Мири Яникова 

 

Хайфские  стихи

 

 

1.

 

Ну, в общем, ясно. Это жизнь такая.

Другая, может, есть, но где-то там…

А здесь — опять тоска не отпускает,

приблизившись к окну, дверям, вратам,

где, истину присвоив и оспоря,

деревья закрывают вид на море.

 

Туда, туда, — едва окончен бой

с реальностью, войною и собой, —

туда, где тает время до отплытья

и истине не отыскать укрытья.

 

Там на закате — истина ясна.

Поверхность моря — будто письмена,

к тому ж они меняются местами,

как будто непрестанно их листает,

всю истину в себя вобрать спеша,

какая-то всеобщая душа.

 

…Ходить сюда всегда, годами и веками,

водить с собой сновиденых гостей,

пока еще прибой цепляется за камни

мильонами сверкающих когтей…

 

2.

 

Корабли скучают в порту. Жара. Вечереет.

Бесконечны ступени, с небес уходящие вниз.

Видишь, старенькая Ассоль, не дождавшись Грея,

побрела на стоянку, где чайки штурмуют карниз?

 

Видишь, входит она в квартиру, где с небом спорят

теснота, занавесок пурпур, нищий ампир?

Видишь, входит она в квартиру, в которой — море,

паруса из алого шелка, блистающий мир?

 

В синагоге поют, кричит и бушует таверна,

на шоссе гудки, и цокот копыт в пыли.

На обратном скором маршруте Хайфа-Каперна

поджигают уже фонарщики фитили.

 

И морская даль все ближе и все роднее,

и на старой карточке выцвели небеса,

но волна все так же бесхитростна, и над нею

в Зурбаган, Шикмону и Кастру летят паруса.

 

 

_________

 

И тогда еще парочка других стихотворений:

 

___________

 

 

В Загребе дождь.

Небосвод переполнен.

Длится мистерия грома и молний,

вечность на фоне вечерней зари.

 

Летом бывают дожди. Повтори.

 

Где-то за гребнем пространства огромны.

В Загребе молнии,

в Загребе громы,

с летнего неба потоком — вода.

 

Я не увижу ее никогда.

 

Только, быть может,

в полете последнем,

вспомнив о лете и щедрости летней,

листьях опавших, что в кучи сгребли, —

 

я оглянусь в направленьи земли

и, ухватившись за молний зигзаги,

сверху увижу сияющий Загреб,

только взгляну — и наверх, и навек…

 

В Загребе вечность. В Загребе снег.

 

 

________

 

 

Лесной пожар

 

Быть деревом под Иерусалимом.

Стоять себе под Иерусалимом

над морем и долиной, в дождь и зной,

и ощущать себя неопалимой,

возможно — той же самой купиной.

 

И не стремясь совсем забраться выше,

ждать, что в твоей листве раздастся вдруг

тот Голос, для которого ты дышишь

и держишь небо тьмой зеленых рук.

 

Десятилетья, не прося замены,

стоять и охранять святые стены

и точно знать, что не сгоришь в огне.

Уже кора становится коростой —

ведь деревом повсюду быть непросто —

не только здесь, не только в вышине.

 

Когда ж огонь твое охватит тело

и черноты настанет торжество —

всего лишь вспомни: ты сама хотела

быть деревом под Иерусалимом,

и только там, под Иерусалимом, —

а Голос… что же, можно без него…

 

 

__________

 

Ну и, может быть, вчерашнее тоже:

 

__________

 

Наступает светило на собственный хвост,

утопая в сияющей яме.

Через двадцать минут после выхода звезд

заполняется лента друзьями.

 

И пейзажи, закаты, стихи и коты

и рецепты бессмертья и хлеба

заполняют пространство любой пустоты

и уносятся в звездное небо.

 

И сплетается эта незримая сеть,

создавая миров очертанья,

и навеки нам в ней, трепыхаясь, висеть,

в лапах времени, в логове тайны...



Оглавление номеров журнала

Тель-Авивский клуб литераторов
    

 


Рейтинг@Mail.ru

Объявления: