Камушек, камушек, еще камушек. Камушек на камушек - башенка. Камушек побольше - в подножье, а на него, один над другим - камушки поменьше. Камушек, камушек, еще камушек. Верхний качается, сейчас упадёт. Но на него кладётся еще один, а потом еще. Теперь они качаются втроём.
     Камушек: Геля. Была. То есть до сих пор, конечно, Геля, но другая. Можно сказать: вылечили, а можно - и наоборот. Никаких голосов в голове, никаких кошмаров, никаких приступов, но и никакой радости от этого. Так себе Геля, если честно. Тупая и усталая, голова совсем не варит и сил нет. Говорят, от лекарств.
     Камушек: мальчик. Мальчику даже не успели дать имя, все произошло слишком быстро. Мама обещала без Гели имени мальчику не давать. Мама клянется, что с мальчиком всё в порядке. Мама рассказывает, что мальчик спокойно спит по ночам, хорошо ест и уже вовсю поднимает голову. Мама и сюда к Геле ходит нечасто, потому что мальчика не с кем оставить. Геля просила, чтобы мальчика приносили ей самой, хотя бы изредка - но мама воспротивилась, и врачи тоже. Странно. Говорят - не место.
     Камушек: врачи. Один из них сейчас стоит и смотрит на Гелю из окна. Из его окна весь садик не виден, видна только та часть, которая возле беседки, но Геля именно там и сидит на земле, возле беседки. Там растет куст и есть тень от солнца. Геля сидит под кустом на земле и строит пирамидку из камушков, а врач стоит у окна и смотрит на Гелю. Это у него она просила пускать к ней приносить мальчика. Это он ей сказал нельзя. А сейчас он так смотрит, как будто ему Гелю очень жалко. Смешной. Если тебе так жалко - разрешил бы мальчика, нет? Нет.
     Камушек: молоко. Молоко надо сцеживать каждый день, лучше по несколько раз в день, иначе молоко пропадёт. Неважно, сколько Геля еще тут останется, важно, чтобы у неё после этого еще оставалось молоко. Сцеживаться лучше сразу после сна, раз, потом - после обеда, два, и вечером еще раз, три. Можно было бы еще чаще, но от еще чаще грудь болит, да и сил нет. А если не сцеживаться, грудь становится каменной и тянет вниз.
     Геля встаёт, поправляет грудь, косится на врача и идёт сцеживаться. Сцеживается она в душе, там удобнее всего. Во-первых, душ можно запереть изнутри, а комнату нельзя. Правда, душ можно открыть снаружи тоже, если принести такой специальный ключ, у всего персонала он есть, но обычно они в душ не ломятся, только если по особо веской причине. Про Гелю все знают, что она ходит в душ сцеживаться, да она и не скрывает, и никто к ней не заходит из персонала, а у больных нет ключа.
     Молоко выдавливается легко и течет сильными струями, выливаясь на живот и стекая по ногам вниз на кафельный пол. Обычно Геля пускает душ и, сцеживаясь, стоит под водой, чтобы сразу же смывать с себя молоко. И все равно видно, как оно течет, вода не успевает смыть сразу, тут, в больнице, слабый напор воды, экономят они, что ли. Молоко течёт, как дорожки такие белые по коже бегут. Молочная река, кисельные берега, вспоминает Геля - было такое что-то в детстве. Кисельные берега - это теперь она сама, вон какой живот и какие ноги, куда там кисель, это уже не кисель, это уже студень. Геля равнодушно смотрит вниз на себя и продолжает давить на грудь. Кисельные берега - ерунда. Молочные реки - тоже ерунда. Сейчас она доцедится, и пойдет спать. Сил снова нет совсем.
     Камушек, камушек, еще камушек. Цедиться тяжело, потому что очень устают руки и грудь. Грудь тянет вниз, руки тоже, и хочется упасть прямо в душе и заснуть. Говорят, спать все время хочется тоже от лекарств. Может быть. Но если молоко не пропадёт, мальчика можно будет кормить еще долго, и он будет здоровый, а не больной, и это самое главное. Сейчас Геля поспит, и надо будет идти к врачу. Камушек: врач. Врач разговаривает умные разговоры, и от них иногда лучше, иногда хуже, а иногда никак. Камушек: разговоры. Разговоров ни с кем, кроме врача, лучше вообще не вести. Не поможет. Камушек: помощь. Говорят, если сюда в первый раз попасть, пока человек молодой, то второй раз можно и не попасть: вылечат. Только нужно пить лекарства, слушаться врачей и не убегать домой. Геля молодая, так что врач говорит, что шанс у нее есть. Камушек: силы. А сил нет.
     Врач сидит у себя в кабинете, листает страницы Гелиной истории болезни и думает о Геле. Страницы истории её болезни он уже выучил почти наизусть. История болезни короткая, страниц немного. Страница: детство, травма. Страница: показания, предрасположенность. Страница: беременность, диагноз, роды. Страница: приступ, первый. Страница: госпитализация. Страница: назначения. Страница: рекомендации. В какой-то момент Геле придется сказать, что сцеживается она зря: кормить этого своего ребенка она все равно не сможет. Ребенок, привыкший за несколько месяцев есть из бутылочки, не возьмёт незнакомую ему грудь - а главное, при тех лекарствах, которые она пьет, кормить категорически нельзя. Что, никогда больше нельзя, спросили его тогда практиканты, которым он делал по Геле доклад. Почему никогда больше, удивился он тогда вопросу, сколько пьёшь - столько и нельзя, а потом можно, только вот не бывает этого потом, потому что если не пьешь лекарств - будет повторный приступ. А вы спрашиваете "никогда больше". Причем тут "больше".
     Страница: практиканты тогда удивились и смолкли. Гелю они так и не повидали, Геля была в душе - сцеживалась. Ну и ладненько, не нужно Гелю никому показывать. Не цирк. Камушек: люди. Люди приходят, цокают языком, уходят. Мама приходит нечасто, у мамы мальчик. Мальчик не приходит. Мальчик не умеет ходить, мальчик маленький. Это хорошо, что маленький. Будет легче привыкать. Страница: если Геле сейчас сказать про кормление, может быть рецидив. Срыв. Пять месяцев работы насмарку. Лучше пусть сцеживается. Потом разберемся, так думает врач. Камушек: врач. Врач смотрит на Гелю и качает головой. Каждый раз, когда Геля входит к нему в кабинет, ей кажется, что он встает из своего кресла, чтобы уступить ей место. Беременной ей все уступали место. Жалко, что она больше не беременная, тогда бы мальчик был все время с ней. Если сильно давить на грудь, молоко брызжет в стороны и можно попасть врачу на халат. Халат белый, молоко белое, пятен не будет. Врача в душевой нет, но он может войти: у всего персонала есть ключ. Если сесть на пол и чуть-чуть посидеть, ничего не случится. Если откинуть голову назад и смотреть на потолок, на нем появляются пестрые пятна, хотя на самом деле - Геля знает - никаких пятен на потолке нет. Как на халате. Как на киселе. Вода течет по телу, как молоко, и смывает все пятна с халата, с тела и с Гели.
     Геля стоит на берегу молочной реки и чувствует, как ее ноги скользят по киселю с обрыва вниз. Внизу она видит мальчика, который машет ей рукой и зовёт к себе. Внизу она видит маму, которая считает, что дочери лучше не выходить из больницы, потому что все равно зачем ребенку такая мать. Внизу она видит врача, который стоит у окна и смотрит на неё так, как будто ему ее жалко. Внизу течет молоко, и больше ничего нет.