     Америка - неугасимый интерес человечества. Америка - легенды о неожиданных россыпях золота на задворках усадьб, о нефтяных фонтанах чуть ли не из выгребных ям, о баснословных состояниях нажитых в один день. Было такое - не было, со дня открытия Америка вызывает зуд в ногах энергичных людей. В Американский плавильный котёл стремились и стремятся потерпевшие крах в карьере, в любви, с надеждой начать жизнь заново. Восхищение Америкой выталкивало из отчих домов мальчишек с запасом сухарей в гимназических ранцах, еврейские прадеды, деды, кто мог собрать деньги на шифкарту, спешили за океан, литераторы не редко завершали хепи энд отплытием героев в Америку.
     Жителей тесной, скаредной Европы Америка потрясает размахом, русские эмигранты отразили это песней "небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой". Неудивительно, что Старый Свет видел будущее на американский манер. В новогоднем номере журнала "Нива" за 1910 год, изображена предполагаемая Москва через двадцать лет. В представлении художника Москва в 1930 году станет напоминать Манхеттен, с добавлением таксомоторов-аэропланов и дирижаблей-автобусов. Воздушный транспорт на той картинке оставлял мало места голубизне неба, для того, чтоб москвич 1930-го года мог подняться на крышу ближайшего небоскрёба, откуда двукрылое чудо из фанеры и перкаля доставит его к назначенному месту. Упустил фантаст только регулировщика небесного движения на воздушном шаре. Возможно, сбылось бы что-то из той картинки, если бы человек со странной фамилией Принцип через пять лет промахнулся, стреляя в эрцгерцога Фердинанда, возможно, если бы через восемь лет запломбированный вагон из Германии сошёл с рельс. Увы, не дано видеть будущее смертным, никто не мог предсказать и строителя кавказца, он возведёт в столице своей империи семь высотных зданий, увенчанных шпилями, изваяниями, серпами с молотами, так что только мухе на крышах останется место сесть.
     И хотя уже тогда обозначились признаки, никто в 1910 году не мог предсказать, что под занавес века Соединённые Штаты Америки станут столь сильной сверхдержавой, что на ней сосредоточится ненависть мракобесов, при не слишком большой любви тех, кого она от них спасает. Те, кого Америка спасает, упрекают её в корысти, не желая видеть, что её корысть противостоит мировому злу, и что она в интересах демократий.
     Всякий, кому глаза не застила зависть, может себе представить роль Соединённых Штатов в двадцатом веке. Невозможно не оценить их усилия в борьбе с коричневой чумой, нацистской Германией. Только Советскому Союзу было передано по ленд-лизу, по сути - бесплатно, 428 тысяч мощных автотягачей - 70% всего автомобильного парка СССР. Остальные 30% - советские машины устаревших моделей двадцатых годов, недвижимые в грязи российских дорог. Благодаря американским автомобилям, кстати, на американском горючем, советская армия к сорок третьему году получила мобильность, намного превышающую мобильность Вермахта, значительная часть артиллерии и обозы Вермахта ещё тащились конной тягой. Обретённая благодаря США мобильность во многом предопределила последующие успехи СССР в войне. Кроме автомобилей Советы от США получили 80% наличного оборудования радиосвязи, 42% паровозов, 32% кораблей, 16% самолётов, то есть, всю транспортную авиацию СССР, плюс некоторое количество боевой. 18% советской артиллерии были американскими. К тому добавьте специально разработанные для Советов и поставленные заводы переработки нефти, с облегчённой сборкой крупными блоками, в Куйбышеве, Гурьеве, Орске, Красноводске, Московский шинный завод. Добавьте сюда качественные металлы, включая танковую броню, продукты питания - перечисление всего поставленного Америкой Советам уместилось бы, разве, в объёмистой брошюре. Малую часть из того, Россия, наследник СССР, в некоторой доле стоимости, выплатит к 2030 году, то есть, через восемьдесят пять лет после конца войны. Вот это заём!
     В борьбе с нацистской Германией Америка не только снабдила союзников средствами ведения войны, она послала своих сынов воевать за океан. Потери Америки во Второй мировой войне вовсе не малые, если принять во внимание отношение американцев к человеческой жизни. 229 тысяч американских могил рассеяно на фронтах той войны, из них 175 тысяч в Европе и в Северной Африке - количество, конечно, не сравнимое с потерями сталинского СССР, закидавшего немцев трупами. Не сравнимо и с потерями Германии. Американцам люди не пушечное мясо, как фюрерам тех двух стран. Возможно, и без участия в войне Соединённых штатов, Германия не достигла бы параноидных целей своего фюрера, но без Америки война протянулась бы на много лет дольше, и вряд ли окончилась безоговорочной капитуляцией в Берлине.
     Америка подняла из руин разорённую войной Европу, не исключая побеждённого врага. На восстановление Европы план Маршалла предусматривал 12 миллиардов долларов из бюджета США, это была гигантская сумма в масштабе сороковых годов. По словам автора, план был спасательным кругом, на котором начертано "Демократия и США". (Речь генерала Маршалла в Гарвардском университете 5.06.47) Результат налицо, и восстановлённая Европа теперь может упрекать США , что этим планом они спасли себя от послевоенного перепроизводства. Упрёк только подтверждает, что интересы Соединённых Штатов соответствуют интересам демократии и прогресса.
     Помощь по плану Маршалла была предложена и разорённому войной Советскому Союзу, но кровавый диктатор предпочёл восстановление рабским трудом народов несчастной страны, руками миллионов заключённых в лагеря ГУЛАГа.
     Опыт Соединённых Штатов в отношении Японии поучителен в условиях борьбы с зелёной чумой двадцать первого века, фанатичной частью ислама. После разгрома милитаристской Японии американцы сумели перестроить эту страну в демократического союзника, пусть и торгово-промышленного конкурента. Исторические аналогии грешат исключением особенностей, но при том, нужно видеть и общее. Япония до 1945 года была подобна современному Ближнему востоку, по крайней мере, в смысле мракобесного угара её граждан до степени жертвенности собственной жизнью. Похоже, что и на Ближнем востоке необходим тотальный разгром его взбесившейся части, как неизбежная предпосылка создания приемлемых обществ XXI века. Для этого потребуется некто подобный генералу Мак-Артуру, наделённый правами и возможностями демократических стран, в первую очередь Соединённых Штатов Америки.
     Недавний развал большевистской империи уже представляется многим самопроизвольным событием. Вроде не было полувекового противостояния империи зла, более чем c кем бы то ни было, с Соединёнными Штатам Америки. Результат - свободная Восточная Европа, преобразования в самой России, преобразования в Китае, позволяющие надеяться на постепенную демократизацию страны с миллиардным населением.
     Соединённые Штаты упрекают в неком гегемонизме, как будто их гегемония не гегемония демократии, при которой все имеют столько свободы, сколько способны взять. Упрекают в глобализме, вроде то, что называют глобализмом, не есть необратимый, независимый от воли кого бы ни было, процесс современного уровня развития общества и его технических средств. Повернуть вспять этот процесс также немыслимо, как немыслимо без возврата к силовой диктатуре замкнуться в национальных границах, отменить свободный товарообмен, свободные средства массовой информации и многие достижения науки и техники. Опорой такой изоляции может быть только идол почвы и крови, противопоставленный тому же у других. Мир это уже проходил, слава Богу, до того, когда появилось возможность всеобщего уничтожения. Теперь развитие событий в этом направлении обещает превратить человечество в вирус стерилизации планеты от признаков жизни.
     На фоне современного развития технических средств, культуры народов можно себе вообразить хрупкими горшками, при разнице в качестве и раскраске поверхностей соответственно национальным предпочтениям. Из-за этой разницы, или под её предлогом, на протяжении веков велись войны. Парадокс нашего времени в том, что в своём развитии, человечество растянулось до степени создания средства самоуничтожения передовыми, при охвостье в средневековом сознании. Если это охвостье овладеет средствами разрушения передовых, от культуры вряд ли останутся и черепки. Можно привести более корректное, но не менее точное сравнение современного положения. Человечество стало подобно семьё, в которой проблематичный, ненавидящий старших, подросток знает, где хранится пистолет. Вне зависимости от сравнений, миру с атомными объектами угрожают даже гражданские самолёты, если существуют те, кто хочет и может их использовать в качестве оружия массового поражения. В природе, где микро и макро так переплетёны, что в точке может быть сосредоточена достаточная мощь для поглощения вселенных, в нашем мире, где уже сегодня атомную бомбу можно уместить в чемодане, а завтра она уместится в кармане - в таком мире нельзя оставлять место недоумкам, играющим с космическими силами. Это требует особых мер защиты, и никакие только защитительные меры самих объектов не дадут гарантии безопасности, при человеческом факторе привыкания террор найдёт лазейки для осуществления своих целей. Уже определилась уязвимость демократии, с распространением её принципов и на тех, кто их не разделяет и использует в борьбе против неё. Такое положение должно быть изменено, каких бы средств это не требовало, с какими бы принципами это не шло в разрез, ибо средства и принципы не могут оплачиваться жизнью их носителей. Свободному миру необходимо отрешиться от эйфории, обуявшей его после развала Советской империи. Увы, волки не стали мирно пастись с агнцами - волки стали опасней, поскольку эти сознанием в средневековье, а не в девятнадцатом веке, где были советские строители коммунизма на костях своего народа. Этих равновесие страха не остановит, как останавливало советских. Исходя из того посыла, необходимо осознать неизбежность неординарных мер, даже если они временно ущемят демократические принципы. Серьёзность положения обязывает пожертвовать на время демократическими принципами в отношении тех, кто считает их для себя не действительными, так лучше, чем потерять их для всех. Вывод из сложившегося положения: демократия только для демократов, а для того, чтоб она была для всех, необходимо принудить к демократическому образу жизни тех, кто её отвергает. Трудное сочетание демократии с принуждением, но оно неизбежно, потому что современное развитие технических средств не оставило времени на самостоятельное созревание обществ со средневековым сознанием. Альтернатива опеке таких обществ - настоящий конец истории не по Фукуяме. В лучшем случае, возврат в варварство. Демократия по декрету в таких обществах, не подкреплённая жёсткой опекой, непременно выльется в анархию, анархия в новую диктатуру, а сосредоточение власти и средств, достаточных для обладания современными техническими средствами в руках несменяемого лица, или в руках группы несменяемых лиц, смертельная угроза демократии. Нет иного выхода, кроме коллегиального демократического протектората, направленного на создание необходимых условий для восприятия демократии теми, кто отстал в развитии. Демократический протекторат ни в коем случае не новый колониализм, хотя бы потому, что в современном порядке колонии не прибыль - тяжкое бремя. Это бремя - абсолютная необходимость, если человечество намерено продолжить свою историю с парадоксом развития до возможности самоуничтожения. Уже есть урок Чернобыля, и можно себе представить, что было бы, если бы 11 сентября 2001 года террористы направили самолёты не на башни Нью-Йорка, не на Пентагон, а на атомные электростанции. Но и бомбы-самолёты - это только цветочки. Видимо, в тот раз террористы свои действия сверили с ожидаемым ответом, и видимо, не очень просчитались, но в нарастании террора нет сомнений, поскольку того от него требует его породившая и питающая среда. Среда фундамент террора, пока он не разрушен, и не перестроен, разрушение надстроек над ним к безопасности не приведёт, так что без особых мер способных сокрушить фундамент терроризма, катаклизм - вопрос времени. Уже сейчас большая часть Европы, не говоря об Израиле, заложница ракет соответствующей дальности, которые есть у террористических диктатур, откупиться же от них мелочью, на что кое-кто в Европе и в Израиле надеется, не удастся, потому что их цели фундаментальны. Вопрос в очерёдности исполнения.
     Нет смысла преуменьшат трудности сокрушения и перестройки среды питающей террор, но если следовать за террором ответными мерами, можно опоздать. Да и жизнь под террористическим прицелом не большая радость.
     В борьбе со злом необходимо обрести четкие ориентиры. Для усыпления демократий, насаждение ислама в его мракобесном варианте не редко камуфлируется, так называемой, народно освободительной борьбой. Достаточно себе представить победу фанатиков в Чечне, чтоб уяснить к чему приводит такая "народно освободительная борьба": варварские казни, отрубленные головы, изгнание инородцев и их рабство в прямом смысле этого слова. Освободительная война только тогда освободительная, когда ведёт общество к демократии. Во всяком ином случае - это агрессия национального или религиозного фашизма, или того и другого вместе. Смертельно опасно не видеть разницу между освободительной борьбой за демократические свободы и за установление бесчеловечных диктаторских режимов. Но эти режимы только надстройка на средневековом состоянии общностей. Общность, объединённая крайним национализмом, в современном положении в сочетании с крайне фанатичной частью ислама, является средой питающей террор, она же фундамент диктаторских режимов. Не многое меняет является ли диктатура на таком фундаменте органичной его частью, или не в состоянии сама свой фундамент изменить - важно, что победа над террором и низвержение деспотий не возможно без изменения порождающих их общностей. Потому, прежде всего, необходимо избавиться от прагматизма сию минутной выгоды отношений с ними, такие отношения легитимируют террористические деспотии, обеспечивают их средствами для террористической деятельности, для обретения современного оружия, и вносят двойные стандарты в дело борьбы демократий со злом двадцать первого века. При том, диктатура есть отчётливый признак террористической общности. Представляется не лишним повторить, что при современных средствах самоуничтожения человечества совершенно недопустимо, чтоб несменяемое лицо, диктатор, или группа лиц, обладали возможностью вооружиться оружием массового поражения. Диктатуры, без демократических тормозов принятия решений: независимой законодательной власти, независимой власти судебной и независимых средств массовой информации, должны определяться бандами, узурпировавшими власть народа, даже тогда, когда сам народ временно не способен принять демократический уклад существования. Смертельно опасны демократические игры с теми, кто тем пользуется в целях насаждения мракобесия. Это необходимо понять до того, как на человечество обрушится нечто ещё ужасней, чем убийство тысяч невинных людей в башнях близнецах Нью-Йорка. Отсюда вывод: мера и средства противодействия злу не могут не соответствовать степени угрозы. Надо лишиться разума, чтоб требовать соблюдения демократических формальностей по отношению к террористу, если любые принятые к нему меры могли бы предотвратить то, что произошло 11 сентября. То же относится к любому иному террористическому акту. Свободный мир должен пересмотреть отношение к среде, которая порождает зло террора. Речь не о мести толпам, радость которых в мере количества невинно убитых, ибо можно сказать: они по невежеству не ведают, что творят, но миру от того не легче. Речь о силовом изменении среды порождающей террор, пока он не стал террором вооружённым глобальными техническими средствами. Настало время не только защиты от террора опасных объектов - время сокрушения и последующей перестройки питающей террор среды. Наличие средств всеобщего уничтожения человечества, при общностях средневекового сознания, обязывает пересмотреть устаревшие концепции безъядерных времён, прежде всего, суверенитет диктатур. Суверенитет диктатур, до перестройки общностей, которые их порождают должен быть ограничен органом только демократических стран. В компетенции контрольного органа должны быть включены все вопросы перестройки диктаторских режимов, включая экономическую помощь, связанную со степенью восприятия опекаемой общностью демократического образа жизни.
     Возможно, что столь последовательное объединение стран под угрозой зла двадцать первого века не более чем идиллические мечтания. Но видно начало. Начало, когда хотя бы из одной агрессивной диктатуры может быть создан объект подражания в экономическом и политическом смыслах. Начало, которое может вызвать эффект домино, или во всяком случае, облегчит решение последующих задач. Для начала, более других диктатур, подходящим представляется Ирак, достаточно большая умеренно религиозная страна, обладающая ресурсами для высокого уровня жизни своих граждан, в случае исключения излишних затрат на непроизводительное вооружение.
     Вопрос Ирака возвращает нас к Соединённым Штатам Америки. Соединённые Штаты Америки и в этом случае, чуть ли не одни пытаются решить его практически, превозмогая усилия не только диктатур, учуявших опасность для себя, но и ряда демократических стран, не желающих видеть за кустами сиюминутных мелочных интересов, крайнюю опасность своему существованию. Уже то здесь, то там, слышны упрёки Соединённым Штатам, будто хотят воевать за нефть Ирака, как будто им для обладания нефтью не было бы проще захватить Венесуэлу и Мексику под рукой.
     Вопрос, кто есть человечество на Земле, ещё открыт. Всмотримся же в марсианские картины, чтоб не стать вирусом погибели вместе с носителем. Наша Носительница такая солнечная…

Д. Цифринович-Таксер