Слово Писателя

Журнал Союза Писателей Израиля

Яков Хромченко

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

…И на последнем повороте,
В последний день, в прощальный час
Расправить в яростном полете
Крыло, увы, в последний раз.

И, рассекая воздух синий,
Опять увидеть на лету
На желтых травах первый иней,
И сад в снегу, и даль в цвету.
Якова Хромченко - поэта, прозаика, сценариста, режиссера - не стало в ночь с 4 на 5 января 2005 года. До последних дней своей жизни, уже предвидя скорый "последний поворот", он писал стихи. Где бы он ни находился - в России или в Израиле, куда он с женой, поэтом Лией Владимировой репатриировался в 1973 г. - его взгляд всегда был устремлен на "сад в снегу и даль в цвету", поэта никогда не оставляло "ожидание чуда". Не чудо ли, что через все невыносимые испытания двадцатого века, сталинизма - войну, госпиталя, тюрьмы, лагеря - он пронес в своей душе всепроникающий, всепобеждающий свет. Трудная жизнь - и легкое дыхание ("Как будто по вселенной босиком,/ По холодку с промытыми глазами"). Яков Хромченко вбирал жизнь открытым, доверчивым, юношеским взглядом. Читаешь стихи, будто ведешь разговор с добрым, чуждым суеты собеседником, и улыбаешься ему, и зорче видишь деревья, цветы, травы, которыми так богаты его стихи - словно и они доверились поэту.

Яков Хромченко выпустил всего две тоненькие книжки стихов "Берез весеннее вино" (Иерусалим, 1998) и "И сад в снегу, и даль в цвету" (Иерусалим, 2003). Однако книжки эти такие емкие, в них такой сгусток внутренней энергии, любви и нежности, что читателю явлена вся жизнь поэта, трагический опыт и мудрость, жадное приятие вечной новизны мира. Драматизм опыта никогда не вступает в противоречие с непосредственностью чувства.

В круг интересов Якова Хромченко входила и израильская поэзия, с таким же увлечением, как писал свое, он переводил стихи Рахели и Леи Гольдберг.

Елена Аксельрод

                            
* * *
Сияют звезды холодно и остро В осеннем черном небе надо мной, На Млечный путь - туманный дальний остров - Кораблик-месяц держит путь ночной. Лишь я да он не спим сейчас. Пока я Листаю рифмы для ночных стихов, Он все плывет, бесшумно рассекая Серебряные волны облаков. Наваждение И все как будто бы сначала: Рассвет неяркий сторожа, Опять качалась у причала Всю ночь колымская баржа, Опять на север шли вагоны, И зимний воздух нес и нес От перегона к перегону Кандальный перезвон колес. От перегона к перегону - По формулярам, по делам… Опять к земле прибита зона Гвоздями вышек по углам, Опять, опять доносом ложным Пугают поздние звонки, Опять взрывают сон тревожный В глухую полночь воронки. Опять баланда спозаранку, Ночных допросов тошный вал, Опять Кресты, опять Лубянка, Опять Владимирский централ. И воздух пахнет высшей мерой, И, довершая кабинет, Опять глядит со стенки серой Все тот же сумрачный портрет.
* * *
И если бы сначала это - И та внезапная гроза, И запрокинутое лето, В твои упавшее глаза, И голос твой - как из разлуки, И эти робкие - до слез- Чуть холодеющие руки, И в мокром солнце блеск волос, - Пусть у последнего порога - За день, за час, за полчаса, За миг - ведь это так немного! - Успев воскликнуть: "Слава Богу!", Переступить на ту дорогу, Благословляя небеса.
* * *
Звездные ночи, утра ветровые… Кто так небрежно погоды верстал? Холодно, будто за дверью Россия, Ветрено, будто бы март опоздал, Кажется вдруг - со времен первозданных Мир не случался таким молодым: Мартовских ив золотые фонтаны И гиацинтов сиреневый дым.
* * *
Гуляют над степью весенние ветры, В стекло ветровое стучат километры, И сердце шалеет от этого стука: Дорога, дорога, разлука, разлука. И я не могу говорить не про это: Пусть на день мы врозь, но бессмертия - нету! Пусть на день - кто скажет, что это не много? Разлука, разлука, дорога, дорога… Бессмертие врозь вырождается в муку. Как можно на миг отпустить твою руку? Прощанье - не встреча, обет - не порука. Дорога, дорога, разлука, разлука. У вечного круга, черты, у предела, Где жизнь не у дела, и смерть не у дела, От свежего ветра, от слез, от порога - Разлука, разлука, дорога, дорога. Снег Сон разлетелся в клочья, А наяву, как во сне, Белой июньской ночью Падает белый снег. И, перелистывая зимы, Страницы январей хмельных, Невольно пропускаю мимо Дни оттепелей затяжных. В Израиле, за шаг до марта, Где снегом хвастал лишь Хермон, Мне выпала шальная карта - Не явь, но и никак не сон. Как будто бы с повадкой лисьей Земля петляла свой пробег, А над Фавора синей высью Уже спускался синий снег. На север и на юг в побеге, Во сне, коль стала череда, Летят сверкающие снеги, Летят, не тая никогда. И в мире, и в груди просторно: На ночь забыв про жизни бег, Внимать, смотреть, как в небе черном Рождается белейший снег.
* * *
Рассвет отсрочен, ночь не тает, Безмолвней явь, свободней сны. Для самой полной тишины Сверчка, пожалуй, не хватает. Прижмись покрепче: пусть считают Удары сердца ход весны, Пусть пальцы переплетены, Пускай дыханья не хватает. Как медлит предрассветный час! Неслышный звук - и тот погас. Лишь кажется, что плещет море. Давай до света подождем. Чуть пахнет завтрашним дождем И травами. Все звезды в сборе. ПЕРЕД ОСЕНЬЮ С ветрами желтыми не споря, Чуть пригасив хамсинный зной, На отдыхе смирилось море Всей голубиной глубиной. Смягчив на время нрав соленый, Оно разлило за собой Над отмелями - цвет зеленый, Над глубиною - голубой. А дни осенние сверстали - Пока еще не до конца - И быстрый блеск дамасской стали, И тяжесть тусклого свинца.





 

 


Объявления: