МОИ БЕЛЬЦЫ
Шапте ань де акасэ

(3аранее извиняюсь за допущенные неточности - ведь это воспоминания 40-летней давности!)


    ... Я очень смелая девочка. Я без страха прохожу вечером мимо старого заколоченного сортира. Поэтому я отвожу Алькиного друга Веньку домой через весь наш двор мимо сортира и увитой виноградом беседки. Еще я могу сунуть пальцы в розетку и не испугаться удара током, и мой старший брат выигрывает пари.
    Я очень горжусь братом - его все хвалят. Он меня воспитывает - говорит, что купал меня еще в ванночке. После школы он предпочитает покататься на 1-м автобусе (он же единственный номер) по центральной улице им. Ленина. Кондукторшам скучно, а он помнит много стихов, билет покупать ему не надо - он читает стихи.
    Иногда он выполняет поручение: сидеть со мной до прихода мамы. Он зазывает меня на крышу нашего домика, сует мне кусок белого хлеба и подсаживает на ветку нашего единственного дерева - шелковицы, а сам быстро сбегает. Он спокоен - ниже крыши я не сбегу, как уже было однажды. Мне не хотелось уходить со двора, я вообще домоседка, но уж больно компания интересная попалась - мимо проходил цыганский табор с кучей таких же, как я замурзанных и загорелых детишек. Надо заметить, что воспитывали меня настолько в интернациональном духе, что не пугали даже цыганами, которые "детишек крадут".

Моя территория.

    В один день я вдруг поняла, что не все живут в одинаковых условиях.  В самом доме живут две семьи: - Семья врачей Паверман-Шор, причем у единственного ребенка Веньки есть даже своя комната, семья военных (военные разные каждый год), в одной был маленький джентльмен, который всегда выкусывал червяков из яблок, которые меня заставляли есть; в другой была девочка, у которой был спортивный комплект(!).
     Во флигеле жил милиционер с семьей. Во времянке, сделанной из сарая, жил плотник-весельчак дядя Фройке с женой и приемной дочкой-цыганкой. В 17 лет, кажется, она сбежала с цыганом из табора, родители сразу постарели, но года через четыре Галя с мужем приехали из Одессы, где у них уже была квартира, дети и постоянная работа и забрали родителей к себе. Те немедленно начали приглашать всех знакомых приезжать отдохнуть в Одессу.
    Мы жили в бывшем амбаре, поделенном на три части условно (не было сплошных стен с дверьми). Была комната, где спали родители, было узкое пространство без окон, где спали мы и кухня с плитой-печкой. И у всех нас был один адрес: ул. Достоевского, "около дома культуры".
     Дом культуры не работал, туда бегали поиграть на сцене, Алька рассказывал: "Я пошел в дом тутуры, набросал там тутурузы" Я долго считала, что все мамы, придя с работы, сразу стирали свое платье. А на свадьбы и дни рождения мама одалживала платье у т. Линки Шор.


...Я иду в садик.
    Туда ходил мой брат, которого все помнят. Садик рядом с домом. Мне там плохо без Шарика, Мурки и мышек. Меня заставляют есть быстро, на горшок - не тогда, когда хочешь, а по времени. Я плачу, кругом чужие запахи и все чужое. Мама поверила, что я "не садиковый ребенок".
    У меня няня, официально - домработница тетя Хая. Мы с ней ладим, только она очень часто ходит в кино, а в кино я всегда плачу навзрыд. Сама обстановка на меня действует. Тетя Хая - моя Арина Родионовна, жаль я без талантов. После кино ее увлечением были детективы, а ее просили читать мне сказки. Вот и получалось, что какой-то майор милиции сражался с Кащеем Бессмертным, и т. д. Мое пристрастие к фантастике и способность абстрактно мыслить развились благодаря этому.

Мой новый двор.

Я болею. Болею я почему-то у бабушки. Возятся со мной больше, но все время следят за мной. Выздоровела. Оказывается, мы переехали.
    Жить мы будем на пустыре, рядом с бабушкой, к осени достроят еще дом. У нас уже не будет печки. В доме много тараканов - они противные и наглые, совсем не похожи на дворовых жуков, с которыми я игралась.
    Детей в доме много, но они не играют, а дерутся и обзывают (я ведь не понимала, что в этот дом свезли всех с "Цыгании"). Я играюсь с детишками из бабушкиного дома, они меня принимают в игры, но я пришедшая "с соседнего дома".
    Все детки одеты лучше меня (на мне все Майкино - моей двоюродной сестры, а она ведь деревенская), все аккуратней и светлее меня. Их родители смотрят на меня, прищурившись. Я чувствую себя хуже других, да и, вообще, нас так много, и я такая маленькая и никому не нужная. Нельзя подойти к любой соседке и сказать: "Тетя, я хочу пить". Она говорит: "А кто ты такая, иди домой". Я им всем чужая, меня не любят.
    Умерла самая любимая мамина сестра, все жалеют мою двоюродную сестру, а она мне тихо говорит:- "Теперь никто не будет говорить мне, что моя мама жидовка". Я ее не понимаю. А моя мама попала в больницу. Я живу у бабушки. Если я не слушаюсь, мне говорят: "Твоя мама расстроится и умрет, как тетя Нюра". Мне страшно, а тут еще бабушка решила не утруждаться расчесыванием моих густых волос и обрила меня налысо. Я забиваюсь в угол и жду, когда можно будет сходить покормить маму. Я жду ее, а она все болеет.. .

Я - жидовка!  

    У нас появился котенок, он маленький, серенький и соглашается гулять во дворе только со мной. Противные соседские мальчишки накинулись с криком: "Бей жидовского котенка!" Я упала на землю, закрывая собой Мурзика. Меня при взрослых, днем старшие мальчишки бьют ногами! Особенно усердствует Мирча, наконец выскакивает его мать и разгоняет всех. Ко мне подбегает Славка Портарескул и уводит с крепко вцепившимся в меня Мурзиком домой.
    У меня вся правая сторона синяя. Маме говорить нельзя - она опять болеет, отец сказал: "Привыкай". Брат берет меня за руку и ведет меня к Мирчиному отцу, поднимает мое платьице, спускает трусики и говорит: "Мы подаем в суд". Мирчин отец молча берется за ремень, Мирча начинает кричать до того, что его настигает пряжка, мы уходим. Моя почка некоторое время работает с перебоями.
    Теперь я уже явно различаю шипение соседок из нового, 16 дома, в мамин и мой адрес. Вообще, приехавшие из России ведут себя так, как будто мы им всем обязаны, и их знание русского языка и незнание других возвышает их в собственных глазах. Это они хозяева двора, они в самое удобное время выбивают ковры, занимают скамейки и постоянно что-то шипят на них. Кстати, им было труднее всего в 63, когда для снятия Хрущева устроили голод - "мы ихнюю мамалыгу в рот не возьмем"

  Кувшин.

    В соседнем с бабушкиным подъезде, на первом этаже жила (и живет сейчас) тетя Аня. Она ухаживала за маленьким палисадничком перед своими окнами. Нам, маленьким, разрешали поливать цветы.
    Как-то воду для поливки она вынесла... в кувшине. Кувшин стоял на земле, изумительно прозрачный, вода в нем переливалась, играла как бриллиант, казалось, внутри мерцала маленькая радуга. Это был кувшин из сказки. Я осторожно налили из него в кружечку воду, и пошла вперед поливать цветы, кто-то еще из детей набрал воду... и поставил кувшин ближе ко мне. Пятясь, я разбила кувшин - никогда в жизни я не испытывала такого ужаса. Я убила чудо!
    Я рыдала так, что прибежала бабушка. Когда она убедилась, что я цела, то стала утешать, что никто меня ругать не будет - но я и не боялась наказаний. У нас в доме не наказывали за разбитую посуду. Тогда бабушка сказала, что вот, она платит тете Ане и та купит новый графин. Какой графин - они так и не поняли, что это был за кувшин! А вообще-то это был просто графин, скорее всего тетя Аня притащила его с работы.
    С тех пор я боюсь отмывать до блеска бокалы и вазы, а вдруг и они окажутся волшебными, а я их разобью.

  Бабушка

    Между столом и плитой на кухне царствует бабушка. Ее "трон "- высокий табурет, не чета другим табуреткам; корона ее - старенький цветастый платок с завязанными спереди, надо лбом, концами. На ней "кухонный" халат, поверх которого надет выцветший ситцевый фартук.
    Бабушка большая, полная, кожа на обсыпанных мукой руках, от локтя до подмышек колышется в такт с тонким, метрового диаметра, листом теста. Очень вкусно пахнет.
    Бабушка никогда не целовала нас маленьких, зато так по-родному нюхала нас, зарываясь крупным носом в наши волосы. Не любила возиться с детьми, но мы поняли это только когда подросли - она умела все. С ней было хорошо - на завтрак можно было есть хлеб с маслом с солью и ломтем арбуза (виноградом, грецким орехом - что взбредет в голову и имеется под рукой).     На обед подавалась независимо от возраста 50-граммовая рюмочка домашнего виноградного вина, если хотелось растянуть удовольствие, доливалась вода - называлось "шприц". После обеда полагался сон. Бабушка говорила: "Положимся спать". Меня предусмотрительно клала к стенке, а сама располагалась "с краю". "Ба-ашк, расскажи сказку."- "Сказку? Сказку не помню, давай я расскажу, как жила - я очень замуж хотела".

Рассказ бабушки про ее жизнь.

         "Моя мама была здоровая, хорошая девочка, когда ей было 13 лет, ее просватали за больного юношу из хорошей семьи - свекровь ее приняла как свою дочь. Ей разрешали играть с любимой куклой, а во дворе бегал ее песик с русской кличкой Дружок. Вот мама как-то прибегает без своего рыжего парика и кричит: "Мой Дружок забрал мой парик". Так свекровь только посмеялась.
     В 14 лет Эна овдовела, может вообще девушкой осталась - наверно так, потому что свекровь настояла, чтобы сделали "Изгнание дьявола". А это делают обычно невестам, у которых жених умер - чтоб не тосковали по мертвецу. Не знаю, да только мать с того дня так напугали, что стала жутко набожной.
     Замуж за отца, за Янкеля, она вышла только в 18 лет! У них было много детей, но часть умерло от туберкулеза*. В 53 года у мамы обнаружили опухоль.Tак как она быстро увеличивалась, все дети с семьями съехались попрощаться с мамой. И вдруг эта опухоль начала шевелиться! Mама до конца дней вспоминала свой позор.
     Так в 53 года мама родила меня. И решила, что это знамение, что я всю жизнь должна прожить с ней, она меня замуж не пускала. Как-то я познакомилась с семинаристом -вместе зимой на Днестре катались, мне 16 лет было. Решили мы сбежать, но нас поймали. Целый год меня из дому не пускали одну.
     А потом мы с вашим дедом познакомились - она и его из дому прогнала! Тогда он меня просто увез, его родители нас под хупу поставили, а уж потом поехали мириться с моими родителями. Какой он был добрый, а родителей его как я любила! Мы весело жили, часто переезжали..."
    
    Такая вот была моя бабушка, мадам Койфман. "Как Ваше здоровье, мадам Дубирная? Что-то давно я не видела мадам Куперштейн". Всегда находился кто-то, кто подходил к лавочке во дворе поцеловать ей руку. Тети вспоминали, как затягивали корсет на бабушке, и они с дедом ездили в офицерское собрание, откуда приезжали с призом за лучшее исполнение вальса. Вообще дед ладил с румынами, при этом будучи активистом Джойнта. Бабушка вечно собирала деньги бесприданницам, кого-то отправляла в США - за что и поплатилась. Когда в 20-е "белые" бежали из Совдепии, женщинам с детьми помогали, не думая, что те просто не хотят распороть платье и достать на продажу кольцо или другое украшение.
     Конечно, через бабушкины руки проходили деньги. Когда бабушка была беременна третьей дочкой, ворвались ночью офицеры и стали требовать деньги, завернули ее в ковер и подожгли (дед был в отъезде, дочки, как в сказке, попрятались в шкаф). Хорошо услыхали крики соседи - спасли.
     Было у бабушки любимое занятие - карты. Гадала, играла, знала огромное множество интересных игр - я сначала научилась играть в карты, а потом уже читать.
     Умерла бабушка резко - торопилась с пирогами из кухни в комнату, где сидела гостья, споткнулась об линолеум, упала и все...
    
     Легенды о бабушке
    
     В 30-е годы бабушка с дедом по четвергам ходили играть в карты к начальнику полиции. А дома у них всегда прятались подпольщики (коммунисты, бундовцы). Вот, между прочим, полицай и говорит: - "Мадам Койфман, вы скажите тем людям, что у Вас сегодня ночуют, что я слишком Вас уважаю, если они хотят быть пойманными, пусть перейдут к кому-то другому, или пусть из города ночью уедут".
     ...В 60-е годы 1 раз в пару месяцев бабушка уезжала "погостить к подруге", приезжала довольная, дарила подарки. Оказывается, там собиралась компанья старичков, которых бабуля обыгрывала в преферанс.
    
     Бабушка и государство
    
     Когда умер Сталин, бабушка пошла к русской соседке: "Что делают, когда умирает Сталин?" "Плачут",- ответила соседка. Тогда бабушка громко запричитала: "Ой-вэй!" При Хрущеве закрывали церкви и синагоги. Бабушку вызвали и спросили: "Вы знаете, на каком заводе работает Ваша дочь, вы за то, чтоб закрыть синагогу?" Бабушка, немедленно: - "Да закрывайте ее".
     Во всех документах бабушка значилась как неграмотная. Она лукаво делала вид, что не понимает разницы между "неграмотная" и "необразованная". Читала по-русски, писать предпочитала по-румынски, а поминальные молитвы читала из книжечки на древнееврейском.
    
     *)Очень бабушка боялась повышения температуры - только 37, уже со всеми прощается, просит протереть себя водой с одеколоном, чтоб не противно было хоронить.