атаковал своим автомобилем его направив на солдат деревья однако слышали иной наш разговор:
/ ты знаешь надвигается война / да-да война я помню что же делать / нам может быть придется умереть и смерть видна за этими горами в который раз уже но ты подумай стихи какие можно написать о ней и мы напишем их пусть даже ее увидев / это невозможно / возможно и свершилось мы мертвы мертвы давно смотри на этой трассе мы никого еще не обогнали не встретили / я только что заметил: понятны мне деревьев голоса но чья же смерть горит за горизонтом / и это предстоит нам а сейчас мы уезжаем друг мы уезжаем записывай слова что еще помнишь деревья видишь смотрят в лица нам зачем же время вечности теряя
(уезжают)
Тель-Авивский клуб литераторов
Объявления: |