***
Взбесился поутру будильник,
Сгубив ночных видений фазу -
Я дал бедняге подзатыльник
И, кажется, убил заразу,
Но испарился идеал,
И кем бы ни был я наказан,
Обратный путь навек заказан,
Как будто я вообще не спал, 
Но видел сон, что чищу зубы,
Что гибну в собственной норе,
Что снова ангельские трубы
Меня казнили на заре,
Что сам я только наважденье
Всему житью не в унисон,
И неспроста мое рожденье 
Забыто мной, как страшный сон.


***
Пчелы жалят задом наперед,
Постоянно действуют на нервы
И вообще порядочные стервы,
Хоть и героический народ.

Видеть их нервический полет
Все невыносимей с каждым годом -
Чтоб я подавился этим медом,
Что меня практически и ждет.



***
Древнеодесский городской фольклор:
Любимец публики царит фуникулер,
Но зависает вдруг и посреди
И рвутся жилы на его груди -
Нет не сегодня, но на всем скаку
Когда-нибудь, на чьем-нибудь веку -
И мне пока не ставится в укор,
Что здесь когда-то был фуникулер,
Что я и впрямь любил его как мог,
И что, к тому же, Бог меня берег.



***
Истина – это и есть предрассудок,
И в безусловном согласии с ним
Город, а ля стопроцентный придурок,
Строится, с места на место гоним.
Духу живому нельзя без пристанищ,
Вот и сорвется он, словно болид,
В быт, где ему сотоварищем станешь,
Что в свою очередь переболит.
Впрочем, войдет в родословие клана,
Как, вероятней всего, поделом
На твою голову выпала манна,
Коей насытишься задним числом.


***
Люблю водить по городу трамвай -
Занятия нет лучше, хоть убейся -
Звони во все звонки, катись по рельсам
И двери открывай и закрывай.

Люблю водить по городу трамвай -
Пусть по утрам в нем тесно от рабочих
И служащих, зато не тесно ночью -
Проснись и самого себя катай.

Люблю водить по городу трамвай -
Кто говорит, что это безопасно -
И ты меня в депо не жди напрасно
И осторожным быть не убеждай.

Люблю водить по городу трамвай
Пустой и переполненный народом -
И ни за что не буду пешеходом,
Как хочешь это, так и понимай.


***
Мой маленький ужас
За чашечкой чая
Сидит и вместе со мною скучает.

Вчерашнего день этот
Вовсе не хуже –
И вдруг оживает мой маленький ужас.

На улице май, и погода какая!
Но ужас во мне,
Как кондуктор в трамвае,
Где можно войти и не выйти из транса,
За что и люблю я
Общественный транспорт.



СОКРОВЕННОЕ

Поскольку ничтожны умишки,
Чего не скажу про замашки,
Я буду пить водку у Мишки
И с ним подерусь из-за Машки.

За нами пришлют правоведов,
Окажут услуги в медчасти,
И мы не умрем, не изведав
Простого житейского счастья.


***
Нет, не явится рубин
Из космических глубин,
Но не чесан и не брит
Долбанет метеорит,
С чем напрасно спорит лира -
Такова природа мира,
Чей Творец не популист,
К счастью или к сожаленью -
Как бы ни было, Улисс
Лишь подыгрывал теченью.



***

               «На еврейскую Пасху
               всегда плохая погода»
                           Восточно-европейская народная
                           мудрость.

Ежегодная эта встряска
Не для среднего, знать, ума –
У одесских евреев Пасха,
А в Одессе еще зима.

Город скрючился от озноба –
В лучшем случае минус пять –
Ну и Песах – одни сугробы,
Дерибасовской не видать.

И при всей иудейской прыти
Неизменно стоит вопрос:
В самом деле, как можно выйти
Из Египта в такой мороз?


***
Пусть свет, который сам пузырь,
Пускает пузыри –
Ночь хороша и вкось, и в ширь
До самой до зари.
И пусть, как шапки на ворах,
Горят огни реклам –
Ночь хороша и в пух, и в прах
По всем своим углам,
Где балом правит дребедень
И зла не превозмочь –
Ночь хороша, и плох тот день,
Когда не в радость ночь.



***
Не исходя от тоски
Или, допустим, от стресса,
Просто поедем в Лески -
Это почти что Одесса.
Это почти что тайга,
Только безлюдней и краше -
Раз в два-три года снега
Сходят на здешние пляжи,
И отвердев на песках,
Тают не слишком упрямо -
Вы не бывали в Лесках?
Это налево и прямо.



СОВПАДЕНИЕ

Просыпаюсь: дверь входная,
День, напротив, выходной,
У дверей страна родная,
А в стране народ родной.
Не на шутку эфемерно
Все вокруг, включая нас -
Это Грузия, наверно,
В крайнем случае Техас,
Где, согласно неофиту,
Истощается транзит -
Словно скальпель по графиту
Славно времечко скользит,
Высекая парадигмы
Характерные черты -
Так совпали в этот миг мы,
То есть я, они и ты.


***
Дело не в попутном ветре,
Но в свободе поводка:
Хорошо в торговом центре
Небольшого городка,
Где, являя бредни басен,
Изобилья хлещет рог,
И нисколько не опасен
Для здоровья встречных Бог –
Утром встанешь в пол шестого
И опять пойдешь под кнут,
Ради века золотого,
То бишь нескольких минут.



АМНЕЗИЯ

Хоть встречаемся реже,
Только сцена все та же,
И на сцене все те же,
Несмотря на пропажи.
Бунтовать бесполезно,
Корча, пусть даже лица -
Тут ни вовсе исчезнуть,
Ни вовсю появиться,
Даже выпасть в осадок
Не сподобишься сам -
Если это порядок,
То законных сто грамм
Примешь с горя на этом,
То бишь Леты на том,
Поменяешься светом
Со своим двойником,
Разучив упражненье,
Непременно дойдешь
До синдрома забвенья,
Чем и станешь хорош,
Точно муха на торте,
Вся уже из него,
По ту сторону черт-те
Бог весть знает чего.



***
Какой бы я бронзовый дом ни отгрохал,
А в каменном веке мне было неплохо,
И я повторяю - неплохо мне было,
Хоть мне и не снилась железная вилла,
Хоть я и не спал на железной подушке,
Но что мне теперь золотые игрушки,
Когда изнываю от сна изувера,
Где камнем лучится родная пещера,
Какой отродясь никогда не бывало,
Однако железное мну одеяло,
Однако слагаю записку на камне -
Пуститься бы вплавь самому - да куда мне -
Дойдет по морям без меня, куда надо,
В чугунном кувшине на камне тирада
О способе жизни бок о бок с железом -
На пущую радость всем каменным бесам.



ПОБЕРЕЖЬЯ

1.
Бог даст, и я не доживу, 
Не съедут этажи в Неву:
Так равномерен их размах
На двух булыжных берегах,
Что передумает река –
Во всяком случае, пока
Не своды камня над водой,
А то, куда идут домой.

2.
Здесь есть Фонтан и нет Фонтанки,
зато кружится голова:
налево пляж, направо танкер
уходит, а приходит два
сухогруза. На бульваре,
где все цветет не по годам,
где с поздним Батюшковым в паре
гуляет ранний Мандельштам,
где бюст Певца на пьедестале –
деталь подогнана к детали,
и легче легкого руке
весь флот вести на поводке.





***
Время еще покажет,
Только уже не нам,
Впрочем, итог не важен
Или подобен снам,
Ведь не дороже водки,
Если вообще зарок, 
Те или эти шмотки
Носишь в конкретный срок,
Кожею понимая,
Как неустойчив грунт –
Он же тебе прямая
И назначенья пункт.



ИКОНОСТАС

1. 
Не пробуй сохранить здоровье,
Когда кругом средневековье,
А лучше вовсе не дыши,
Когда ученые монахи
Такие постигают страхи,
Как сотворение души.

Их труд общественно полезен -
Мы так сознательно не грезим,
Блуждая на путях земных,
Где от народного хозяйства
Пришло в отчаянье начальство,
Не говоря о крепостных.

Но стонут рельсы, беспокоясь,
И наконец приходит поезд,
И вдохновляется оркестр -
Монах выходит из вагона,
Летит сначала вдоль перрона,
Потом взмывает до небес.

Эх, поднапрячься и за ним бы
На всех парах в сияньи нимба
Туда, откуда падал вниз
Бездомный ангел, а благие,
Не искушая ностальгии,
Остались там, где родились.

2.
Я заболел болезнью кожи
И стал прозрачным, как стекло -
Возможно, был предрасположен,
А, может быть, не повезло.

Я потерял свой цвет, однако
Отнюдь не запах, и за мной
Друг человечества собака
Идет, как преданный конвой.

Она породы нехорошей,
Но все же волка ипостась,
А я и вовсе образ Божий,
О чем напоминает власть

души над телом. И порою
Мы по-хозяйски, не спеша
Идем по городу, нас трое:
Собака, тело и душа.


СМЕРТЬ  ИППОЛИТА

В середине недели
От всего, что болит,
Умирал в самом деле
Инженер Ипполит.

Исчезая со света,
Он прилег на кровать -
И так странно все это,
Что и не передать.


***
Что назначено судьбой,
Не разладишь даже ленью,
И порой перед собой
Предстаешь своею тенью:

Этот город находился
Во дворе, где я родился,
Где балконы тяжелы,
Где знакомы все углы,
Где не все тебе друзья
И на улицу нельзя.

Во дворе, где я родился,
Сон такой мне в детстве снился:
Будто жарко, будто лето,
Будто я не здесь, а где-то,
И трамвай "28"-ой 
Не спешит забрать домой.

Сон кончался слава Богу,
Смутно помнил я дорогу,
Смутно помню и теперь
Стены, лестницу и дверь -
Постою перед звонком,
Никому здесь не знаком.
          

***
Люди из глины, город из пыли -
Все мы когда-нибудь будем и были:
Были затем, чтобы снова вернуться,
Будем, чтоб только назад оглянуться.

Что-то прошло между прошлым и нами -
Господи! что мы придумали сами,
Кроме того, что действительно были
Люди из глины, город из пыли.

Тут по ночам продолжает лукавить
Черного неба надежная память,
Словно назначено то, чего ради
Землю оставим и небо утратим.

Но, получается, нас не забыли
Люди из глины, город из пыли,
Город, в котором порою казалось 
Будто уже ничего не осталось.


***
Нежной сукою обласкан
Высунул кобель язык,
Опустилась счастья маска
На собачий лик.

Мир придумал кто-то добрый -
Ночь, любовь, луна...
Хвост висел. Торчали ребра.
Капала слюна.


КОНЦЕНТРИЧЕСКИЙ  СЮЖЕТ

Мне видится всего лишь человек -
Он сделал непростительное дело,
Он сделал бабочку - она летать умела -
И три часа не мог себя унять.
Потом за дело взялся он опять,
Но превзойти пытаясь, надорвался...
Могильный камень правнукам достался,
На нем написано: " Лежит здесь человек,
Он сделал непростительное дело,
Он сделал бабочку - она летать умела".


ПРЕЧИСТАЯ БАЛЛАДА

Он был обладатель приза
За лучшую роль-анфас,
Ее звали Мона Лиза,
Как мало кого из нас.

И вплоть до ее финала –
Таков уж ее финал –
Она его тайно знала,
А он ее знать не знал.

Он умер спустя три года,
Став людям еще родней,
Кумир всех слоев народа,
Чего не скажу о ней.

И если любовь от Бога,
Что впрямь исключает грязь -
Не будем судить их строго
За столь непростую связь.


ИСХОД

Я не умней моей страны,
За что ей многое прощаю,
И не глупей моей жены,
Что постоянно ощущаю.

И с каждым годом все ясней,
Что прочий жребий невозможен –
Жена останется моей,
И со страною будет то же.

А я возьму и убегу,
                           Я попросту уйду из дому –
Пусть все достанется врагу
Или кому-нибудь другому.

Ведь если схлопочу сполна,
То за вершиною Синая,
Мне светит прежняя жена
И эта же страна родная.


СМУТА

Если слышишь другого,
Нет тебя самого,
Но молчит Иегова,
Словно нет и его.

Только в доме не пусто,
Балом правит флюид:
Говорит Заратустра,
И Москва говорит.

В том и века основа,
Чтоб истлеть визави
Неизбежного зова,
Как его ни зови.


МЕТАЭПИЧЕСКИЙ  ЭТЮД

По улицам слона водили, как будто на показ,
Естественно, что и на этот раз
Зеваки собрались, хоть дел других не мало,
Тут Жучка, рассердясь, кого-то покусала,
И вся история приобрела огласку,
С тех пор и учат в школе эту сказку -
Она пусть и наивна, но мила –
Еще и Моська там какая-то была.


***
В стихах одесских много
Трамваев и Ван Гога,
Немного Демиурга,
Кусочек Петербурга,
Десятки главных улиц,
Где каждый царь и пуриц,
И я почти что весь,
Хоть сам давно не здесь.
        


ПРЕЛЮДИЯ

Может быть я был послушен,
Ну, а может не вполне –
Возвращаю Богу душу
За ненадобностью мне.

Как дела? Похоже, глухо –
Вся игра короче блица –
Если, правда, смерть старуха,
То, выходит, жизнь – девица.

Обе душу колобродят
И не ясно вместе с тем –
Первая ко всем приходит,
А вторая не ко всем?

Я к старухе не ревную,
Я девицу н сужу –
Забываю жизнь иную.
Как на эту погляжу.

С ней раскланиваюсь мило,
Говорю ей: »Жизнь моя,
Мне неважно сколько было
У тебя таких, как я.

Я готов подумать дважды,
Даже трижды, может быть,
Прежде, чем тебе однажды
Со старухой изменить.

Я тебя в Одессе встретил,
Помнишь, зимнею порой:»
Отвечает: «Здравствуй, Петя,
До свиданья, дорогой». 



ПРОБУЖДЕНИЕ

О святости, умри, не скажешь проще:" 
Как хороши, как свежи были мощи!".
 
Ах, Моцарт, вновь твоя музыка
Меня порадовала дико,
Ввела в хронический экстаз -
Ты крест на творческой карьере:
Тебя готов убить Сальери,
Чтоб не сказать любой из нас.

" Спас на крови и кровь на Спасе -  
Апостол Павел дяде Васе
Посланье шлет и благодать -
Все, дядя Вася, в Божьей воле,
Я Вас люблю, чего же боле,
Что я могу еще послать?".

Плывет паром "Одесса-Варна",
В умах идеи бродят парно,
А Волга - русская река,
Белеет парус идиотский,
В опале Пушкин, он же Бродский -
Дела кислей, чем ДНК.

В себе изверились морозы,
Покрылся зеленью погост,
Читатель ждет нетленной прозы -
Ну что ж, держи ее за хвост.

Конец! И если не сначала,
С чего прикажете  начать?
Тем более пора кончать
В том смысле, что перо устало -
Как отговорка ни стара,
Но друг мой, Постум, и без Рима
Проходят эти номера,
Что лишь любовью объяснимо.

И так, в начале были ноты,
С тех пор на всех хватает нот,
Ах, друг мой, Постум, или кто ты,
Маэстро, сочини компот
Такой, чтоб рвался из удил,
Чтоб самовозгоралась спичка,
Чтоб дедка репку посадил,
Чтоб курочка снесла яичко,
Чтоб наконец нажрался волк,
А овцы записались в полк.

Прощай, прощай - я не прощаюсь,
Я даже так не говорю -
На крыше небоскреба аист
Степенно празднует зарю -
Он прав: не стоит бить тревогу -
Джон Донн проснулся, слава Богу!