Повести
Белкинда
(школа выживания для мальчиков)
10. Sporto criminalo
марсианского шпиона Вла И.Б. Тускуба
Под аккомпанемент радостного громыхания Володиного баса холодные струи кристально чистой воды плясали на его голове и плечах танец победы.
Тренер Феликс Семёнов подошёл и начал мыться рядом. Володя, смутившись, петь перестал, но шальная девчонка по имени Хвастливая Улыбка заплясала на его усатом лице.
Улыбаясь в такт Володиным хвастливым мыслям, Феликс вдруг сказал:
- К Арсинаю зайди, как помоешься.
Арсинай Коназ встретил его в новеньком майорском мундире. При виде этого мундира принесённая с собой Володина улыбка принялась быстро расти. А Коназ, прищурив монгольские глаза, спросил:
- Ну, как, медаль получить готов?
- Очень надеюсь, что таки да, - ответил, сияя, Володя.
- А кто говорил, что спорт не для медалей, а для дела?
Улыбка притаилась, ища подвоха на лице Арсиная Коназа. Куда он клонит? "А почему обязательно клонит?" - отмахнулся от размышлений Володя и пробасил:
- Я от своих слов не отказываюсь. Класть здоровье на алтарь государственного тщеславия - это для тупорылых. Которые ни на что другое не годны.
- Но медаль то получить хочется? - почти без ехидства настаивал Коназ.
- Кому же сладкого не хочется? Но для того математика, чтобы всему знать меру.
Довольный собой и своим изрекизмом, Володя опять отпустил улыбку свободно гулять по лицу.
- Ишь, как ты за год в институте говорить научился. Молодец. И память у тебя, конечно, хорошая? - чуть улыбнувшись, полу утвердительно спросил Арсинай. И добавил:
- Ножеметатель.
Кровь ударила в голову и улыбка уже полумёртвая поползла с лица Белкинда.
Память сработала мгновенно. Вспомнил он, что обещал в этом кабинете три года тому назад.
- Что-то не нравится мне выражение твоего юного лица. Ты что, родной милиции не хочешь помочь? - помолчав, жёстко спросил Арсинай.
- У меня другие планы в жизни, - промямлил, наклонив кудлатую голову, Володя.
- Два дня подождут твои планы, - отрубил высунувшиеся головы новых изрекизмов Коназ.
Володя, приоткрывший было рот, замолчал, вспоминая и свой "летающий нож" и разговор трёхлетней давности и злобное лицо того автоматчика, который тыкал его дулом в спину, доставляя к капитану милиции Коназу.
Память безжалостно потащила его и дальше, к временам, когда уголовники прямо обещали его убить.
Потом из тёмной пляски страхов начали, спотыкаясь, выпадать слова. Они коряво как камни катились к ногам майора Коназа заставляя его лицо каменеть.
Наконец он раскрыл мрачное ущелье своего жёстко очерченного рта:
- Хватит трусость обосновывать.
Молнии сверкнули во мраке каменного ущелья. Коназ заговорил быстрее.
- Дерьмо пусть другие вывозят, а ты, значит, не тех кровей.
Белкинд дёрнулся как от удара током. Больше всего он хотел походить на русского витязя в шеломе и кольчуге, чей двуручный меч способен в ярости рассечь врага до седла. Всякий намёк на то , что это генетически ему не дано, что он "не тех кровей" приводило его в ярость. А узнать, что его идеал звали Иуда Макаби , и в честь этого Иуды главный спортивный праздник евреев всего мира называется макабиада, узнать это ему довелось лишь через несколько лет.
Арсинай, сыграв на нужной струне, мгновенно сменил тон.
-Гордился бы лучше. Матёрую банду возьмём, если поможешь.
- А если не помогу?
В ответ лицо Коназа снова холодно закаменело.
- Должок за тобой, гражданин Вла И Б Тускуб.
Знаешь, сколько дают за шпионаж?
Володя вопросительно глянул в знакомое лицо, давно переставшее быть официальным.
Титул марсианского шпиона он получил, когда чуть не сломал руку лучшему другу, неосторожно остановившему Володю в его надмировых блужданиях. То есть вышагивал он по городу, но в нём не находился, а, скорее, терялся. Сбитень отыскал его, летящим сквозь Э-мир в недрах робочела. Таким вот образом кибернетик Белкинд моделировал в себе идею сочленения мозга с вычислительной машиной. Лицо его от сверхнапряжения почернело, волосы хаотически торчали в разные стороны, глаза блуждали. И эта внеземная система среагировала на прикосновение неизвестной опасности по "логике внешней роботозащиты".
Сбитень заорал от боли:
- Ээ, Белёк, ты что, я ж не манекен песочный. Очнись, Тускуб марсианский!
Вот так и родился титул.
На вечернем заседании АОКФ титул-младенец заметно подрос. Совет директоров Акционерного Общества Космических Футуристов присвоил Белкинду супер и сверх высокое звание "Вла И Б Тускуб - марсианский шпион".
А через неделю Володя был арестован как шпион. На секретном военном полигоне.
Как он туда забрёл - никто понять не смог.
Да, ночной бег по тайге входил в планы его тренировок. И мера была простая, - сколько душа просит. А душа его просила всё больше и больше.
И так случилось, что остановил он свой бег в самый полуночный час на вершине сопки. И пора было поворачивать домой. Но небо вершинное, тонко прозрачное над лохматой тьмой тайги вдруг заговорило с ним звёздной азбукой Морзе.
Кто здесь, в огромной пустыне тайги, мог помешать ему почти безусловно верить в это? Кто мог помешать впасть в экстаз от таких мыслей?
И он вполне почувствовал себя Посланцем Вселенной.
Ветер, рухнувший из ледяных глубин космоса, позвал его снова ринуться в бег.
Так он и бежал к вершинам, прыгал в гигантские овраги. Вылезал откуда-то по сосновому стволу.
И бег продолжался.
Утром, уже мечтая о доме, тепле и еде, он увидел залп над своей головой. А потом, очень удивившись, что ещё жив, увидел полёт джипа марки ГАЗ и явление капитан с двумя автоматчиками.
А вот теперь представьте себя на месте служивого человека при погонах, которому повезло схватить неизвестного с явными следами хорошей шпионской физподготовки. Прямо таки Заур Бека - обросшего щетиной, матёрого, лет так двадцати пяти. Это в удалённом от всякого невоенного жилья километров на сорок, ограждённом и охраняемом месте, где снарядами о землю куётся секретное оружие.
Сначала капитан отрапортовал по телефону, глядя на раздетого, до ничего, Белкинда. При этом он, слегка ошалело, держал в руках удостоверение марсианского шпиона. Ловкорукий Сбитень сотворил ему такое. Использовал корочки от ученического билета, цветную туш и небольшой фотомонтаж.
Потом капитан добросовестно пытался выяснить, как именно Белкинд попал на полигон, но быстро сообразил, что сие не его ума дело.
А тут и умники в штатском подкатили.
Лейтенант КГБ шутить начал довольно мрачно:
- Шпион, значит, ты у нас марсианский.
Володя устало усмехнулся. А тот без тени улыбки продолжил:
- Успешно замаскировался под советского студента.
- Я и есть студент, - сиплым басом начал настаивать Володя.
- Так-так, - бестрепетно продолжил лейтенант. - И папу себе сварганил именитого. Здорово вас там, на Марсе, готовят.
Ну, делись опытом, раз попался.
Володя, сообразив, что "дядя шутит" слегка обнаглел и пробасил:
- Лучше Вы со мной хлебом поделитесь. Я очень давно не ел. А мне делится нечем, Толстой уже всё написал про меня и Аэлиту.
- Ну и где у Толстого про АОКФ?
Это что за тайная организация?
Плавая в лёгком тумане голода и усталости, сдирая с себя липкие полосы страха, Володя тем не менее зарокотал:
- Акционерное общество такое. Развиваем космическую технологию. Устраиваем гонки по кольцу Сатурна и другие космические мероприятия. Готовим проект канатной дороги Земля -Луна.
Лейтенант на счастье Володино оказался выпускником именно того физмата, который уже почти год пестовал Вла И Белкинда. Возможно поэтому, чувство юмора у него не успело умереть. Возможно поэтому АОКФ не сильно удивило его. В отличии от подавляющего большинства землян, он знал - врата космоса вот-вот откроются и потрясёт мир первый спутник, взойдя над головами озабоченных совсем не этим обывателей.
Впрочем нет, скорее всего, спас Тускуба Белкинда общеизвестный почти фантастический альтруизм его отца.
Откуда об этом за час мог узнать какой-то там лейтенант?
А из картотеки.
И юный атлет Белкинд там числился.
Почему?
Ну, это вопрос не к Белкинду.
А к Белкинду вопрос был другой:
- И много вас в этом обществе?
- Мало, охотно примем и Вас, если проявите интерес. Я, как Вообще Директор, готов рекомендовать.
- Уже вербуешь. Опасный ты субъект, марсианин.
Володя, полностью и уверено осознав, что лейтенант шутит, осмелел.
- Ужжасно и через Вы чайно опасный, особо когда голоден и вижу чай на Вашем столе.
Лейтенант, в ответ на такую наглость, показал на дверь.
- Иди домой. Мама накормит.
А отец добавит. Сложности по партийной линии я ему гарантирую. Так Исааку Вольфовичу и передай.
Володя удалился весьма довольный приключениями.
Тогда.
А теперь смотрел в слегка побелевшие глаза Арсиная Коназа, чувствуя в тёмных углах сознания змеиное копошение страхов.
Но где то они увлеклись, где-то они забыли эти страхи, с кем имеют дело, где-то слишком близко к свету высунули свои змеиные головы.
Арсмнай Коназ ещё вешал своё, а заморыш белёк как три и как семь лет назад уже хватался за нож, уже бросал в бой свою раскалённую ярость. Только теперь это был уже не заморыш и давно не белёк.
- Я за тебя, марсианин ты мой, партбилет свой подвесил на ниточке. И учти, загремишь кандалами не ты один. Всё ваше сомнительно общество загремит. Идиоты громкоголосые.
- Но это же …. - играя желваками, начал Володя, категорически не желавший жить в мире абсурда и страха.
- Игра, хочешь сказать. Ах ты, усатое дитятко. Да за одно это антисоветское название…
Споткнувшись о скептический взгляд Володи, Арсинай остановился. Потом, набычившись, заорал:
- Думаешь, культ личности развенчали, так не загребут за фуфу?
И, сразу устав от собственного крика, замер, глухо вздохнул и довольно таки печально сообщил:
- И меня, кстати. Загребут.
- Но Вас то за что? - удивлённо раскрыл рот Володя.
- А за то же самое. - Арсинай, прикрыл свои монгольские глаза и, помолчав, добавил: -
Помоги Володя, ну будь же другом.
Этого последнего удара Володина психика, не выдержала. Как же может семнадцатилетний пацан и не быть другом? Тем не мене он попробовал защитить свой последний рубеж.
- Но чтоб в первый и последний раз. Я в страхе жить не люблю. Мне своих приключений хватает.
- Зарекаться не стану, но и не бесплатно поработаешь. Вон, какой бугай вырос, а всё на папиной шее сидишь.
Хватит болтать. Ну, по рукам, Володя.
Володя протянул свою волосатую руку
- Ладно, перейдём к деталям.
Арсинай выложил веер фотографий молодого мужчины, в котором Володя легко обнаружил сходство с собой.
Вот так и вышло, что вошел в кабинет майора Коназа радостный семнадцатилетний атлет Владимир Белкинд , а вышел фатоватой походкой двадцатипятилетний матёрый уголовник Семён Одесс по кличке Козырь, а также Японец. Изукрасили Володичку татуировкой по правому боку, наклеили родинку, постригли под Козыря Японца и усики "японские" оставили.
Полюбовался он и на своего героя, на Одесса. Того обратным порядком под Белкинда переработали. Но это Володе зря показали. От этого зрелища цепкий холод корявыми лапками прошёлся по спине Белкинда. Козырь Японец не только внешне походил на Белкинда, но и говорил ровно тем же сипловатым басом, что и юный Белкинд. Это было странно и даже страшно. Будто он когда-то раздвоился и теперь встретил самого себя.
Рослый милиционер отворил дверь камеры и Белкинд, как его учили, ни на кого не оглядываясь, прошел к своему месту. Одолев жуткое желание озираться по сторонам, Володя лёг лицом к стене на нары и сделал вид, что спит. Тело оцепенело в запредельном напряжении. Он ловил каждый шорох, готовый в любую секунду принять нож в спину. Вспомнил, что даже "японское" ругательство "ёмамато" забыл произнести. Не выдержав давления страха, он рывком перевернулся спиной к стене и оглядел полусумрак ночного "зала ожидания". Невыразительная тишина едва наполнялась сопением и шорохом. Но Белкинд ещё долго всматривался в сумрак, напрягал чуткие уши и мучался опасными фантазиями. Потом уговорил себя уснуть.
И тут же был разбужен. Процедив сквозь зубы предельно злое "емамато", он открыл глаза.
- Чё ругаешься. На свободу тебя. Давай, давай, места не занимай.
Володя, как смог, нахально ухмыльнулся и только сейчас оглядел своих сокамерников.
Дальше ему следовало идти на Красную площадь местного значения. На краю этой площади Ленина он нашел условленную скамейку и выцарапал на её невидимой стороне три треугольника и квадрат. После этого, аж до трёх тридцати, ему предстояло болтаться по городу.
На выданные ему двенадцать рублей он должен был пообедать в спортивной столовой. Там его знали. Но должны были не узнать.
Обычно Белка справлялся с обедом за десять минут. Сидеть дольше на одном месте противно его "беличьей" природе. А на этот раз он тянул полтора часа, провожая плотоядным взглядом пловчих и гимнасток.
И нет, ни Таня - официантка, ни буфетчица Нинель Петровна, ни шапошный приятель - Митя автогонщик, шумно обедавший за соседним столом его не узнали.
А он сидел, изображая наслаждение, и, чтоб не скучать, грыз воблу. Даже пиво к ней взял и пил его, удивляясь, - за что эту горечь любит народ.
Потом пошел бродить по площади Ленина. Ждал он некую Ляду с хорошей кликухой Топь. А если по полному титулу, то "Опасная Топь".
Долго сидеть на скамейке он не смог. Встал и зашагал , мрачно кривясь и приглядываясь, насколько ему это удавалось, ко всем прохожим.
За ним должны были следить. Но что-то незаметно.
И тут на него совсем некстати наткнулся Сбитень.
- Тускуб! Ты на кого похож стал? С тобою аж разговаривать страшно.
- Вот и иди и не разговаривай. Очень прошу.
- Шерше ля фам , что ли?
- Угадал. И топай, пожалуйста.
Удивлённый и даже вроде обиженный Володя Сбитень пошел своей дорогой, спотыкаясь о вопрос: "И какую же дуру Вовка намерился завлечь таким фатоватым видом?"
Проводив взглядом лучшего друга, Володя с ужасом подумал, что и Люда Майникова, его ослепительное сияние, его безумная мечта, его ахиллесова пята может случайно пройти домой из мединститута именно здесь, и это будет полный провал. Школьная подруга не замнётся остановиться возле него, чтобы просто поболтать. Уйти при ней с дранной шлюхой он не сможет даже под пистолетом.
Но обошлось, Майникова на горизонте не появилась. Появилась Ленка Отчиченко.
Непоседливое сердце Володи волновалось и при мысли о Ленке. Но эта его в упор не замечает, хоть и рядом учится. Вон она. Прошла мимо, мечтательно улыбаясь. На почту. Письма от жениха востребовать.
А Топь возникла, лишь съев лишний час его нетерпеливой жизни. И увела она его несчастного в дальний угол расхлябанной окраины, где мусорные свалки, устрашая пейзаж, наступали на корявые огороды.
В смутном своём состоянии он и дорогу толком не запомнил. А ведь ему ещё и в баню сходить. Если он не разденется публично, то кто же увидит на нём клеймо "школы самураев". Интимные раздевания в совокуплении с Лядой ни в его планы, ни в планы уважаемой милиции не входили. Впрочем, заморённая шлюха на соблазны его тела и не претендовала. Вела его молча и деловито, пока они не вошли в ворота небольшой усадьбы. Центр усадьбы занимал осевший и расползшийся жировыми наплывами достроек дом. Он мало походил на отель. Классический "Маком лина" -место ночевки, или сокращённо "малина" - воровской ночлежный дом с тайными погребами и выходами в лабиринты сараев и оврагов.
В сенях стояла кадушка с водой и висел над обширным тазом большой рукомойник. В первой комнате за столом сидели двое. Один сухой как жердь поднял пьяные глаза на Володю и щедрым жестом позвал к столу.
- "С холода" ну так выпей, Козырь.
Володя, едва преодолевая цепенящий страх, произнёс в полуавтоматическом режиме, как бездарный актёр.
- Ёмамато , Белый. Я баб толстых люблю, а вино сладкое.
Второй приземистый и плечистый, тоже известный Володе исключительно по фотографии, зло глянул на Володю и плавно так приподнял в руке нож.
- Брезгуешь, жид недорезанный.
От этих слов Володин Страх, как лёд упавший в костёр, мгновенно испарился. Лицо его стало надменно страшным.
Удар по краю тарелки и липкая , горячая жижа супа залила лицо наглеца. Он зажмурил глаза и, бросив нож, схватился за лицо.
- Ёмамато шукура сюка, - в нужной тональности произнёс Володя и, воткнув нож перед собой, сел за стол. Невозмутимая Ляда подала Ваньке нечто обозначающее полотенце. Тот вытер лицо.
- В следующий раз красным умоешься, пролетарий чикагский, - деловито произнёс Володя, накалывая на вилку бифштекс по читински. - Да не боись, я вино виноградное имею на виду.
Хмурый Ванька хватил стопарь самогонки.
- Хошь убей, а всё равно скажу. Куды от вас денешься? Следователь - жид. Начальство лагерное все жиды. А на волю выдешь - опять же жиды в силе, хошь и японские.
Тут в разговор вмешался жердеобразный громила по кличке Белый, точно соответствующей его фамилии Белинь. И, кстати, цвету волос, белых как у альбиноса.
- Остынь, Ваня. Ты и сам, ежели приглядеться, тоже жид, только сибирский. Абрамыч , по паспорту, ить правда.
- А пошли вы все, - отмахнулся хмурый Иван Абрамыч , берясь за свою порцию мяса.
- А и верно, Белый, пошли в баню, - подхватил конец фразы Японец Белкинд.
- Тебе б к бабе белотелой в баньку на огороде, - пьяным голосом ответил Белинь.
- Этта ещё успеится. Ну, так пойдёшь?
Зачем, казалось бы, Володе нужен этот Белый?
А вот зачем.
Во -первых, как живой документ, подтверждающий его, мало кому ведомую здесь, личность.
Но было, к сожалению, и во-вторых. Сослепу и в темноте вернуться в этот прелестный уголок могло оказаться неразрешимой проблемой. К тому же в этих местах ходить в одиночку опасно до глупости. Прирежут из лихости или спьяну. Даже не разобравшись - какой он страшный в гневе этот Козырь Японец.
А поход в баню обязан быть. Это часть плана.
Володя мучался, боясь переиграть.
Где разумный предел давления на этого Белого?
И опять захолодел страх, и это значило, что надо уходить немедленно. Эти звери и ярость его и страх явно чувствовали звериным чутьём своим.
Бросив англицкий ужнобед недоеденным, Володя поднялся с наигранной ленцой и направился к выходу. Опасный поход в баню начался.
Солнце обманчиво неторопливо ещё катилось по небу, ещё можно было разглядеть контуры будущих ночных ориентиров. Он попытался предвычислить ночной облик кривоовражьего места.
Потом понял, что всё глухо и ненадёжно.
И вдруг его осенило. Идти нужно по другому, незастроенному берегу ещё не высохшей протоки. Тогда на фоне лунного неба жирный этот дом ни с чем не спутаешь. Повеселев, он поспешил расстаться с этим малорадостным местом.
Трепет смущения застиг его уже в респектабельной части города. Мелькнула вдали девушка очень похожая на пышногрудую Люду Майникову, и он сбавил ход, ожидая пока она скроется за углом квартала. А потом он рванул, ни на кого не глядя, так, чтобы никто из знакомых и рта не успел бы открыть, пытаясь его остановить.
Вот так, потный, и влетел в баню. И тут только он хватился. Ни мыла, ни полотенца, ни мочалки и тем более веника у него нет. По плану он должен был взять в долг у Ляды. Та, выражаясь западным языком, держала чёрный банк. Схема кредитования ворья отличалась у неё изумительной простотой. Взял сто - отдай двести и никаких тебе сложных процентов. Не отдашь через месяц - зарежут. Попал в объятия закона - долг списан.
Володя в растерянности потоптался в раздевалке. Выручила его догадливая и сердобольная банщица.
- Вижу, вижу откедова ты. Держи, потом расплатишься. Не обидишь старуху, я чай.
Володе и в голову не пришло, что он присутствует при акте вложения капитала с риском. Сентиментальные уголовники могли отвалить под настроение и при шальных деньгах не только тройную, но и десятерную цену.
Володя же вполне искренне рассыпался в благодарностях. Отмерив ему надменный взгляд, сорокалетняя старуха презрительно удалилась.
Володя проглотил последние свои слова и вполне по Японски нагловато вошёл в мыльный зал. А там деловитые мужики на его клеймо самурая и не глянули даже. Тут у каждого второго "тату" как у островитян на Гаити. Володя нахально попросил соседа потереть ему спину. Тот потом без слов подставил свою. После чего Володя бросил на произвол её судьбы шайку (так, увы, называлась в бане обычная цинковая конструкция для набирания воды) и повесил на край шайки свою даровую мочалку. Путь его лежал теперь в святая святых бани, то есть в парную. Там высокими ступенями однобокой пирамиды поднимались вверх полкИ. Чем выше, тем горячее. И залез он так на самый верх и, погревшись в охотку, задумал спускаться. И тут маленькое, но опасное приключение уселось на его дороге в виде двух здоровенных ровесников. Они так хитро уселись, что места на самом нижнем полкЕ не осталось. Прыгнуть через них с метровой высоты дело нехитрое, да пол намыленный не потерпит вольного приземления. Просить их, значило нарваться на издевательство, которое по логике Японца обязано кончиться показательной дракой. Володя на секунду задумался.
Теория материальной точки не позволяет совершить прыжок вперёд так, чтобы в момент приземления горизонтальная составляющая скорости равнялась нулю. Но, как говорил незабвенный учитель физкультуры Городилов: " Ну, это ты точкам и рассказывай, а у тебя в распоряжении тело. Вот и умей им распоряжаться". Студент Белкинд не поленился построить теорию, доказывающую, что действительно на расстояние заметно меньшее, чем длина тела можно прыгнуть с нулевой горизонтальной скоростью приземления.
Вот и подвернулся случай проверить теорию. Впрочем это спасибо Городилову с его занудными соскоками с гимнастических снарядов, -приземлился Володя строго вертикально. После чего небрежно зашагал, будто и не заметил оболтусов. Зато они заметили, открывшийся на безволосом боку Японца Белкинда, знак мифической, но им известной самурайской школы. Козырь, видать, тоже фантазёр талантливый. Кто, если не он, сочинил эти легенды так, чтобы они вполне прижились в блатном мире. Ребята заметно струхнули. И это Володю порадовало. Открывая дверь парной и небрежно оглянувшись, Белкинд, не удержался от удовольствия поддеть нахалов.
- А вы, ёмамато, потренируйтесь, соплюны.
Мальчишек это видно заело, и один из них таки попытался повторить трюк знатного Ёмамато. Уже одеваясь, Белкинд увидел результат попытки. Парня вынесли без сознания.
Но радости Белкинду это не принесло, скорее наоборот. В мрачном настроении он и вышел из бани в глубины надвигавшихся сумеречных проулков. Ушел бы он в лес, да одет слабовато. Ночью до минус пяти, а куража никакого. В смысле, чтоб бегать. Жутко захотелось домой, к своему дивану, к своим книгам и даже к ворчанию соседки Марии Азизовны.
Поёжившись, он придумал афоризм. " Умный человек не тот, кто находит выходы из безвыходных положений, а тот, кто в них не попадает".
Подчиняясь логике долга, пошел он длинным обходным путём, избегая вечерних встреч, опасных головокружением в сладком воздухе весны. Это в особенности и в первую очередь потому, что после бани назло логике, страхи его так сублимировались, что встреча с Людой нестерпимо манила. В отчаянии он мог немедленно признаться ей в любви и уплыть от всех забот в неведомые края ответной любви. Всеми органами ощущая окружавшие его опасности как смертельные, он уже ничего не боялся. Даже быть насмешливо отвергнутым не боялся. Сам того не понимая, он шел под высоким давлением инстинкта продолжения рода. Напуганные спермии рвались остаться жить.
В таком состоянии он прошёл полутёмные окраины, вышел к протоке и добрался до ночлежного дома, до "малины".
И тут дошел до Его Недоумного Величества маленький пустячок. Недвижная вода протоки оледенела, а ему уже и без того холодно. Но выбора никакого. Пришлось снять ботинки , задрать штанины и идти вброд, ломая тонкий лёд и прощупывая дно , выломанной из плетня хворостиной .
Но вот что поразило его. Низкотемпературное купание ног лишь чуть охладило неуместный накал его абсолютно плотских желаний. Лишь своеобразный запах, пахнувший из дверей ночлежки, окончательно истребил эти властные требы инстинкта самосохранения рода.
Володя почти бесшумно улёгся на отведённое ему место и изобразил храп. Этого оказалось достаточно, чтобы тут же и уснуть.
Но тревога его не уснула. Он метался по деревянному настилу топчана так, что одеяло слетело на пол. Оставшись голым, он вскоре проснулся от холода.
Ночь зловеще молчала. И страх змеями , каракуртами и скорпионами полз на него из всех еле слышных шорохов и скрипов. Он почувствовал себя мальчишкой, запертым в клетке с матёрыми зверолюдьми. Впору было кричать "мама" и прятаться с головой под одеяло. С такими мыслями оставаться здесь слишком опасно. Не ожидая рассвета, Володя встал, неслышно оделся и ушёл, как он надеялся, навсегда.
Заря едва раскалила горизонт. Земля дышала вечной мерзлотой. Володя замер на секунду. Безопасна другая пустынная сторона протоки. Да при соучастии мороза, мокрым долго не прошатаешься. Тело и без того бил озноб и бродили в нём ещё малозаметные, но печально знакомые ему признаки простуды. Бесшумный как тень заскользил он через лабиринты пугающих улиц, где никогда не просыхала кровь бессмысленных кровавых драк и беспричинных пьяных убийств. На счастье юного Белкинда к этому часу ни водки, ни буянных сил никогда не хватало. Пригород спал, готовясь к похмельному пробуждению в тисках нищенской реальности.
Обойдя город по лихой ломанной кривой, Володя направился к тому красному щиту противопожарной безопасности, где ему по плану следовало "украсть" сапёрную лопатку и с ней отправится на раскопки "клада".По роли - он казначей шайки. Он один знает, где зарыт "общак" - касса воровской взаимопомощи. На этот общак охотится другая опасная вооружённая банда- банда громил, одним словом.
Им этот общак нужен, чтоб удушить банду соперников.
- Твою банду, Японец, - пробормотал себе Володя и задумался.
Вёл ли он себя логично с точки зрения своей роли? Куда уж логичнее? Японцу ни зрители, ни сопровождающие лица и на дух не нужны.
Но тайному агенту Белкинду как раз они то и нужны. Если "банда соперников" за ним не увяжется - пропали все его тяжкие труды. И милиционеры с десантниками зря , значит, мёрзли в своих засадах. Но не бежать же по улице, размахивая крашеной в кровавый пожарный цвет лопаткой. Мол "за мной ребята, за мной".
Майский рассвет успел застать его на подъёме к лесу на улице Песчаной. Он как бы спьяну прислонился к одиноко торчавшему середь дороги дереву и внимательно огляделся вокруг. Никого опять не обнаружив, он продолжил свой путь, вверяясь удаче и здравому смыслу. Если они такие олухи, что не "пасут" его с самого начала, то вся операция фуфло. С этой мыслью он уже решительней зашагал в лесу к условленному месту "раскопок".
Впрочем, не совсем так сразу. Дорогой он заглянул в своё "детское место". Было такое между камней, где он издавна хранил одноглазый, как он сам, бинокль и боевую шестерёнку- эрзац его летающего ножа. Плоская острозубая велосипедная шестерёнка с дыркой просверленной в одном из зубцов ни разу ему не служила. Только сосны неслышно стонали, получая в бок острый зуб этой шестерёнки нацепленной на прочный и скользкий нейлоновый шнурок.
Оглядев смолистые слёзы ближних сосен, Володя криво ухмыльнулся.
Искусство требует жертв, но почему-то больше от посторонних.
С этим он полез на удобную сосну, чтобы оглядеть окрестности вооружённым глазом. И он получил своё сомнительное удовольствие. На тропу смертельной войны выбирался из-за пригорка никто иной, как Ванька Чикаго. По спине Белкинда пополз противный холодок.
Видно не прост этот простованя. Как он сумел проследить турбулентные движения агента Белкинда, оставаясь столько времени незамеченным?
Володя замер на сосне, ожидая, что Чикаго минует его тайное место и побежит дальше за ускользающей тенью. Увы, Ванька застрял на входе в просеку. Уж он то глазастый видел её навылет.
Больше всего Володе хотелось удрать подальше от всех этих приключений, но Японец то удирать не мог. И эта трижды проклятая роль заставила его слезть с дерева и идти прямиком на Ваньку Чикаго. И тот не выдержал такой психической атаки. Он юркнул хорьком в густой молодой ельник, плотно окружавший просеку с обеих сторон.
И Японец и Белкинд удовлетворённо хмыкнули и дружно направились к месту раскопок. Там Володя ещё раз залез на сосну и одноглазым способом оглядел окрестности. С трёх сторон, как бы так гуляя, к нему шли люди. Володя вздохнул с облегчением. Дело сделано.
Маршрутец для побега из этого окружения он выбрал себе отменный. Спускавшиеся в долину нагромождение валунов Володя сам для себя назвал "русло каменной реки". Шириной метров пятьдесят она тянулась километра полтора, разрезая заросли непроходимых кустарников Бежать по этим валунам без специальной тренировки невозможно. А уж по берегу и идти было почти невозможно. Бежать в обход прямо к устью можно , но где гарантия , что он- Белёк не выдерется из кустов в любом месте по дороге. Он и собирался выбраться метров за пятьсот до устья к припрятанной для него одежде, отмыться спецсоставом от клейма самураев и обратно превратится из озабоченного матёрого уголовника в вольно шатающегося по лесу юного студента.
Но приключениям его не суждено было так просто кончиться.
Володя в беге к каменной реке наткнулся на семью. Они сидели у костерка и скатёрки с едой и слишком поздно увидели бегущего обормота уголовного вида. И поднялся глава семейства, да ещё и нож, которым хлеб резал, крепко в кулаке зажал. Мужик и ростом повыше и килограмм на пятнадцать потяжелее Володи. А у Белкинда инерция и торможение речи, а полянка маленькая. Три секунды на размышление. И что тут придумаешь? А ничего. Всё давно придумано.
Бежал то он голый по пояс. Бегущему и так жарко. А куртка полубрезентовая вокруг пояса чуть рукавами привязана. Вот ею то и пришлось пожертвовать. Осталась она на ноже отца семейства. Полсекунды и потребовалось, чтобы мимо пробежать.
- Стой, Японец, - заорал вдруг этот "отец семейства" и кинулся вслед убегающему Белкинду. И вот тут пришёл звёздный час спортсмена Белкинда. Володя быстро обернулся и принял толчок здоровенного тела, уже падаю на бросок с кувырком. Но едва он понёс тяжеленное тело через себя, как заметил, что врежется головой в сосну выскочившую за край тропы, пробитой в плотном молодом ельнике. И тогда он пошёл на "мост".
На первый взгляд в настоящей драке "мост" -конструкция бесполезная. Глупо грохнутся лбом об уличную твёрдость, или в грязь? Ни в одном кинобоевике такой приём не усмотришь. Да и в жизни этого нет. Но здесь, на лесном склоне, хвоя толстым слоем.
И Белкинд влепил свой лоб в хвою почти у самых своих ног. И врезал собственной спиной по собственному затылку. Мужик, в сущности, упал на столбы его согнутых ног. Володя "помог" ему продолжить полёт лицом в сосну. Вскочив, он ещё успел врезать по аккуратно подстриженному затылку "отца семейства" ботинком. Стремительно скрывшись за поворотом тропы, Белкинд задумался. Впереди могла быть и ещё одна драка. Нелепо ввязаться в неё безоружным.
Вообще-то Арсинай и Феликс своих овечек тихонько так вооружали до волчьих зубов. И надо было только вспомнить, что-нибудь подходящее к месту и времени. Это ж только спортивное самбо - САМооборона Без Оружия. Арсинайское самбо это нечто совсем другое. Всегда с оружием
Арсинай как-то демонстрировал вооружённую силу спичечного коробка?
Спичка зажимается между пальцами сжатого кулака и основание спички упирается в полный коробок. Весьма средний по силе удар торчащей головкой спички по шее , или в висок это почти насмерть. И даже в любое мягкое место, уже кровавое очко в пользу ударившего первым. Но это всё салонные фокусы, вроде связывания человека стулом. Нет, серьёзно, можно мгновенно связать человека стулом. Без привычки и не догадаешься как. Конечно, для этого годится лишь солидный стул, стул со съёмным сидение. Если резко одеть такой стул на голову, голова вышибет это сидение, а то, что останется от стула налезет на плечи и свяжет руки.
Эти лишние мысли хороши лишь тем, что отвлекали от страха. Стульев здесь нет.
А спички у Володи есть. Но он их пожалел. Если придётся убегать в глубь леса, то ночью без спичек ему конец.
Зато в лесу и своего оружия полно. Например, полно коры, чтоб свою ладонь защитить от протыкающего удара. А сучёк - он покрепче спички будет. А вот и подходящий. Он подхватил на бегу и зажал это оружие в правой. Потом ,на вытоптанном до песчаной основы месте, левой Володя зачерпнул песок.
Но как всегда, когда хорошо подготовишься, выпадает лёгкий билет. Володя благополучно добежал до каменной реки и по ней до одежды и час целый отмывался. Сначала пахучим составом, потом в ледяном ручейке. Потом переодевался не спеша. Спешить опасно. И запахи должны уйти с концами и лучше выйти, когда операция закончится.
Но операции этой в тот день не суждено было закончиться. Один, но самый главный, проскочил двойное кольцо захвата. Ловкий как лесная тень он всё равно не смог бы проскочить. Выручило его потрясающее сходство с Арсинаем. Впрочем, для парней из под Киева и Смоленска все нганасане, вотяки, дауры, нивхи, эвенки, гольды, ламуты, орочи и прочие на одно лицо.
Зато Арсинай, кидаясь за ним вдогонку узнал его. Они оба принадлежали к народу столь маленькому и были в нём так велики, что не узнать друг друга просто не могли. Кто знает на каком шаге и после каких слов Арсинай Коназ так же перестал быть майором милиции, как на несколько месяцев раньше его сородич Оорон перестал быть капитаном внешней разведки. Их сильно обрусевший язык сохранил однако достаточно особенностей, чтобы их перекрикивания никому больше не были понятны. И никто действительно не понял, что они оба убегают вглубь тайги , посылая проклятие системе, которая в порядке эксперимента убила их народ. Очень может быть , что потом. с большим опозданием компетентные лица из двух всесильных ведомств догадались почему исчез Арсинай, но для этого вопрос должен был подняться уж очень высоко и опустится в ту преисподнею , где в адских котлах варилась "безопасность" весьма специфического эксперимента. До этого весьма удалённого момента бывший майор милиции Арсинай и бывший капитан внешней разведки Оорон сумели дождаться настоящего Козыря Японца и отследив его витиеватый путь, таки "конфисковали" общак . Нет не для того , чтобы прогулять его где-нибудь в Крыму или в Сочи, а чтобы заплатить пограничникам