​

​





Массовый нынешний читатель, ведущий «сетячий» образ жизни и занятый все пуще рассматриванием картинок с подписями (отрада для существ с интеллектом трилобитов) – больших, объемных, сложных текстов не жалует. Чего там пробираться сквозь густые кущи!..
Но трилогия Якова Шехтера в тыщу страниц своего читателя – понимающего, ценящего – и без того найдет. Не зря Дина Рубина авторитетно утверждает с обложки: «Потрясающе увлекательно! Текст проглатывается в один присест, не отрываясь, не поднимая головы. Действие разворачивается с места в карьер, тьма-тьмущая фантазии, выдумки, деталей новых, диковинных для читателя, еще не освоенных в пространстве «русско-читающего сознания». Я бы сказала: ошеломляюще интересно читать, а это такая сейчас редкость, что я абсолютно убеждена в успехе книги».
Когда Рубина вводит понятие «русско-читающего» пространства, то не забывает и о соплеменном времени – поистине «такая сейчас редкость». А Яков Шехтер вообще писатель редкостный – религиозный еврей, живущий в Израиле и пишущий на велико-могуче-прекрасном русском языке о евреях же, хороших и разных, древних и соседских, мудрых и жовиальных.
Не секрет, что кириллице-мефодице на землице обетованной приходится туго. При вхождении в Иерусалим всякий «прирожденный русский литератор» слышал когда-то гортанную осанну местных уроженцев: «Рус олим! Сдавайс!» Но ничего, выдюжили, выдержали артельно (тем же Шехтером, скажем, основан, собран и заведен журнал «Артикль»), не выпали в осадок. Обгусевшие лебеди, как говаривал Губерман – хорошо не шкварки!
В общем, Яков Шехтер яркий пример удачного вживания в каменистую писательскую почву (около тридцати изданных книг), он открывает зачарованному русскоязычью еврейские миры изнутри, с их подкладкой, изнанкой, божественной историей и географией.
Данный роман имеет три, так сказать, оазисных источника, три составные части – это том первый «Поцелуй Большого Змея», том второй «Идолы пустыни» и том третий «Комета над Кумраном». Надо отметить, что трилогия про Второе пришествие – книга для всех возрастов, явление всему читательскому народу. Перед нами своеобразный «еврейский Гарри Поттер».
Если излагать коротко, пунктирно – жили-были две тысячи лет назад, в Кумране, у самого Мертвого моря некие ессеи – маленькая отшельническая еврейская секта, и была у них подземная школа, где детей учили чудесам. Вот туда-то, в Кумранскую общину пророков, врачей и чудотворцев, и попадает главный герой Шуа – мальчик из Эфраты (он же Бейт-Лехем, сиречь Вифлеем), оставив мать Мирьям (Марию) и отца Йосефа. Роман повествует нам о юности Шуа – его учениях, мучениях, приключениях, взрослении и развитии, друзьях и недругах, надеждах и разочарованиях. А там постепенно, шаг за шагом, страница за страницей – и о превращении из мальца-школьника в Учителя Праведности.
Сами понимаете, кем будет (по-нашему «ие») Шуа, когда подрастет и поднатореет в кумранских науках. Например, учат в этой ессейской школе, что ежели правильно вглядеться, то увидишь над любой водой «желтые линии» – твердые дорожки, и ступай по ним аки посуху, а заодно и булыжник при желании можно превратить в хлеба, а песок в рыбы, и накормить при случае уйму сирых и прорву голодных.
Приятели-однокашники у Шуа тоже не промах – бойкий, говорливый Шали (Савл-Павел) и основательный неторопливый Кифа (это значит «скала», камень, Петр) – босоногие апостолы, чьи столы в столовой и лежанки в каморке всегда рядом с нашим героем. Как в классической русской сказке (да-с, Кифы мы! «налево пойдешь, Илюша…») три дороги ожидают Шуа-богатыря – путь Терапевта, путь Воина и путь Книжника.
Мне лично в процессе чтения полюбился третий путь, и я готов на него свернуть хоть сейчас, свалить в этот дивный письменный рай – да мелкие грехи не пускают… Плюс с детства заучено, по Левинсону – надо исполнять свои обязанности. А ведь как хорошо было бы попасть из шумного тель-авивского разгрома в Башню Книжников – и сидеть там безвылазно и благодатно, и писать денно-нощно тончайшей верблюжьей кисточкой на нежнейшем пергаменте из кожи нерожденного теленка!
Яков Шехтер выстраивает, конструирует мир своей книги неспешно и подробно, пространство романа наполнено деталями и персонажами диковинными, но явно живыми и даже боевыми. Сражения, а не рассуждения – вот постижение жизни (это вневозрастное – подростка из себя не вытравить)! Сюжетные нити лабиринтно уводят нас то в рыцарский роман, то сплетают дружных и храбрых вьюношей в подобие трех мушкетеров – при этом под текстом у Шехтера немало тайных ходов, пересечений ассоциаций и ответвлений реминисценций. Внимательному читателю стоит поучиться у кумранских Наставников – «о, уж они, несомненно, знают все секреты, ведают утаенное, созерцают сокрытое».
В трилогии немало авторских советов как близким по духу, так и самым отдаленным единомышленникам – поглощайте сию книгу тщательно, это вам не семечки, не щелкайте мышкой, а разуйте глаза. Вот, к примеру: «Ветерок усилился, и крона кипариса прямо перед моими глазами зашевелилась, заволновалась, будто живая. Я принялся наблюдать за движением бархатистой хвои, пытаясь отыскать в ее плывущих, дрожащих очертаниях какую-нибудь картинку… В переливчатое трепетание хвои, в беспорядочное шевеление тысяч мохнатых палочек вдруг вторглось организующее начало, словно чья-то невидимая рука принялась рисовать на зеленом фоне, подобно тому, как рисуют палочкой на песке… – Шуа, это я, твой отец небесный». Короче, почему рефреном хвоя? А потому что – Яхве. Сказано же у Шехтера: «Единственное, что можно делать – долго вглядываться в написание букв».
В третьем томе «Комета над Кумраном» романный пазл окончательно складывается, звезды яснеют, герой прозревает: «Твой отец соединился со Светом. Теперь он часть Бога, а ты – его сын, сын Божий». Кум ран человеческих! Причем посвященному читателю известно, что чем восторженнее ждешь, тем чаще получаешь «лже». Думаешь мессия, а приглядишься – не-е, мессир! И копыто нераздвоенное! Мало ли кого ждут, много их таких является, шляется, вещает, проповедует…
У Якова Шехтера же – первородство второпришествия. Шуа во вратах школьных в своем Сионе: се – лев, а не келев. В конце романа он вместе с соратниками покидает Кумранскую обитель: «маленькие фигурки на фоне огромных лиловых гор, освещенные лучами восходящего солнца. И еще никто не знает, как эти мальчики сумеют изменить лицо человечества». А значит, приключения Шуа и его друзей продожаются.
​