Светлой памяти советской науки посвящается
* * *
29 мая 1996
Здравствуй, Анатолий!
Вот уже месяц, как мы на исторической Родине. Конечно, в письме всего не расскажешь, но если вкратце - твои самые мрачные прогнозы не оправдались: никто меня в Тель-Авивском аэропорту из-за жены-нееврейки не задерживал; живем мы не в вагончике посреди пустыни, а сняли вполне приличную квартиру в довольно большом (по здешним меркам) городе; воды в этой стране предостаточно, даже газоны поливают постоянно. Более того - хотя мы с Людой оба не работаем, нам платят пособие, которое, в пересчете на рубли, намного больше моей последней зарплаты на кафедре. Курсы языка, как и обещали, бесплатные.
Насчет работы пока не очень ясно. Здесь недалеко есть сельскохозяйственный исследовательский центр, а в нем - отдел по изучению почв. Что-то вроде нашей кафедры почвоведения и агрохимии. Сам я еще там не был, но говорят, что устроиться туда, как и всюду, непросто. Но я надеюсь, что ученых нашей специальности среди репатриантов не так уж много.
А вообще, русских кругом полно, есть газеты, в том числе и московские, телевизор принимает все российские программы - так что, в принципе, ничего особенно и не изменилось. Только вот очень жарко.
Как наша кафедра? Как шеф, Андрей Павлович? Как девочки? Пиши.
* * *
18 сентября 1996
Здравствуй, Анатолий!
Учим иврит. Продвигается с трудом. Анатолий, ты можешь представить себе язык, в котором НЕТ гласных букв? Только звуки. А на письме - догадывайся сам, как хочешь. А еще есть такие буквы, которые и вовсе не поймешь - то она "б", а то - "в", другая - то "п", то "ф"... Никакой системы, никакой логики. По-моему, глупая эта затея - возрождать мертвый язык. Все равно кучу слов приходится заимствовать - и из русского, и из английского. А профессиональная литература в любой области, говорят, почти вся на английском. Я думаю, что в конце концов израильтяне перестанут заниматься глупостями и введут в обиход нормальный международный язык, какой-нибудь из европейских. Так будет проще для всех. А иврит, мне кажется, очень уж бедный. И литературы на нем никакой нет, кроме религиозной.
Ребята ходят в школу, часть предметов им преподают по-русски учителя-репатрианты, и это хорошо - и язык не забудут, да и наша педагогическая школа - вещь серьезная.
Ты спрашивал, как здесь с продуктами и ценами. Отвечаю - хорошо. Выбор богатый - гораздо больше, чем в воронежских магазинах эпохи капитализма, и цены вполне приемлемые, так что питаться мы стали несравненно лучше. И никакого обвального дефицита. Помнишь, как прошлой зимой исчезли из продажи яйца? А потом молоко? Здесь такого не бывает. А вот коммунальные услуги дорогие, особенно телефон. Но нам пока хватает пособия, а потом, надеюсь, начнем работать по специальности. Высшее образование здесь называется "вторая степень", а меня оформили как "доктора", то есть третья степень - для этого и кандидатской хватило, как видишь. И это справедливо - у нас в России, несмотря на все передряги, наука очень сильная.
* * *
5 ноября 1996
Здравствуй, Анатолий!
Начинает проясняться с моей работой. Устройством жизни репатриантов здесь ведает целое министерство с химическим названием "абсорбции", и вот там, в местном отделении, мне сказали, что если я найду себе место, то они оформят зарплату от государства на три года - так называемую стипендию Шапиро. Все-таки здесь заботятся о приезжающих в страну ученых, стараются не разбазаривать кадры. Конечно, я уже наслышан о том, как кандидаты и доктора наук метут улицы, но, думаю, что это единичные случаи - в конце концов, не все же обладают необходимой квалификацией. За себя я в этом смысле не беспокоюсь - все бумаги у меня в порядке, переведены и заверены, список публикаций достаточно внушительный, английский я знаю неплохо (помнишь, кто готовил Андрею Павловичу тезисы его выступления на международном конгрессе в Акапулько?).
Так что на днях поеду в научный центр, о котором писал тебе раньше, искать место. С Людой же ситуация сложнее - она ведь экономист, а вот экономика в России и в Израиле - сам понимаешь, две большие разницы. Но, может быть, ей удастся устроиться для начала на более простую работу, куда-нибудь в оффис. Все-таки она интеллигентная женщина, не то что наши соседки, которые как в Союзе, наверное, были продавщицами, так и сейчас в ближайшем супере колбасу нарезают. Ты знаешь, оказывается, евреи тоже бывают простыми, не очень образованными, без затей...
* * *
3 января 1997
Здравствуй, Анатолий!
Не писал почти два месяца - было много суеты. Устроился на работу в институт "Soil and Water"*, в группу доктора Шмуэля Бар-Таля. Шмуэль занимается экологией - применением сточных вод и их осадка в качестве удобрений. Если ты помнишь, наша межфакультетская НИЛ когда-то тоже выполняла подобную работу. Я тогда с Подобедовым отчет вместе писал, так что опыт есть. Я Шмуэлю так сразу и сказал, кстати. Думаю, он поручит мне составить обзор российской научной литературы по теме - ведь к нашим данным у него нет доступа, русского он не знает. Кое-какие материалы я с собой привез, а потом - здесь богатые библиотеки, и, наверное, где-нибудь обязательно есть журналы "Почвоведение", "Агрохимия" или что-нибудь в этом роде.
Хотя, надо заметить, общаться с новым шефом мне довольно сложно. На иврите я говорю с большим трудом, и понимаю очень плохо - все дело в специальной терминологии, которой на курсах, конечно же, не обучают. Английский, как ни странно, тоже не особенно выручает - оказалось, что израильтяне говорят с ужасным акцентом, и понять их совершенно невозможно. Впрочем, выход нашли быстро - в группе Шмуэля работает русскоязычная студентка, Таня, делает вторую степень. Она и переводит, если возникает необходимость.
Теперь немного об остальном коллективе. Кроме Тани, есть еще один студент-израильтянин, Амир. Кроме студентов, Шмуэлю подчиняются несколько лаборантов и какой-то китаец, но их имен я не запомнил.
В России мы часто слышали о том, что западная наука лучше обеспечена материально. И действительно - приборов здесь гораздо больше, чем у нас на кафедре, и все работает. В реактивах недостатка тоже нет. А вот что касается помещений - так себе, тесновато. Кабинет Шмуэля - просто смех: маленькая комнатка с окошком под самым потолком. С кабинетом Андрея Павловича не сравнить. Вообще, несолидно как-то. Все к шефу обращаются - "Шмулик"... Прямо кличка какая-то собачья, а не имя. И еще - одеваются все очень просто, даже бедновато, я бы сказал. Доктора от лаборанта не отличишь. Я, по-моему, единственный на весь институт, кто приходит на работу в приличном виде, то есть в галстуке.
* * *
10 марта 1997
Здравствуй, Анатолий!
Спасибо за добрые слова - тебе и всем товарищам с кафедры. А то, что доцент Воробьева будет иронизировать в мой адрес, я предполагал. Я давно заметил, что она не очень хорошо относится к людям нашей с тобой национальности. Не понимаю, как Андрей Павлович ее терпит? Я послал ему открытку, не знаешь, получил ли он ее?
А что касается антисемитизма - ты знаешь, по-моему, чтобы стать антисемитом, нужно просто пожить в Израиле. Одна из наших соучениц по курсам языка прямо так и говорит про публику в "русском" магазине - "эти жиды". И я ее понимаю. Все не просто так, а с хитринкой какой-то, издевочкой - вроде бы и вежливо, а потом видишь, что тебя просто-напросто обманули. А израильтяне (так мы называем местных) - это вообще статья особая. Как правило, это развязные, громко разговаривающие люди без всякой культуры - могут запросто в автобусе ноги на сиденье положить... Студент Шмуэля, израильтянин Амир - именно из таких. Я его про себя называю - "колхозник". Да он в основном и занят работами такого рода - опыты в поле и в теплице около института. Системы для полива собирает, в лаборатории из-за него вечно то шланги какие-то, то ключи разводные валяются...
Удивляет меня и Таня - со мной она, конечно, говорит по-русски, но постоянно вворачивает ивритские слова - хочет продемонстрировать, как хорошо язык выучила. Вот, например, показывала она мне прибор один, для измерения хлора. И как я, по-твоему, должен догадываться, что "хут кесеф" - это означает "серебряная проволочка"? Нет, не зря говорили, что за границей совсем другие отношения в научном мире - все гораздо жестче, нет того тепла между людьми, как у нас.
Теперь о моем шефе, о работе непосредственно. Я предложил Шмуэлю составить для него тот обзор литературы, о котором писал тебе - я полагал, что это его должно заинтересовать. Однако, когда Таня перевела ему все, что я сказал, он усмехнулся так неопределенно и ответил, что не стоит тратить на это время, дал пачку своих статей - ознакомиться, и сказал, что скоро он начинает новый проект, в котором я буду принимать непосредственное участие как исследователь, и что работы будет много. Ну что ж, работы мы не боимся - помнится, в конце года чуть ли не сутками на кафедре торчали: пока отчет не закончишь - домой не идешь.
Так что пока я сижу, читаю статьи Шмуэля. Написаны они не очень понятным английским, поэтому приходится часто лазить в словарь. Работы у него интересные, но, мне кажется, он все же злоупотребляет математической статистикой. Как писал Докучаев**: "Природа не любит сухой математики" - и был прав. Нельзя загнать такую науку, как почвоведение, в жесткие рамки сухих формул.
Кстати, Шмуэль скоро уезжает в Штаты на пару месяцев. Судя по всему, я останусь как бы и.о. начальника группы - ведь кроме него и меня, докторов у нас нет. Но это не будет очень уж сложно - коллектив небольшой, да и опыт руководящей работы у меня есть, так что справлюсь.
* * *
19 мая 1997
Здравствуй, Анатолий!
Давно не писал тебе, совсем замотался. И ни от тебя, ни от Андрея Павловича весточки не получаю - в чем дело? Совсем доктора Блюмкина (а именно так я теперь официально именуюсь) забыли, да? Ладно, это я так, шучу.
Ты знаешь, на работе у меня как-то все странно складывается. Шеф уехал, причем как-то совершенно незаметно: был - и нету. Таня сказала, что по всем делам теперь обращаться к Амиру - у него и ключ от шефовского кабинета, и его компьютером он пользуется, ты представляешь? Мало того - Шмуэль через Таню передал мне, чтобы я помогал Амиру, если у того возникнет нужда. Я, конечно, ничего против не сказал, но... Ладно, думаю, пусть обращается, посмотрим, что у него там за проблемы. Наверное, что-нибудь с подготовкой статей или отчетов.
Он через несколько дней и обратился - на опыт надо съездить, в поле. Мне это сразу не понравилось, но делать нечего - тем более что и объясняться мне с ним сложновато пока.
Выехали рано утром, добирались часа полтора на служебной машине. Амир по дороге все какие-то истории рассказывал, выспрашивал чего-то... Никакого такта - ведь видит же, что человеку трудно на иврите разговаривать!
А как приехали... Как ты думаешь, что там нужно было делать? Оказывается - опыт закладывать: бочки песком набивать, шланги поливочные протягивать... На жаре, в грязи... Я был просто возмущен. Конечно, раз уж приехал, то делал все, что требуется, но... Просто наглость - использовать доктора наук на таких работах. Все равно что микроскопом гвозди забивать. Вот так израильтяне относятся к квалифицированным кадрам. Впрочем, напрасно я так кипячусь - это всего лишь выходка студента, не более. Ну кто он такой, этот Амир? Как писали классики, "возомнивший о себе хам". Когда Шмуэль вернется, обязательно поговорю с ним, и очень серьезно. Таня, конечно же, переведет.
* * *
8 декабря 1997
Здравствуй, Анатолий!
Спасибо за письмо и приветы. Ты пишешь, что у вас там лучше не становится, с факультета все разбегаются, и только гранты выручают. Да, у российской науки сейчас не самые лучшие времена. Но я думаю - все наладится. И даже мы - те, кто уехал, но не предал свою специальность - продолжаем оставаться российскими учеными. Говоря высоким штилем - храним традиции. Мне кажется, когда-нибудь все вернется на круги своя, и ничего не пропадет даром... Ну ладно.
Как с твоей поездкой на стажировку в Германию? Мне кажется, у тебя шансов больше, чем у всех остальных, и уж конечно, не Воробьевой с тобой тягаться. Ты вон даже по-немецки научную литературу читаешь. Я так понял, что на кафедру выделено одно место, и решать Андрею Павловичу. Если это так, то я за тебя спокоен - можешь считать, поездка в кармане. Может, между делом к нам в Израиль заскочишь? В рамках научных контактов.
Что нового у меня? Вот уже год, как я работаю в институте, на стипендии. За то время, что я тебе не писал, наша жизнь несколько изменилась. Я все-таки утвердился на новом месте, поставил себя, так сказать. На черных работах меня больше не используют. Был у меня с шефом на эту тему разговор - по-моему, я совершенно правильно сделал, что проявил определенную твердость в этом вопросе. И теперь в основном я занят тем, что обрабатываю данные, накопившиеся у Шмуэля за последние годы. Конечно, они тут и сами пишут отчеты, статьи, но как-то все больше по частным вопросам, по узкопрактическим. Я же стараюсь посмотреть на проблему в целом, даже где-то философски - то есть так, как это свойственно нашей, докучаевской школе почвоведения. Например, поднимаю вопрос о плодородии почвы, о снижении содержания органического вещества в ней... Правда, полного понимания со стороны шефа я пока не нахожу. Помню, когда мы начинали новый проект (я писал тебе, кажется), Шмуэль забраковал составленный мной план эксперимента почти целиком - мол, те виды анализов, что я указал, его не интересуют - слишком дорогие и малопроизводительные методы, а вот то, что ему нужно - я с ними, как оказалось, и не знаком почти... Потом выяснилось, что он собирается строить модели, и все это с помощью компьютерных программ... В общем, я потом уже, в самом конце, работал с данными, пробовал обыграть некоторые из тех идей, которые Андрей Павлович в свое время выдвигал. А Шмуэль все никак не мог найти времени посмотреть мой отчет, наконец прочел и поисчеркал все - здесь ему неправильно, тут ему не так, а в этом месте вообще не понятно, что же я хотел сказать - то ли английский плох, то ли еще что... Что тут скажешь - шеф платит, шеф и музыку заказывает, особо не поспоришь. Так проявляется разница в подходах к науке о почве - наш, классический, докучаевский, с одной стороны, и западный, технократический, преследующий сиюминутный коммерческий интерес - с другой. Так что сейчас я исправляю отчет, и работаю параллельно с данными опытов прошлых лет. Надеюсь, что на основе этого смогу сделать хорошую статью для "Soil Science"***. Первым автором, конечно, напишу Шмуэля - в этом смысле здесь все также, как и у нас: шеф сначала, а потом - тот, кто работу делал...
Теперь о семье. Люда, помыкавшись по разным малооплачиваемым и неквалифицированным работам, поступила на курсы (от того самого Министерства абсорбции). Только вот курсы-то - как за стариками ухаживать... На этой почве у нас с ней некоторое взаимное недопонимание. Я считаю, что нельзя менять специальность, которой отдано столько лет. Она ведь могла бы и на курсы бухгалтеров пойти. А ее аргументы, что в этой области работу найти тяжело, что ей уже не потянуть такую интенсивную учебу, да еще на иврите - все это мне не кажется убедительным. Мы с ней ровесники, но ведь я же продолжаю заниматься наукой, хоть это и нелегко! А она свое твердит - надо работать, надо зарабатывать... Кругом только и слышишь - деньги, деньги... Теперь я начинаю понимать, что такое "оскал капитализма".
Ребята в школе учатся и успевают, совсем освоились - на иврите болтают как на родном, по телевизору смотрят только израильские программы. Пытаюсь их заставить классику читать - ни в какую! А ведь сколько привезли с собой - Толстого, Горького... А они - лучше, говорят, компьютер купи.
Такова эмигрантская доля, ничего не поделаешь.
* * *
4 мая 1998
Здравствуй, Анатолий!
Жаль, что мы так редко обмениваемся письмами - раз в полгода всего, куда это годится? Наверное, ритм современной жизни не способствует эпистолярному жанру. Молодежь все больше по электронной почте общается, по Интернету - наши институтские студенты, смотришь - то и дело туда лазят. Говорят, там информации полно по всем вопросам. У меня, кстати, тоже на столе компьютер, совсем новый, и Word в нем гораздо лучше, чем был у нас на кафедре и к которому я привык. Но я уже освоил новую версию и пользуюсь ей. А до всего остального как-то руки не доходят, да и мало мне все это понятно - Интернет, табличные процессоры... Я вообще с техникой разной на "вы" - это все-таки дело инженеров, а не ученых, согласись. Помнишь Женю Лосева, работал у нас? Золотые руки у парня, хроматограф при нем всегда в исправности был.
А в группе Шмуэля многие на приборах сами работают - и Таня, и китаец (все никак его имя запомнить не могу - язык сломаешь), и даже Амир-колхозник чего-то там химичит иногда... Одно время шеф велел Тане показать мне, как пользоваться некоторыми из аппаратов. Она попробовала, но выяснилось, что объяснить толком девочка ничего не может - путано у нее все как-то выходит, иврит этот через слово... Да и сама она, видимо, не очень разбирается - все у нее в специальной тетрадочке записано, нет-нет да и заглянет. Я так решил - поздно мне уже всеми этими новомодными технологиями баловаться. Я в свое время кандидатскую своими руками сделал, одного общего азота сколько прогнал - вспомнить страшно! Так в те времена все методики были - классические, аккуратной, кропотливой работы требовали. А тут у них - одни приборы, по сто образцов в день, тяп-ляп, кнопку нажал - и все данные в компьютере. Так вот я думаю - не стоит мне на это время тратить.
Люда уже работает, ходит к нескольким старичкам-израильтянам. Даже на иврите разговаривать выучилась довольно сносно.
Твое письмо меня расстроило и удивило. Я не верю, что Андрей Павлович вот просто так взял и послал вместо тебя в Германию эту дуру Воробьеву. И при чем тут "лапа" в Москве? Ведь речь идет об уровне подготовки специалиста, и в этом смысле ты - лучшая кандидатура. И не может быть, что Андрей Павлович этого не понимает. Нет, здесь что-то не так, и твой пессимизм насчет того, что все продано и куплено - абсолютно не оправдан. Ты должен бороться.
Пиши, не забывай.
* * *
23 февраля 1999
Здравствуй, Анатолий!
Последние месяцы не писал тебе - как говорится, порадовать было нечем. Наверное, правы были те, кто говорил мне - куда ты едешь, кому ты там нужен?..
Статью в "Soil Science" я подготовил. А после того, как мы ее отправили, Шмуэль вызвал меня к себе и сказал, что очень сожалеет, но в настоящее время у него для меня работы нет. Стипендия рассчитана на три года, второй из них вот-вот заканчивается, и он сказал, что жаль тратить государственные деньги впустую - я могу найти другое место, и оставшийся год оплатят уже там. А ему, повторил он, очень жаль, но...
Как все это понять, Анатолий?! Как можно вот так взять и выкинуть человека? Я же вижу - работают в институте годами какие-то тетки, у которых за спиной, кроме лаборантских курсов - ничего, китайцы толкутся - то приедут, то уедут, все на одно лицо - а для ученого, для исследователя, работы нет?
После разговора со Шмуэлем я работал еще три месяца. Посылал повсюду свою автобиографию, а получил ответ только один раз. Позвонил профессор с Факультета сельского хозяйства и сразу же поинтересовался - может ли доктор Бар-Таль дать мне рекомендацию, хотя бы устную? Я был даже рад, что он решил говорить не со мной, а со Шмуэлем - по телефону на иврите я вообще почти ничего не понимаю. Не знаю, что сказал ему Шмуэль, только тот профессор больше не звонил. Видно, у него тоже пока нет работы для меня, и звонил он просто так, без серьезных намерений. Ведь здесь, в институте, я сделал довольно много, и Шмуэль должен был бы отрекомендовать меня положительно.
Теперь вот уже несколько месяцев сижу на пособии. Знакомые предлагают идти в сторожа - говорят, что если работать по ночам, то заработать можно даже больше, чем я получал в институте, да и язык почти не нужен. Но меня совсем не прельщает нетворческая работа. А сосед один, Изя Коган, совсем уморил - пошли, говорит, к нам, как раз место освободилось. Знаешь, куда? Мусор убирать! В дворники! Ты только представь себе: доктор Блюмкин - дворник! После этого предложения во мне будто переломилось что-то, и я понял - надо уезжать. В Канаду. Все умные люди уже давно так и сделали. Я принялся узнавать, и ты знаешь - шансы у нашей семьи неплохие. Правда, для того, чтобы эмигрировать, нужно иметь круглую сумму на счете в банке, но у нас она соберется - мы мудро сделали, что не купили квартиру в этой дурацкой стране и не потратили все, что привезли из России. Пока будет длиться оформление и интервью всякие, исполнится три года со дня нашей репатриации, и можно будет без проблем получить загранпаспорт и уехать из страны, где чувствуешь себя крепостным, заложником чужих разборок с арабами. Еще, конечно, язык надо подтянуть, но с этим особых проблем не будет - все-таки я два года проработал в научном учреждении, все было в основном на английском. Так что собираю документы.
Только вот Люда заявила вдруг, что эта затея ей не по душе. Что, говорит, опять мне там мыкаться, разрешение на работу получать? В Канаде ведь свои курсы, свои требования, все другое. А здесь я хоть работаю... И пацаны уперлись - ну надо же! Старшему скоро в армию, я ему говорю - ты соображаешь, что это значит? Война же кругом, арабы эти! А он мне - хочу Родину защищать от террористов, как все. Видали, какой патриот-сионист выискался? На самом-то деле все проще - девушка у него тут появилась, вот он и не хочет с ней расставаться.
Ну да я их уговорю. Странно, что люди не понимают такой простой истины - жить нужно в нормальной стране, а не на этом восточном базаре. Так что надеюсь, друг мой Анатолий, в следующий раз ты получишь весточку уже от гражданина Канады доктора Блюмкина. Но ответ на это письмо шли пока по старому адресу - в Израиль.
Реховот, лето 2001
Примечания
* "Soil and Water" (англ.) - " Почва и Вода "
** Докучаев Василий Васильевич (1846 - 1903) - известный русский геолог, впервые выделил науку о почвах в отдельную область знаний (почвоведение), сформулировал принципы новой науки, написал ряд классических трудов о почвах России ("Русский чернозем", "Наши степи прежде и теперь" и др.). Основатель научной школы, получившей мировую известность. Создатель заповедника "Каменная степь".
*** "Soil Science" (англ.) - (в русской транскрипции "Сойл Сайенс") - "Почвоведение", авторитетный научный журнал в данной области знаний. Издается в США.