Дмитрий Байдак

 Безымянная вода

***

почему-то облачное небо

все плывет плывет неумолимо

и застит глаза чужая небыль

там звезда она непоправима

 

на тебя не напасешься весен

ты земля сплошное разоренье

из строки в строку при переносе

добавлять приходится сиреней

 

невтерпёж как будто на гулянку

ломятся очкастые вертумны

холодно и вьются их гирлянды

и ночное сердце бьется  шумно

 

 

 

***

был день пустой над тенерифом белым
истлевший пеплум встречный ветер мял
привстала боль и  лижет неумело
цепочки зла протянутые в зал

медово-сладок сок на сочлененьях
не корочкой но пленкой на слуху
то молоточек трудится над тенью
то пленочка дрожит в глаза стиху

memorium метаний полок сонных
и ящичков скользящих и стержней
сорбонной бонны сумасшедших гонок
нежнее немцев гоголя страшней

 

***

может быть, действительно,
все и относительно
но, что удивительно,
очень убедительно

 

***

Два угрюмых товарища
лезут ко мне
первый солнцу подобен
луне другой

 

Я от них убегаю
газеты в руке
на  гаарец похожа одна
а на вести другая

 

Как в зеландии новой
залягу на дно
поколеблет ничто
объективность мою
there

 



О маори друзья
Ваше мясо доем
в смысле: мясо у вас
охель тов бэ-айнай
(“хорошо для меня” --
ну, подстрочник)
***


чешет ногу человек
что он думает себе?
дескать, ногу почесав,
станет он счастливым враз
да не думает вообще
просто чешет ногу и
кайф он ловит, паразит
лучше вспомнил бы о том
как от СПИДа негры мрут
с негритянками клубясь
там традиция живет:
с негритянками – и все!
ну, с немытыми – так что?!
раз приспичило ему
то традиция велит
в джунглях тоже скучно им
безработица темно
алкоголя не достать
в барабаны только бить
да клубиться день и ночь
с негритянкою своей
бедный этот черный люд!
обеспечь его вином
барабан ему купи
руки вымой дай гондон
сквозь бесплатный автомат
ну и хавчика добавь
коммунизмом не зови
незачем гусей дразнить
будет прирастать земля
населеньем от бедра
и большое негров счастье
хлынет нам как из ведра


 


 


 

**

время тусклыми скачками

время ёрзает над нами

время сверху мы внутри

ты наружу не смотри

 

там закованному утру

мают кисточкой-лахудрой

раковин ушных фарфор

дню и ночи приговор

 

осы кружат осы тужат

мы поведаем кому же

виноградных ягод рок

абрикосовый чертог

 

утро зрит об эту пору

солнцем дышащую гору

в блюдечке осиный съезд

время рушится окрест

 

***

темное расписание кромки вершин сосновых

искусственные леса  подстриженные  под гребенку

ночь вползающая на гору  вся в звездах новых

вопли совы и на это лай  сторожей овечьей  продленки

 

низколетящий гул шоссе гул исхода субботы

возвращение в города  из галута конца недели

демократия кончилась не начавшись  из-за рамота

появляется Б-г евреев  как разведчик из иудеи

 



 


 

***

сон поймаю в футляр от очков

как покойничка в гроб протестантский

жук-вечерник по зеркалу шел

панцирь дранью алмазной плескался

 

часовые свистков-полуснов

дигитальных пластинок синицы

попрыгунчики черных усов

не успели на свет народиться

 

но гуляют туда и сюда

овирольные барышни-чашни

зимний ливень гнездится в садах

в апельсиновых мятых рубашках

                         



 


 

***

солнце грустный мандарин

император поднебесный

он бежит и воробьиный

день за ним канатоходцем

по канатам вольт высоких

шестикрылым серафимам э

электрических колонн

или нет колонн ростральных

вниз носами побежденных

или нет ракет крылатых

их постройка здесь ведется

много лет ампер закатов

ищущих чего в каменьях

много осликов назад

много много и туманов

поднялось и опустилось

был туман морской когда-то

стал он желтым твердым мелом

ходят люди по нему

и  отряхивают брюки

чистят туфли черным кремом

и собакам лапы моют

а собаки умирают

как и люди ненароком

и от них  уходит солнце

косточкой на божьих четках

вдаль по проволоке тонкой

 


 

***

струится безымянная вода

сосуд наполненный кто звук ее услышит

нашлепанный арбуз хрустит на рыжей

от ржавчины ладони махмуда

 

из этих черепиц что так впритык

составлены не вытащить наружу

надежного признания о суше

и плыть куда и волны бьют в кадык

 

все образы воды превысив срок

трубят в рога вот их следы стальные

какие гаеры прославлены отныне

какие тропы для скрепленья строк

 



 

***

три дня луна не уменьшалась в небе

подряд три ночи

всходила с северо-востока

катилась медленно в зенит

и шлейф серебряных отточий

блестел как щит

 

три дня в конце израильского лета

аборигены гнули забастовку минфин кляня

луна в ответ на это распределяла  пайку света

упрямства для

 

на третью ночь к двенадцати часам

когда колонна импортных  "фантомов"

переползала переезд в ашдоде

и поезду  пришлось затормозить

луна решила хватит полнолуний

 

вошел в окно огромный богомол

и заломал ночницу на торшере

и черный  лак урезанной луны

последнее что видела ночница

блестящими от ужаса глазами

 



 

***

птицы обступили стеклянную мглу

изо рта тишины слышен запах гниения

премьер-министр качается с пятки

на носок

и обратно

руки в карманах брюк

рот его улыбается

сжатый в куриную жопку

 

люди стоят полукругом

зачем это труп на траве?

кто не может помочь - отвернитесь!

 

здесь мы все налицо для свободы

и каждый как сдавленный крик за стеной

 



 

***

вдоль по длинному длинному месяцу

перетянутому в неделях

пробирается ночь-ровесница

ошивается день-бездельник

 

я в тени ваших дат прекрасных

тополь-мельник и пальма-дева

на добычу лоскутья казан

и perpetuum   оголтелый

 

день и ночь растирая в масло

пятки крепкие давят зиму

клокотание несогласных

слов что вот непроизносимы

 



 

***

суть бедная бормочет по ночам

дверь открывается свисток

                                          стекает ровный

совпал и ты во тьме твоих начал

соединяются стрельцы жуки и овны

 

продольным жжением исходят из кровей

распространяются пределы раздвигая

строями плотными

ум-нож не режет горла

свиваясь свитком стонет  лезвеё

и рупор отражений неба

                                           ФАРЕС

раскинется слепящее и громче

трубы небесной сердце воспоет

о ТЕКЕЛ  МЕНЕ

 



 

 ***

о чем  бишь говорили мы в машине

деревья вроде ив перегибались

над бетоннадой чтобы заглянуть

нам в лица и отпрянуть позади

а мы - мы говорили о дорожном

покрытии о ценах на бензин

налогах и вот этой тремпиаде

которую недавно террорист

атаковал своим автомобилем

его направив на солдат 

                                          деревья

однако слышали иной наш разговор:

 

/ ты знаешь надвигается война /

да-да война я помню что же делать /

нам может быть придется умереть

и смерть видна за этими горами

в который раз уже  но ты подумай

стихи какие можно написать

о ней и мы напишем их пусть даже

ее увидев / это невозможно /

возможно и свершилось мы мертвы

мертвы давно смотри на этой трассе

мы никого еще не обогнали

не встретили / я только что заметил:

понятны мне деревьев голоса

но чья же смерть горит за горизонтом /

и это предстоит нам а сейчас

мы уезжаем друг мы уезжаем

записывай слова что еще помнишь

деревья видишь смотрят в лица нам

зачем  же время вечности теряя

 

                   (уезжают)



 


 

 

Оглавление номеров журнала

Тель-Авивский клуб литераторов
    

 


Объявления: