Еду я в Америку
очерк
"Есть за границей контора Кука". Все помните? Теперь я удивляюсь этим стихам. "Если вас одолеет скука, и вы захотите увидеть мир…" Разве советский человек мог взять и захотеть увидеть мир, и уж, тем более, его никак не могла одолеть скука! Однако - печатали, и массовыми тиражами. Лично я эти стихи очень любила. "Остров Таити, Париж и Памир…" Поехать было никуда нельзя, но мечтать можно, и притом, с самого детства. Не от этих ли стихов у русских страсть к путешествиям, говорят, теперь в любом уголке мира их можно обнаружить и услышать русскую речь. Лично я за две с лишним недели пребывания в Америке (и по пути туда и обратно) русской речи, кроме как от своих родственников не слышала. Хотя нет, слышала! - в "русском" магазинчике, где-то по пути между маленьким городком Ирвингом и большим городом Далласом, этот магазинчик держит еврейская семья выходцев из России. Да, но как меня занесло туда, в этот магазинчик и на это американское просторное шосcе?.. Вот с этого и надо было начинать.
Я еду, вернее, лечу в Америку. Из Израиля. Само собой разумеется, что некоторое время назад (и двух лет не прошло) состоялся предыдущий рейс - всей семьей на ПМЖ в Израиль и, не успев оглянуться и откусить кусочек этого самого ПМЖ, моя дочь выходит замуж, молодого мужа тут же отправляют на два года в командировку в Штаты, и новоиспеченная жена, естественно, отправляется с ним.
Быстро соскучившиеся родители, т.е. я и мой муж, решили навестить молодых, тем более, что они пригласили. И вот, полетели - на трех самолетах туда, на трех обратно - так дешевле. "Контора Кука", которая нам несколько дней подбирала билеты, утрясала цены, стыковки между рейсами - чтобы нигде не ждать долго, упаси Бог - не ночевать в отеле (куда нам с нашим, уже даже не школьным английским) - это турагентство "Интертур" в Тель-Авиве, на самой набережной - сделаем девочкам бесплатную рекламу, они были такие отзывчивые, даже в далекой Америке нас не бросили, когда один из обратных рейсов вдруг изменился.
Что такое всегда было - Америка? Да ничего. Изображение на карте. При той жизни, еще в Союзе - всего лишь одна из стран, далеких и чужих, настолько далеких и чужих, что даже не представляющих особого интереса, ну, разве что в школе, на уроке географии, надо хоть что-то знать, чтобы не схватить двойку. Съездить в 1990 году в Польшу - уже было большой удачей - слава советским профсоюзам! В анкете пришлось отвечать на странные уже для того перестроечного времени вопросы: не были ли мои родственники за границей, в оккупации (!) и пр. К тому времени уже два моих двоюродных брата жили в Америке, но ведь я не круглая идиотка, чтобы упоминать об этом! Тогда не мешало бы еще дописать - до кучи! - что еще один мой брат уже сидит в Москве на чемоданах, рассматривая на карте Израиль. Вероятнее всего, анкеты те просто были старого образца, отпечатанные давным-давно, а новых, из экономии, не печатали (вот бы в Израиле так экономили бумагу!). Но, возможен и другой вариант: напиши я всё как есть, и ни в какую Польшу бы не поехала. Но я заполнила анкету "правильно" и погуляла по Кракову и по Варшаве - совершенно свободно! Без присмотра! - советы родного профсоюза уже явно отставали от жизни, и, накупив всякой всячинки, вернулась в родные пенаты очень удовлетворенная. Никаких Америк, и Израиля в том числе, в моей голове тогда не было. Перестройка была. Больше в воображении. Кстати, по пути в Польшу было несколько свободных часов в Москве, и я поехала к двоюродному брату - тому, который сидел на чемоданах. Хотела попрощаться - ведь больше не увидимся! (Не далее, как месяц назад была у него в гостях и вспомнили тот мой визит). Я тогда спросила его: - Ну как же это, Вова? Почему вы уезжаете? Сейчас?! Ведь перестройка! - Он снисходительно усмехнулся: - А ты разве не заметила, что она уже закончилась? Да она, в сущности, и не начиналась.
Я с недоумением смотрела на него. Подумала: им, москвичам, наверное, виднее, знают побольше нас, нижегородских провинциалов. Но все же… А как же "гласность", и все остальное?.. Особенно я цеплялась за "гласность". Столько мы узнали нового - не нового, разумеется, а просто хорошо скрытого от нас раньше старого, столько прочитали и продолжали читать - словно открылись заржавевшие клапана и на нас хлынул поток такой удивительной и порой страшной информации.
Вернувшись, я, в восторгах от Польши (заграница, несмотря на известную пословицу), делилась в родном коллективе впечатлениями, и тут одна сотрудница, обычно боязливая и осторожная женщина (даже в Польшу ехать не решилась, хотя имела больше шансов передо мной - больше трудового стажа, почетных грамот и пр.), сказала тихо: - Вот если бы можно было поехать в Америку... Я бы там осталась жить...
Я посмотрела на нее как на идиотку. Надо же сказать такую чушь! В Америку, в этот проклятый капитализм! А другая - весьма образованная и начитанная женщина сказала: - Вот чем лучше наш социализм? Нам не грозит безработица! -Все закивали. Бедные, бедные… Не знали, и во сне не снилось, что все будет, и безработица, и голодные забастовки, и зарплату будем ждать как счастье, и бежать становиться за ней в очередь, не веря: неужели сегодня дадут?!
Но всё это прошло и отодвинулось от меня. Я живу в Израиле. И собираюсь поехать в Америку. В эту замечательную и превозносимую всеми Америку. Я очень люблю ездить. "И если вас одолеет скука, и вы захотите увидеть мир…" Мир, не мир, но дочку хочется увидеть, ну, и этот маленький кусочек Америки, где она живет, я тоже не прочь посмотреть.
Американцы тоже люди. Они (капиталисты проклятые, как твердили нам когда-то в Союзе) - все время улыбаются. И эти (заученные, как опять же писали советские журналисты) улыбки порой ставят в тупик. Об американской улыбке уже много написано. И много сломано копий: естественная ли она, или насквозь искусственная. Так вот - я тоже этого не знаю. Но каждый раз, как вижу американскую улыбку, тут же улыбаюсь в ответ и искренне верю, что - естественная. Или я ничего не понимаю в улыбках. Или с детства, прямо с момента рождения американцу приклеивают намертво эту улыбку, и так он (она) с ней живет, старится и умирает.
Стюардессы встречали нас в самолетах так радушно и так сердечно улыбались, словно мы их дорогие родственники, по которым они ужасно соскучились и уже не чаяли увидеть. Так же и прощались, и пилоты к ним присоединялись, такая трогательная, чуть ли не семейная картинка была, что хотелось вернуться и дальше с ними куда-нибудь лететь.
Продавщица в роскошном магазине спрашивает что-то у меня (с улыбкой, конечно), одновременно пробивая чек и упаковывая ту ерунду, что я могла себе позволить купить. В другом магазине повторяется та же сценка - опять с ласковой улыбкой меня о чем-то спрашивают.
- Что она спрашивает? - интересуюсь я у дочери.
- Она спросила, как у тебя дела.
- Да?! Жаль, что я не поняла, я бы непременно рассказала, как у меня
дела, если ей так интересно. Только не знаю, на каком языке лучше объяснить, на русском, или на иврите.
Мы смеемся. Но были такие минуты, когда смеяться не было повода. Разве только беспомощно улыбаться. Особенно при пересадках с рейса на рейс (две пересадки по пути туда и две - обратно). Паспортный контроль, таможня, постоянно тебя что-то спрашивают и, похоже, вовсе не о том, как у тебя дела. Весь мир говорит на английском, а ты стоишь посреди этого мира и в голове тяжело и медленно ворочаются отдельные слова, обрывки каких-то, вовсе не нужных сейчас английских фраз (ведь учили чему-то в школе!), и, наконец, в полном отчаянии заявляешь: ай доунт спик инглиш! Брови человека, проявляющего к тебе необходимый ему интерес, ползут вверх, но улыбка все равно держится на месте, в глазах изумление, и, предвосхищая следующий вопрос, поспешно добавляешь: рашн! И менее уверенно: хибри! То есть - иврит. Ну, этот нюанс ничего к твоему имиджу не добавляет, скорее, наооборот - хибри известен еще менее, чем рашн и, кроме того, в тот момент, когда пытаешься вспомнить английское слово, в голове вдруг выскакивает ивритское (меня поймут те, кто начал изучать иврит не так давно, а я еще к тому же когда-то жила в Грузии и знала немного грузинский, и по приезде в Израиль стали еще вылезать грузинские слова - получалась в голове полная какофония). Собеседник ошарашен. - О! И разводит руками. Беседа тут же заканчивается, вопросов больше нет, в документы проставляются нужные штампы и тебя отпускают на волю - до следующего пункта, где история повторяется с неизменным результатом.
А в самолете… Муж с разочарованием смотрит на блюдо, которое после долгих и невразумительных с его, конечно, стороны, объяснений, ему дала безумно любящая его и каждого другого пассажира стюардесса, а он хотел как раз курицу, а не "порк", правда, "коньяк" он смог почему-то вполне правильно произнести и тут же получил его, а мне и вовсе, кроме "джюс" и "орандж" в голову ничего не приходит, но темнокожая, сияющая зубами девушка, услышав, что только "рашн", все равно дает мне не только "джюс", но и поесть, улыбаясь еще более радостно - надо же, и рашн по миру летают!
Да, этих рашн так раньше учили в школе, а потом и в институте - чтобы могли что-нибудь перевести со словарем, но говорить - зачем, они же все равно за границу никогда не поедут! Вот и выросло целое поколение (да не одно) рашн, говорящих только на рашн.
Все рассказываю что-то и рассказываю (компьютер всё стерпит), а где же сама страна Америка? А самой Америки было очень мало - кусочек штата Техас. А кому нужно больше, пусть сам и летит, предварительно выучив как следует английский.
Едешь по просторному шоссе (между прочим, дочь сама за рулем, автомобиль уж точно здесь не роскошь, а средство), пробок не наблюдается, может быть просто еще не час пик, смотришь влево, вправо - глаз отдыхает. Деревья, лужайки, пруды, цветы. Природа очень похожа на российскую, поднадоевших пальм не наблюдается - климат не тот, хотя летом, говорят, обычно ужасная жара, но зимой и снег может выпасть. А мы попали в теплую весну, деревья уже зеленые, но, звонила в другой штат двоюродному брату, у них еще холодно - Америка страна разноообразная. Мелькают вдоль шоссе одноэтажные магазинчики, симпатичные жилые комплексы, заезжаем в "русский" магазинчик, изучаем с интересом товары, надписи на многих русские, а вот и на иврите, кареглазые и темноволосые хозяева очень любезны, мы разговариваем с ними, что-то покупаем, заезжаем в другой магазин, тут молчим, слушая, как дочь уверенно объясняется с кассиром, и как это она догадалась инъяз в России закончить? Едем обратно, домой, в свой жилой комплекс, провожая взглядом высокие здания, обозначившиеся на горизонте - там Даллас, большой город, но туда в следующий раз - зять повезет в выходной. Возвращаемся в Ирвинг - маленький городок, состоящий практически из жилых комплексов - это большие группы двух-трехэтажных симпатичных домиков, в которых квартиры только съемные (квартиры уютные, обустроенные всем необходимым, вплоть до посудомоечной машины).
Комплексы разделены между собой лесными посадками, прудами, спортивными площадками с неизменными беговыми дорожками. Оказывается, Америка действительно бегает. В майках, шортах, парами и поодиночке, или с собачкой. И Америка действительно не курит. И я там бросила курить - неудобно же! Курят только подростки и, как мне сказали, малообразованная часть населения. Пришлось немедленно бросить. Думая про себя, что в Израиле обстановка другая - никто не бегает, а курят все, и Марк Твен тоже бросал курить неоднократно.
Вот и Даллас. Настоящий американский город с небоскребами и небоскребчиками. Мы в самом центре, где люди не живут, а только работают, или гуляют, как мы, по улицам и музеям. Чистый воздух (как и всюду), чистые широкие улицы, фонтаны и голубые бассейны, красивые, разных цветов и самой разнообразной архитектуры, здания, веселые туристы. Длинный сине-голубой трамвай проезжает мимо нас и мы почему-то удивляемся ему. Или мало трамваев видели? А-а, в Израиле же нет трамваев, и мы отвыкли. Подходим к очень высокой башне со сферической штукой наверху, заходим внутрь и поднимаемся на лифте. Исполнилась в Америке давнишняя мечта - та, в которой "Седьмое Небо московской телебашни". Мы сидим за столиком, заказываем пиво-кофе-мороженое, и за большими окнами Америка медленно поворачивается вокруг нас, фотографируем друг друга и проплывающую панораму. Смотрим сверху на веселенькие столбики небоскребов, на хитроумные развязки с бегущими автомобильчиками, вот одно шоссе уходит от развязки вверх и блестящие в солнечных лучах стеклышки автомобильчиков образуют бегуший сверкающий ручеек - серебряные струйки бегут вверх и вниз, но вот эта картинка уплывает в сторону, придвигается отливающий синим зеркальным металлом небоскреб, но и он тоже медленно уплывает. Просидели час, не отрывая глаз.
А потом поехали по магазинам. В Америке в магазинах гуляют. Это называется Window Shopping - блуждание по торговым центрам и рассматривание витрин. Поднимаются с этажа на этаж, заходят в раздвижные двери магазинов, выходят, садятся за столики, попьют и поедят, снова гуляют по этажам, вдоль ярких витрин бутиков и редко заметишь у кого-нибудь в руках фирменный пакет с покупкой. Глаза настолько насыщаются многообразием и разноцветием товаров, а ноги устают от хождения, что выходишь оттуда утомленным, как после тяжелой работы, может, американцы и привыкли так время проводить, а мы нет. Тем более, что ничего не купили. А что там было покупать? Во- первых, все кажется очень дорого. А потом, вроде ничего этого и не нужно. Зато всё очень красиво. Все торговые центры имеют свои названия. В одном таком центре, GALLERIA называется, мы гуляли долго. Внутри он напоминает московский ГУМ, только гораздо больше размером, и в середине на первом этаже вместо фонтана искусственный каток. Катаются, в основном, дети и молодежь, с верхних этажей все это выглядит здорово, фотографируем на память. Говорят, зимой в середине устанавливают громадную елку, всю в огнях - жаль, что мы этого не увидим.
В другой день мы поехали в торговый центр Hobby-Lobby - что это означает, кажется, никто не знает. Некоторые бутики там были похожи на музеи - музей роскошного фарфора, музей антиквариата, забрели мы в "русский" магазин - матрешки всех размеров и видов, целая витрина советских значков (точно такие мы когда-то собирали), расписные шкатулки, жостовские подносы - концентрированный кусочек России. Продавец Саша, русый, с короткими пшеничными усами охотно вступает в беседу. Кажется, это его единственное занятие - беседовать, так как покупателей не наблюдается. Уходим с недоумением: какой же смысл, какая выгода держать такой "русский" магазин. Но спросить прямо русоволосого Сашу мы постеснялись. А может быть, хобби у него такое - стоять в окружении русских предметов и разговаривать по-русски.
Посетили другой, еще более диковинный торговый центр. Большую часть обширного зала, окруженного, как обычно, магазинами, занимает громадное дерево. В ветвях сидят птицы, зверюшки, выглядывает из гущи страшненькая рожа - не иначе как леший, под деревом на высокой перекладине кланяются и что-то высказывают публике три разноцветных попугая ара, молодая женщина берет их по очереди в руки и громко беседует с ними, к восторгу маленьких и больших зрителей. Рядом, в бассейне плещется и со страшным рыком разевает зубастую пасть зеленый крокодил, дети радостно визжат и бросают на его искусственную спину монетки, он весь усыпан ими. Обхожу сказочное дерево, разглядываю высокие цилиндрические аквариумы с шустрыми рыбками, рядом со мной, на ветке подпрыгивает и щебечет птичка - вглядываюсь в нее - искусственная! Искусственное и естественное - всё здесь перемешано. Кругом бегают дети, хватают разложенные на подставках мягкие игрушки, играют ими (интересно, на место потом положат?), за прозрачной стеной стекающего откуда-то сверху дождика (настоящий, мокрый) стоят столики под пологом "леса" - это кафе, и туда выстроилась внушительная очередь. Конечно, здесь с интересом можно провести целый день, особенно с детьми, но и молодежи бродит тут немало.
Насмотревшись на экзотику, бродим среди витрин - гуляем. Наши молодые что-то покупают. Торговля, обставленная развлечениями - неплохо придумано. Покупай, развлекаясь, и развлекаясь - покупай.
Гуляли по Далласу. Постояли, оглядываясь, на том месте, где убили Джона Кеннеди, но так и не поняли, откуда в него стреляли, хотя много об этом месте читали. Тесной группой стоят японцы и тоже вертят головами. Мы увидели музей Кеннеди, хотели зайти, но попали рядом в другую дверь. Оказалось - магазин. Абсолютно все товары имеют отношение к Кеннеди. Кружки с портретами, майки с портретами, памятные медали, фотографии в рамочках, значки, и Жаклин не забыта, её симпатичное личико тоже везде мелькает. Весьма оживленная торговля, покупателей много, есть и просто зрители, вроде нас. 37 лет прошло! А интерес не утихает. Неужели только потому, что убили, а не умер в постели своей смертью? Конечно, личность. Но что-то тут присутствует свое, американское. Рабина тоже убили. Будет ли к его личности подобный интерес через тридцать с лишним лет?.. Очень сомнительно. Особенно, если учесть, как поливают его последнее время. Оказывается, всё делал неправильно, всё не так, страну завел в тупик мирного процесса.
Америка тоже ругает своих прошлых президентов? Чтобы это узнать, надо здесь жить. Чтобы узнать вообще что-либо о стране, надо в ней жить. А совершив такой короткий вояж, набираешься в основном впечатлений зрительных.
Хотелось посмотреть американский рынок, в смысле - базар. Какой еще рынок - удивились дети. Вот супермаркет, и там - все! Видела я это "всё". Конечно, овощи-фрукты вымыты, упакованы и привлекательно разложены, но… сладкий перец поштучно? Огурцы тоже?! Это же дорого, наверное! "Да, дорого, - вздыхает дочь. - Да мы огурцы и не любим". Они правы - за что их любить? - совершенно невкусные. И белый хлеб - как вата, жуешь-жуешь, и с трудом проглатываешь. Зато свекла сладкая, не то, что израильская. И говядина здесь вкуснее. Конечно, американцы же не кормят животных апельсинами, какой может быть вкус у такого "апельсинного" мяса.
Американцы - тихий и вежливый народ. Не галдят ни на улицах, ни в магазинах, не размахивают в споре руками. Возможно, они никогда и не спорят, только спокойно и вежливо разговаривают. Был повод убедиться в этом. Сосед на стоянке возле нашего дома, выезжая, не заметил, что мы тоже выехали - чуть раньше него, и ощутимо стукнул задним бампером дочкин белый "Форд". На нем - ни царапины, а у нас на белой дверке вмятина. Дочь с напряженным лицом выходит из машины. Сейчас что-то будет. Американец будет визжать и топать ногами - я слышала, американцы всегда и во всем правы. Ничего такого не происходит. Они стоят и тихо разговаривают. Сосед спокоен и невозмутим, что-то себе записывает. Я, на всякий случай, тоже выхожу из машины - мол, свидетель есть, разглядываю вмятину и кошусь неодобрительно на соседа. Если понадобится, я и на суде могу выступить, разумеется, дорога за счет американского правосудия. Через десять минут мы едем дальше по своим делам. Сосед признает свою вину, объясняет мне дочь. Его страховая компания заплатит за ремонт. Ну что тут скажешь! Американскому налогоплательщику не придется оплачивать мой проезд, какая досада!
Дата отъезда свалилась вдруг. Куда исчезли две недели? В памяти - магазины, тихие американцы, витрины, попугаи, значки со шкатулками, каток, кружки с Кеннеди, медленно вращающаяся за стеклом Америка…
Дети провожают нас в аэропорт. Беспокоятся о предстоящих нам опять пересадках и о нашем "английском". Зять улыбается. Вот не помню, он здесь так научился улыбаться, или до Америки тоже умел? Да - вспоминаю - и раньше так улыбался. Наверное, ему просто хорошо везде, и в Америке тоже. Во всяком случае, о возвращении он пока не заговаривает. А дочка по Израилю скучает. Неужели можно скучать по этому базарному гвалту, многорукому размахиванию, скученности домов, машин, людей, вечной необязательностью всюду и во всем и прочему, прочему…
Последний перелет, последний рейс "Амстердам - Тель-Авив". По "рукаву" входим в самолет и -о! - слышим знакомую и родную речь. Смуглые стюардессы сверкают белыми зубами - шалом! Все просто и понятно, мы уже почти в Израиле. Летим. Дают поесть что-то не очень вкусное, и любезности гораздо меньше. В Бен-Гурионе на паспортном контроле нас спрашивают, откуда мы прилетели. Америка! - говорю я на чистом иврите. Получаем в паспорта штампы и проходим. Мы - дома. Впервые я покидала Израиль и впервые возвращалась в него - домой. А домой всегда хорошо возвращаться.
Тель-Авив - Амстердам - Детройт - Даллас и обратно.
2000 г. апрель.