Я всегда была очень везучая. Не знаю, чем я угодила какой-то доброй фее, но во всех жизненных передрягах меня осеняло ее охранительное крыло. Это началось давно, где-то на границе между четырьмя и пятью годами, а может, и раньше, просто я не сразу заметила. Но тот первый раз я запомнила навсегда. Я и по сей день с содроганием вспоминаю, как, пробегая по пустынному вечернему двору, я неловко наступила на плохо закрытый канализационный люк и повисла над зловонным колодцем на своих слабых детских ручках. Надежды на спасение не было никакой – во дворе было темно и безлюдно. Но чья-то невидимая рука простерлось надо мной и, хотя в моих цепляющихся за край колодца ладошках не было и десятой доли силы, необходимой, чтобы удержать меня навесу, я все же не упала вниз, а непостижимым усилием воли вытащила себя наружу и на коленках доползла до своего подъезда, где потеряла сознание.
Та же спасительная рука протянулась ко мне, когда я, вскочив на ходу на обледенелую подножку харьковского трамвая, круто сворачивающего с Маяковской на Бассейную, не успела ухватиться за поручни и начала головокружительно-медленно выпадать назад, под колеса второго вагона. Правда, на этот раз милосердная рука материализовалась из абстрактной в конкретную руку ничем не примечательного паренька в ватнике, который неизвестно как оказался на трамвайной площадке, потому что, когда я вскакивала на подножку, там никого не было
Не стану перечислять все случаи своих непредсказуемых и подчас незаслуженных удач, отмечу только, что в двадцать лет я вышла замуж за
, который считался самым красивым мальчиком на нашем курсе физико-математического факультета. Я тогда еще не знала, что он окажется одним из выдающихся людей нашего времени и что его верная поддержка поможет мне стать тем, чем я стала. Не мне судить об объективной ценности полученного результата, но в светлые минуты мне кажется, что дело обстоит не так уж плохо.
А дальше уже дела пошли, как по-писанному: я всегда блестяще сдавала все экзамены, независимо от того, знала я предмет или нет, - даже на водительские права, абсолютно не умея водить, - и без всякой протекции поступала во все учебные заведения, в которые хотела попасть, даже если евреев туда практически не принимали. Я выигрывала все конкурсы и получала разнообразные призы, даже от антисемитского жюри Всероссийского Конкурса на лучшую пьесу для кукольного театра. Мне даже удалось заключить контракт с телевидением БиБиСи на написание сценария телесериала о жизни Ф. Достоевского – и я этот сценарий написала и получила за него кучу денег.
В молодости мы любили ходить в кино, и часто перед началом сеанса, имея один билет, разыгрывали его с другой парой, тоже владеющей одним билетом. Игру обычно вела я, и не было случая, чтобы та, другая, пара выиграла. С годами я даже начала испытывать некоторую неловкость от того, что вступала в эту авантюру, заранее предвидя результат, но не пропадать же было с таким трудом добытому билету!
Похоже, с годами это мое редкое везение перестало быть таким мощным, зато на смену ему возникла новая, не столь приятная, но более восхитительная способность отправлять на тот свет недругов – в прямом, а не в переносном смысле. Происходит это помимо моей воли, иногда даже против нее, причем ни расстояния, ни государственные границы несущественны.
- Пару слов о жизни до и после эмиграции? Чем запомнился процесс переезда?
Я живу в Израиле уже 27 лет. Я покинула свою доисторическую Родину так давно, что та, прошлая, жизнь представляется мне порой почти призрачной. Теперь в это трудно поверить, но я ужасно не хотела уезжать. Точнее, не хотела в начале нашей борьбы за выезд – а это была настоящая борьба, в которой мафиозные способности КГБ проявились во всей красе. Нас обложили со всех сторон, о
Не знаю, чем я угодила какой-то доброй фее, но во всех жизненных передрягах меня осеняло ее охранительное крыло. Это началось давно, где-то на границе между четырьмя и пятью годами, а может, и раньше, просто я не сразу заметила. Но тот первый раз я запомнила навсегда. Я и по сей день с содроганием вспоминаю, как, пробегая по пустынному вечернему двору, я неловко наступила на плохо закрытый канализационный люк и повисла над зловонным колодцем на своих слабых детских ручках. Надежды на спасение не было никакой – во дворе было темно и безлюдно. Но чья-то невидимая рука простерлось надо мной и, хотя в моих цепляющихся за край колодца ладошках не было и десятой доли силы, необходимой, чтобы удержать меня навесу, я все же не упала вниз, а непостижимым усилием воли вытащила себя наружу и на коленках доползла до своего подъезда, где потеряла сознание.