Григорий Марговский
МОТЫЛЕК НА СКВОЗНЯКЕ
(ИЗ ДВУХ КНИГ)
* * *
Перед ударом молнии плашмя -
О, не спасуй! - навылет выстой:
Тревожно теребя молитву "Шма"
Под причет мушмулы ветвистой.
Коварно близится Сезон Скорбей
С повадкою золоторотца.
И мрачный египтянин скарабей
В машинке пишущей скребется.
Россия крестится: вершится суд
Наездником на пьедестале,
Просвирки рыхлые - ужель они спасут
От просверков дамасской стали!..
Россия крестится. Израиль спит,
Пресыщенный чревоугодьем.
И над долиною грохочущих копыт
Прострится ль длань Его к поводьям?..
Но вот полпятого - как фа диез
Той ночи средиземноморской,
В которой горло прочищает бес,
Клубясь над пепельною горсткой.
Из Яффо грязного опять вопит мулла,
Науськивая правоверных.
И местечковою вещуньей мушмула
В глубоких крючится кавернах.
* * *
Опять сквозь строй плетусь уныло
Под шомполами…
Мое горнило -
Неутоляемое пламя.
Под средиземным пересолом
Переселенье
Вдвойне тяжелым
Дремотной видится Селене,
Чей долг - прикидывать на пальцах,
Сверкая плешью:
Нужду скитальца
В пропорции к его безгрешью,
Удельный вес его истерик
В судьбе народа…
Волной о берег
Расшиблось чаянье Исхода.
Мне нечего сказать собратьям
По униженью:
Уж не собрать им
Осколков избранности в жменю.
Сомкнув изгойские фаланги -
Авось окрепнем…
Но высшей планки
Не взять и разъяренным гребням!
Вознесся вал - но быстро птица
Падет морская:
Как бы строптивца
Крылами слету иссекая.
УЛИЧНЫЙ МУЗЫКАНТ
Ночь готическою готовальней
По бордюру сомкнет эмпирей,
И чем купол мечети овальней -
Тем заточка часовни острей.
Черный флаг на краю волнореза
Опоясают сумрака рвы -
До утра сняв обеты с железа
Не купаться в кипящей крови.
Из фалафельных и ювелирен
К "мерседесам" потянется люд;
Марокканец, девически жирен,
Нам пропишет российский галут.
Вот и здесь не выносят нас на дух,
Старый Яффо убраться велит;
В затрапезных его колоннадах
Угнездился скрипач-инвалид.
На Крещатике прежде пиликал -
А теперь запрягает "Гоп-стоп"
Детворе, что под видом каникул
Зачастила в соседний секс-шоп.
Строчкогон из одной газетенки
Уж состряпал о том репортаж:
Дескать, вьется смычок его тонкий
Средь блошиных глухих распродаж…
Не способны газетные врезки
Ни осмыслить, ни выразить вслух -
Что такое страдать по-еврейски,
Укрепляя мелодией дух.
Рев толпы златоцепной нахрапист,
Льдисто шекели в лапах звенят, -
А старик, попадая в анапест,
Развлекает нахальных щенят.
Вдруг - поддев острием канцонету,
Разгоняя закатные рвы -
Он привносит в нелепицу эту
Просветленные "Муки любви".
Выплеск сердца - не с бухты-барахты:
Смерть - и та ведь красна на миру.
Да услышат прибрежные яхты
Стон расстрелянных в Бабьем Яру!
Так сыграй же им Крейслера, Брамса,
Горсть созвучий сквалыгам вручи -
И спасительным нимбом обрамься
В старояффской лотошной ночи!
* * *
Как на панели трансвестит
Глотая слезки,
Твоя душа от ран свистит
На перекрестке;
Свистит, не попадая в ритм,
Возжаждав тремпа,
К тому ж ее благой иврит
Отстал от темпа
Сребролюбивой толчеи
Ближневосточной,
Смешавшей гордые ручьи
В канаве сточной…
Лови мотор и озирай
Останки текста:
Бухарско-марокканский рай
Эпохи бегства
Обратно, через весь Синай -
Под бич Египта,
Где станешь буквой, так и знай,
Из манускрипта!..
Но отсвистеться норовит
Твоя когница -
Ей проще вникнуть в аравит,
Чем измениться.
Во всем ей хочется, увы,
Дойти до ручки:
Чтоб оставалось от главы
Ползакорючки;
Изрешеченностью грешит
И вязким блудом -
Лишь только б в книгу "Берейшит"
Вписаться "йудом".
* * *
Его ладони перестыли
И перестали осязать -
Пока в зубчатом перистиле
С небесных перистых флотилий
Скликал он меркнущую рать.
На перестил чужих постелей
Растрачен отроческий пыл,
Покои духа опустели…
И угли, тлеющие в теле,
Он мысленно переступил.
Секрет вокального искусства -
В высвистыванье двух-трех нот:
Когда лауреат близ густо
Цветущей пустоши бескустой
Со скуки стариной тряхнет.
Затишье не оценит перлов,
Но он уже не столь раним:
Ввиду успокоенья нервов
На вилле у миллионеров,
Где служит сторожем ночным.
* * *
В ресторанчике русском "ерш"
Олимпийский призер Мельбурна
Под призором трех стриптизерш
Попивает бравурно. -
Только шаг от вольной борьбы
До свободного секса… Вирши
Громоздит старьевщик с арбы
У Брилльянтовой биржи, -
Расстояние в полплевка
Между всем и ничем… Спасатель
По зиме с морского конька
Соскочил - и вдруг запейсател:
Так и ходим - на волосок
От утопленничества в высях!..
Закажу грейпфрутовый сок
И в глазах твоих рысьих
Пару-тройку вкрадчивых нот
Различу - словно чтиц на сцене:
Но и это мне не вернет
Музыкального зренья.
* * *
Не поможет ни рев и ни визг нам
В запечатаной кровью клети:
Род людской из истории изгнан -
Дабы шерстию вновь обрасти!..
Вероломной ордой филистимлян
Заорудовал каменный век,
Окоем их кострами задымлен -
Саблезубый готовя набег.
Распаленные близкой добычей
То их алчные очи огнят:
Люб им наш травоядный обычай
Подражать фатализму ягнят.
В этом приторном "салям алейкум" -
Поскреб острых когтей у ворот.
Выйди, Б-г, и сразись с Амалеком -
Коли твой обезумел народ!
СУХОВЕИ
Объявленный врагом народа
Смиренномудрый хиллелит,
Я любовался год от года
На черную луну Лилит.
Не лихорадка ли сенная? -
Был сакрум сумраком объят,
И разрастался огнь Синая
На весь феллахов халифат.
Я жил дарами тамариска;
Мой профиль делался острей -
Пока маррана и мориска
Жег Торквемада на костре.
И притомленней, притоманней
Казалась оторопь равнин,
И что-то о небесной манне
Шептал расстрелянный раввин…
О, суховеи, теребите
Вечнозеленую листву
На ханаанской теребинте
И потакайте большинству! -
Вы свищете мне: "Опасайся!
Грядет возмездие в Песах! -
Веспасианова пасьянса
Ты не раскладывал в песках…"
Но книга Флавия - фальшивка,
И с нею почерк неслиян
Новооткрытого отрывка
О гибели галилеян!..
ПОСЛАНИЕ ДРУЗЬЯМ НАКАНУНЕ РЕПАТРИАЦИИ
Когда, нарезываясь досвина,
Мы распевали, породнясь, -
Не напрямую, а лишь косвенно
Погибель осеняла нас.
Психотворенье в позе логоса -
Рвало Искусство под уздцы
Богему с понуканьем: "Трогайся
Умом и сердцем, стервецы!"
И вот, на бесноватых гульбищах -
О, анаконда канонад! -
Кругов твоих спиральных губящих
Мы грядый пестовали ад.
Тимура вычислив Пулатова:
"В отплату Риму" - знал ли я,
что скроена с греха Пилатова
заиорданская куфья!
Но с каждой новой анаграммою
Сужалось едкое кольцо;
Язык, игравший роль упрямую,
Все цокал, цокал, цокал, цо…
По мнению Готхольда Лессинга,
История религий - лесенка.
(Крепка ли рифма, Эфраим?..)
Мы все над пропастью стоим!
Прощайте, други! Эзотерика
Мне старцев оптинских чужда
В тот час, как зырит из-за Терека
Неутоленная вражда.
Я понял: сколько ни увиливай
По винтовой на эмпирей -
Мир видится Йезекиилевой
Долиною сухих костей.
В хребет империи не вклиниться
Междоусобным позвонкам.
Москва! Ты для меня - гостиница,
Где распрей скапливался хлам.
Дум Эмпедокловых над Этною
Не разделяю и на треть.
Отчизну лишь ветхозаветную
Обнять хочу и умереть.
* * *
Таская на себе вериги
Вигилий, чуждых панычам,
В лицо старорежимной Риге
Заглядывал я по ночам.
На копьеносные фасады
В каменотесовых садах
Я сыпал блесток мириады,
Как неимущий падишах:
Любуясь готикой павлиньей,
Едва сводя со шпилем шпиль -
Вдали от косолапых линий
И маменькиных простофиль.
Я чертыхался, пил в подвалах,
Чихал на пыльных чердаках
И в парке меж кокоток вялых
Продажным ловеласом чах -
От родственного сабантуя
Сбежав к булыжной мостовой
И скуку лестницей бинтуя
Витиеватой винтовой…
* * *
Вальсируют водоросли на дне
Соленой купели.
Над миром властна тщета. А над ней -
Подобие цели.
Лежачий камень щербат от брызг -
Плевков и пощечин;
И яхты блуждающий обелиск
Чуток скособочен…
И все это - памятники тщете;
В ее меморандум
Мы, солнцем палимые, да и те,
По дачным верандам
До срока зевающие в тени
Судьбы сибариты, -
Все вписаны свыше были во дни.
Что нами забыты.
* * *
Афанасию
Остроумье приходит во время сна.
Полукровство вечерней мглы
Ночником, белеющим, как блесна,
Мы в бреду разбавить смогли.
И улыбкой, запекшейся на устах,
Лист провидчества разграфлен:
По лицу проносится, как мустанг,
Плутонический полутон…
Уменьшительный суффикс в твоих зрачках,
В микроскопах - линзовый блеск.
Миг раскопок явственности впотьмах
Забытьем раскручен в гротеск.
Табунами вытвержена стезя
Замыканья в себе самом…
О, беснуйся, тень свою истязай -
Вытанцовывая самум!
Круговерть свеченья застопори,
Под уздцы схвати - ощутишь:
Хладовластье космоса с той поры
Остужает дольнюю тишь.
Будто лопнул нити тугой вольфрам -
Омертвевший инициал:
Знаменуя спуск в потаенный храм,
Он исподреснично мерцал…
А потом я мысленно изображу
Черепаший панцирь большой -
Обожженный Б-жественным абажур
С чьей-то вывинченной душой.
АВГУРЫ
Чем уравнение линейней -
Тем умозрительней расклад
Миродержавных сочленений,
Тобой изученных вразгляд.
Птицегадателям не спится.
Патриций, отданный под суд
За проведенье ауспиций,
Твердил, что гуси Рим спасут!
Авгура изругавший охлос -
Лишь на руку сыграл врагу:
Пускай, опасливо нахохлясь,
Наседки прячутся в стогу!
Параболическим паденьем
Низложен гербовый орел -
И мы носком его подденем,
Чтоб век симметрию обрел.
Чем отпевание взахлебней -
Тем кровожаднее тотем;
И ты в отчаянье захлопни
Сей требник - терем теорем!..
Но прежде, чем на плаху ляжем -
Да узрим полумесяц зла:
Слиянье клювов над муляжем
Давно безглавого орла
НА ГРАВЮРУ "ГАРМОНИЯ МИРА"
ИЗ ТРАКТАТА ФРАНКИНО ГАФУРИО
"ПРАКТИКА МУЗЫКИ" (МИЛАН, 1498)
Я, продолжив ночниковые записи,
Засвидетельствовать миру готов
На рептилии трехглавой - Сераписе -
Равновесие орбит и ладов.
Это логика Франкино Гафурио,
По планетам расселившего муз,
Отвлекла меня от мрачного курева, -
Я развенчивать ее не возьмусь.
Хороши же у чертовок поместьица:
Плоть от плоти - наливные шары,
Что невестятся на елке полмесяца
После святочной ребячьей игры!
Эм-ма! Жаль, что астролябия сломана…
Остролобая чернильница в нос
Завирает из трактата - для гномона:
Чтоб поправки в хронологию внес.
Право, совестно с ужимками гномьими
Подражательно жонглировать вам
Чудо-сферами - как серыми комьями -
По мелованного полдня полям!
Вы уж лучше об ином позаботьтесь-ка -
Чтобы, собственным лучом опален,
Серафическое эхо от оттиска
Разучился отличать Аполлон;
Чтобы, гаммою созвучий негромкою,
Будто геммою, впечатана в синь,
Вязь арабская прорезалась кромкою
Первооблака - дразня клавесин!..
МОНУМЕНТАЛИЗМ
Расставил доморощенные нэцке
На паперти вокзальной косторез…
Состава надвигавшийся торец
Сулил нам передышку в Сестрорецке.
Как водится, с протянутой рукой
Верховный жрец там выплавлен из бронзы
И рот ему замазывают бонзы,
Чтоб невзначай не спел за упокой…
В кинотеатре шел какой-то вестерн -
Идейным старожилам насолив.
Мы поспешили выйти на залив,
И я сказал моей малышке Эстер:
"Узорчатость прибрежного песка
Сродни игривому рельефу штиля, -
Так смерть - пучины жизни пересиля -
Творит их изваянье на века".
* * *
Овевает ночной Петергоф -
Уподобясь наркозу -
Восьмерик молодых ветерков,
Составляющих розу.
Ты стремишься вдохнуть во весь рост
Этих струй заморозку.
Но консилиум лечащих звезд
Предпочел самороспуск.
Чьи во мраке лучи утолят
Пригвожденное сердце:
Хоть за гривенник, хоть за талант,
Хоть за ржавый сестерций?..
Спи, мятежник, усни, назорей, -
Ритм его участится!
Исклюют его боль на заре
Кривокогтные птицы.
СОНЕТЫ НА СМЕРТЬ ФИЛИППА СИДНИ
1
Чем жестче правила - тем очевидней
Достоинства сварганенной строфы.
Как бишь заглавье тома? - "Астрофил
И Стелла" - свод сонетов сэра Сидни:
Его листал я, а служаки-злыдни
Мне крышу отбивали от стропил.
И вот - поехала: свернул с тропы
Я певческой, - уступки нет постыдней!..
Терцеты - по фигу. Сплошной секстет.
Секс тет-а-тет, как говорят французы:
Тружусь себе на фабрике "Рот-фронт".
"От прочих глупостев сознанью вред!" -
Как залепил наш ротный… Взят на понт,
Я Понтием Пилатом стал для Музы.
2
Таков расклад. Уж, видно, никого
И ничего тут не попишешь. Разве -
Псалтирь, как пластырь, пришпандорить к язве
Надорванности духа роковой?..
Вдобавок ментор семинарский мой
Мне, дембелю, наговорил в маразме
Антиказарменностей: хоть не раз мы,
Сморкаясь, пели "Витьку с Моховой".
В эстеты вдруг подался Винокуров:
От вида гаубиц его тошнит;
Пошли отеки… Ветеран "Совписа",
Прознав, что я от гауптвахт и курв
Штабных едва отмазался: "Терсит! -
Прошамкал, - недостоин ты Париса!"
3
Ан, глядь: меня кой-как в Литинститут
Обратно втиснули. Коль скоро ж Машка
Не дождалась меня (ее промашка
И мне Лаокооном брачных пут
Аукнулась!) - пустился в тяжкий блуд
Экс-волонтер… А в это время Ашха-
бад переименовывали в Ашга-
бат: перестройки вскинулся верблюд.
Весь караван (вербально - люд совковый)
О сталинизменности заревел:
Горбатый Зоровавель беспредел
Ввел, упраздня жандармские оковы…
Я б шире панораму намарал -
Да боязно: не высох бы Арал!
4
…Однако же, во мглистость Альбиона
Мы отрядим аллитераций рать.
Сэр Филипп Сидни продолжал сгорать
От страсти к Пенелопе - и влюбленно
Сонеты инкрустировал; но лона
Сестрицы графа Эссекса на пядь
Не смел он по закону преступать:
В монархии свобода секса?! - Во-на!
Супруга лорда Рича (англ. - богач) -
Вторая Беатриче, плачь не плачь,
Четырнадцатистрочья шей в гирлянды!..
Меж тем решилась королева-мать
Владычество испанское подмять -
И войско посылает в Нидерланды…
5
Итак, оттарабанив две весны
Не где-нибудь - в почетном желдорбате! -
Я не сумел стишата на Арбате
Толкнуть - о мямля! - и за полцены.
По Лондону нашлявшись, пацаны
Едва кивали мне… Зато кровати -
Трах-тарарах! - скрипели так некстати,
Что поэтессы были польщены.
Мне ль жить, как маньеристы - куртуазясь,
Истаивая в телечехарде?
Иль харчеваться в Золотой Орде
Их черносотенной? - Иной оазис
Мне ссохшееся сердце растравил:
Хочу любить, как любит Астрофил!
6
Ах, чьи это предплечья, брови, губы? -
Лжевожделением со всех сторон
Я, как плющом ползучим, оплетен…
Ужель и впрямь инкубы и суккубы
В духовном вурдалачестве сугубы?
Пиявки! Будто топкий Траханнон
Я вплавь пересекаю… Но в полон
Не сдастся тот, кто метит в Звездолюбы!
О, вересковый тиходол, повей
Духмяностью друидовых церквей,
Заложенных дриадами на всхолмье!
Рассей средневековое безмолвье
Округи - в ренессансные места
Введи мой дух: "I want to see a star!.."
7
Малышка Эста! Встречею с тобой
Обязан сэру Сидни, не иначе,
Я с преданностью возлежу щенячьей
У ног твоих, и Генделев гобой
Очерчивает замок голубой:
То устремляясь в островерхость плача,
А то басами цоколь обознача
Моей недвижимости родовой.
Я в реквиемной этой цитадели
Затеплю семизвучники октав -
Последний долг влюбленному отдав:
Убитому на полдороге к Стелле,
При жизни не издавшему ни строчки
Герою, Астрофилу, Одиночке!
* * *
Анне Григорьевой
В распутство крючкотворами ведома
Толпа отступников-сквалыг,
Что сыплет самоцветами Эдома -
Творенье пробуя на клык.
И ей смешон завороженный выклик
Предощущающего крах,
Покуда флот языческих энциклик
Дрожит на ветхих якорях.
И вновь гвоздями начиняют бомбы
И распинают мой народ:
Чтоб он ушел однажды в катакомбы -
К Бар-Кохбе под угрюмый свод…
Открой нам светозарное слиянье,
Провидческая правота,
Настропали другого - если я не
Игрок в те райские врата!
Ведь даже если на слове поймают
И на мякине проведут -
Пророк возьмет у вечности тайм-аут
И выплетет из сердца жгут.
И будет ропот алчности исхлестан,
Повержен златорогий кич -
И преклонятся Гейдельберг и Бостон
Пред истиной высоких притч.
* * *
Израиль! И ново ль окно
В Европу со всхлипами рамы -
Враждебными сжатой мирами -
На вольное льноволокно?
Нить водоросли, рапортуй:
Впервые ли это латанье
Подлодкой-иглой стеклоткани
В блокадном, с наперсток, порту?
А ты, русскогрезящий ум,
Кронштадтской маши бескозыркой -
И в море метафоры зыркай,
Как бычий пузырь - наобум!
Из гулких дворцов удалясь,
За мнимое сходство не ратуй, -
Ты чаял: с петропольских статуй
В скафандре отлит водолаз…
И, джезвой утюжа песок,
Твой зрак постигал, как пучина
Заваривает капучино:
Покуда совсем не иссох.
Алмазом хрусталик надрежь
И сбей крестовины со створок
Столетья - чей пепельный морок
В сознанье маячил допрежь.
Замазку нам класть суждено
На все эти распри о брешах
Средь мытарей, вновь приобретших
Не дом - так хотя бы окно.
Скорее, фасад, возникай -
И вглубь застекленного взгляда
Буравься, веков анфилада,
Воительница сквозняка!
НА ПРОСМОТРЕ "ДЕКАМЕРОНА"
Пустяки. Потянись, расслабься,
Новолуньем лик сполосни:
Эмиграция - род коллапса,
Претворенного в полусны.
Мы на пару загнаны в подпол,
Где свирепствует де жа вю.
Не дождусь, чтоб ты уже отпил:
Неужели ж я доживу?
Карапуз попсово обкорнан.
В кинотеатре ранний сеанс:
Обжирающимся поп-корном -
Пазолиниев Ренессанс;
Уповающим на безмозглость -
Меж тугих грудей желобок…
Испускай же победный возглас,
Жлобовато тяжелобок!
Сколь та масса ни разномастна,
Сколь тот воздух ни раскален -
Наподобие Арзамаса
Их зашкаленный Ашкелон.
Это было уже когда-то:
Некто, шустрый до эскапад,
Похотливо глазел, поддато
На проклюнувшийся распад.
ЧИТАЯ ГРИГОРИЯ ТУРСКОГО
Бич Галлии, косматый варвар Хлодвиг,
Не ведал он, в хламиду облачась,
Что в римской огласовке сей же час
Запечатлелся каролингский подвиг:
Что франков речь рассыплется, как хлам,
И - дабы с вящим рифмовать эффектом -
С пеленок вызубрит плюсквамперфектум
Внучок его, плетун эпиталамм…
Ему, обвенчанному с католичкой,
Обязаны мы слогом Дю Белле -
И первенством Парижа на земле,
Какой диковиной ты нас ни пичкай.
В наследие салических племен
Ребристая латынь сумела вкрасться:
Так был прилюдно - обозначу вкратце -
Домохозяин ключницей пленен.
Язык достраивает купол мозга:
И, славой Лафонтена смущена,
Эзопом упоенного слона
Облаивает по-крыловски моська.
Но вот на этой мизансцене вновь
Нас клинит… И меня трясут за плечи -
Забыв, пожалуй, на каком наречье
Творили Жаботинский и Дубнов.
ПАМЯТИ МАНУКА ЖАЖОЯНА
Бьется пламень бередящий
Под каминным сводом -
Точно диктор в передаче
С сурдопереводом.
Приучает горький опыт
К усеченной речи,
Постранично прошлым топит
Подсознанья печи.
От глухонемой гордыни
Веет эскапизмом.
Пляшут блики на гардине,
А огонь - по письмам.
Эмигрантом голоштанным
Шиканул в Париже,
Потоптался по каштанам,
По листве по рыжей.
И узнал, что нет Манука:
Он погиб в июне…
Не кори себя, а ну-ка -
Распускаешь нюни!
Воспари же к Сен-Шапеля
Витражам нездешним -
Что бы кошки ни шипели
С шифера скворешням;
Прилунись на Сакре-Кёре,
Порастрать калорий -
И подчаль к своей каморе
На фуникулере.
Да не циклись на обидах
Вихревидных гарпий;
Все обшарпаннее выдох
Элюара в "Шарпе".
Слышишь под шафе шептанье:
"Мене, текел, фарес"? -
голоса в кафе-шантане
выцветут, состарясь.
Но святые жесты в Сене -
Пламенны и жестки -
Сблизят с таинством крещенья
Смерть на перекрестке.
ИМПРЕССИОНИЗМ
Наташе
На Пляс д'Итали,
Их плясом пленясь, мы
Капелл плеоназмы
Из капель плели
И - пруд их прудя
Огюстовой кистью -
Влеклись к бескорыстью
Неряхи дождя.
А он-то, клошар,
В надбровья лупя нам,
Вальском полупьяным
Портал украшал
И в дезабилье
Расплескивал остов
Церквей и погостов
На целые лье.
"Так вы пейзажист?" -
Я клянчил у вальса,
А звук размывался:
Мол, выпей за жисть!..
Вдруг - опередив
Суггестию ливней -
Пал в реку нахлывней,
Чем аперитив;
Не сидр, не крюшон -
Спустился он в подпол,
Бургундского отпил:
И был воскрешен.
И в Эйфелев рост
Взметнулись витютни:
Ведь башня - этюдник
То молний, то звезд.
И - перенесясь
Со дна осязанья -
В набухшем Сезанне
Воспрял Ренессанс.
О, туча, толстей
Натурщицей в Сене!
Стань, капля, бесценней
Мазка на холсте!
* * *
Полусгораю весь год, полустыну
И белкою висну по сходням:
Не с бодуна ль ты, вестгот, в Палестину
Отчалил за гробом господним?
С дамы крестовой поход начинался -
Окончился счетом ничейным
В банке, который не раз начинялся
Тротилом, как глотка - портвейном.
Фортепианную пьесу "Элизе"
Нервишки сожженные ноют;
Первым же залпом постельных коллизий
Потоплен мой чахлый дредноут.
Но в заповедном лимане так мелко,
Так мачты торчат упокоенно -
И продолжается всласть опохмелка
Под гогот левита и коэна.
С реи их кличу - как стяг, померанцев,
Слагаю им стансы безверия:
Словно опять распинают повстанцев
На инициале Тиберия.
КАССАНДРИН СИНДРОМ
Святители тьмы конца века!
Плеск на море,
И мол кружевной -
Как залитая кацавейка
На крамаре
В кромешной пивной.
Кровавых феерий алкали -
Стригольничий
Взошел иерарх.
Валькирии ропщут Валгалле:
Дрожь полночи
На их веерах.
Усядусь в прибрежном партере:
В ночь из дому
Глазеть тяжело…
Мурашки по древу артерий
Безлистому:
Сомлело крыло.
Весь катарсис к черту проплакав
За причетом:
"Сбылось - не сбылось?" -
Просцениум густо краплаков
В улитчатом
Сползании слез.
Кулисы набрякли вдругорядь;
Суконщина:
То грек, то варяг
Отчизну хотят объегорить…
Все кончено?
Да сверзится мрак?..
Нет, гаеры на баррикаде! -
Не зря, поди,
Галерка сопит;
Кошмару нас не обрекайте:
На западе
Не гаснет софит.
Давайте-ка в дивертисменте
По беленькой:
Что зря обвинять
Трагедию в выверте смерти -
Мол, эллинкой
Была ее мать!..
Как наизготовку пантера -
Тьма вогнута…
Кассандра, уймись!
Развязка - по-прежнему Terra
Incognita:
На то она - высь.
СТИХИ О "РУССКОЙ МАФИИ"
"Я опоздал. Мне страшно. Это сон"
(О. Мандельштам "Концерт на вокзале")
Не рой другому… Духовой гигант
На выселках почил в полуподвале.
Все прочие ему лишь подвывали
С прискорбием до воспаленья гланд.
Так, на погосте высадясь, десант
Сшибал деньгу своими трали-вали:
Покуда родственники пропускали -
Земля, мол, пухом - грамм по пятьдесят.
Не стало Крокодилова. Джаз-банд
Мгновенно развалился, точно печень.
Трубач прижился на отрогах Анд,
Режимом Пиночета обеспечен;
Индейцы чибча, ласковее ламм,
Ему двухместный возвели вигвам.
Фиг вам! Вы думали, тягучей флейте
Забыть удастся ходки вчетвером
По вечерам за "Старкой"?! ("Ибо ром
Лишь в антиалкогольном пьют памфлете…"
Г. Мудикова, "Плач по Партбилете")
По счастью, барабанщик за углом
Открыл массажный кабинет. "Шалом! -
Вломился лабух. - Стопаря налейте!"
Цынцыппер был ударник хоть куда
И мог бы дать "Лед Зеппелину" фору -
Когда б отчизны валкую опору
Не составлял на ниве каптруда:
"Хоть разум возмущенный и кипит,
Навар снимают пришлые!" (Ibid)
"А помнишь, Фил, какие по Тверскому
Кораблики пускала детвора,
Как солнце рдело - жилы отворя
Сугробам, бездыханно впавшим в кому;
Как мы квартетом шлялись по райкому
И, "оттепель" воспев - тарамта-ра! -
Лишь язву нажили да глаукому;
Как с верхотуры сталинской высотки
Мы пялились, нервически куря,
На тот парад 7 ноября:
………………………………………….
………………………………………….
…………………………………………."
(Лакуна использована автором не столько
с цензурно-назидательной целью, сколько
с иллюстративно-топографической: ибо
изображает упомянутый парад - вид сверху)
"Спокуха, Алик. Лучше хряпнем водки.
Весь разговор стасован наперед:
Про то, как нам второй чужой народ
На новой родине набил колодки
Покруче первого - того, что глотки
Грозился всем порвать, переворот
Козлом впуская в общий огород
И славословя гласность из-под плетки.
Но, окромя сохнутовских пройдох,
Никто ведь нас не звал в олимы, Алик.
Вон Крокодилов: под забором сдох -
А Русь не продал за коньячный шкалик!
Мы сдрейфили - и рынок нам невольничий
Стал застить солнце дня и звезды полночи.
Ты мне пеняешь: дескать, я, предав
Искусство, вдруг подался в массажисты…
Какое к черту! Или за всю жисть ты
Не вызубрил, кто кролик, кто удав?
Поверь мне, я заправский костоправ,
Привык вести рисунок ритма чистый.
От нас клиенты - гибки и плечисты -
Всегда выходят, похотью воспряв.
Хоть одурел от бартеров и лизингов -
Зато я виллу выбрал по душе
И не хожу, как ты, дудеть на Дизенгоф
И не живу в чилийском шалаше.
Помянем наш оркестрик похоронный:
Три четверти в нем - белые вороны!"
В "Memento mori" - "миром онеметь"
Каббалистический девиз пригрезя,
На смертном ложе благостно пригрейся,
Свернись клубком, чешуйчатая медь.
О, туба грузная! Затишье встреть
Стоически: в музыке несть регресса -
Щемит ли слух кладбищенская месса
Иль вальс вокзальный затевают впредь.
Поминки славные ассигновали
Заимодавцы, в кабаке поддав.
А ты дремли себе на сеновале -
Как проглотивший кролика удав.
Отныне ни одна из эвменид
Тебе твое безмолвье не вменит.
ТЕЛЬ-БАРУХ
Не податься ли с горя на пляж Тель-Барух
По-бродяжьи -
Где распластана квелая плоть побирух
К распродаже,
Где на Доне Хуане несвежих газет
Козлоблеянье,
Где промарихуанен прибрежный клозет
В озлоблении;
И где пальмы вбуравлены, как якоря, -
Вся механика -
В небеса, вопрошающие рыбаря:
Скоро ль Ханука?..
Подкрадусь к битахонщикам да издевнусь:
"Что, все курите?
Срок немалый, видать, намотали на ус
Вы в security;
Моцион эмигрантский купанья в дерьме
Вам сполагоря…
Но как деды платили калым Колыме
Пылью лагеря -
Так и мы в аравийский сотремся песок
Без чего-то -
Нашу душу сосватавшего, а не сток
Пищевода!"
Перекинутся церберы: "Оба-на, врет!
Ай, зануда!"
Разве шлюшка за щиколотку ущипнет
Словоблуда…
И луна - зацепивши прибоя волну
В роли горничной -
Перестелит пучину, и я увильну,
Точно вор ночной,
От объятий, распахнутых в глубь сквозняка
Причитаний,
С тайным чаяньем Г-спода. Или божка
Чаитаньи.
* * *
Вы, у кого одна извилина,
Повторно идола воздвигли:
На маклеровы фигли-мигли
Сокровище души распилено.
Вы липких дланей не отдраили:
Вам по крылу трепать приятно
Пропащего репатрианта,
Чей жребий проклят во Израиле.
Откуда, из каких диаспор там
Взялось то братское глумленье,
Тот сплав с мошенничеством лени
И краснобайства - с загранпаспортом?
Там лики светлые - увы! - редки:
Все ж прочие, похабно щерясь,
Любую нам крамолу, ересь
Приписывали хором, выродки.
Нас марокканцы ели поедом:
Ашкеназийскую культуру -
Что мы им даровали сдуру -
Ревнуя к нам, европеоидам.
И - чтоб, как встарь, прослыть упрямыми -
Нам предстояло, все обдумав,
Опять сыграть в Бронштейнов, Блюмов,
Стать Шестовыми, Мандельштамами.
К АЛЕКСУ
Мы с Аравийским полуостровом
Срослись немного набекрень,
И эмигрантская мигрень
Круизом бредит Калиостровым.
Сравняется, падет ли ниц -
Шоссе неистово барханится…
Зато душа такая странница:
Расхристанней иных срамниц!
Вы спросите: "Что проку рыпаться,
Не слаще ль храпом истекать?" -
Но на стакатто эстакад
Настроена пророком скрипица.
Привычка соблюдать кашрут
Пристрастие питает к праведным,
Просрочка трапезу отравит нам:
Нас без зазрения сожрут.
Под балдахином, на бар-мицве ли
Среди крикливых капризуль,
Украдкой пригуби лазурь -
Чтоб жилки атласа не выцвели -
И узы тела распусти
От эликсира - magnum opus'а,
И, как воздушный шарик, лопайся
Навстречу хрусткому пути!
ЗВЕЗДЫ БЕРБЕРИЙСКА
Ужели ты - тот Йозеф К.,
Что надзирает вползевка
За местным лит.процессом
В усладу кронпринцессам? -
Одна тебя приободрит:
"Не трепыхайся, апатрид, -
мы все тщетой томимы
летейской пантомимы!
По дну фланируя, глотни
Пенообильной колготни -
От складчины волыня
На воровской малине.
А сдавит горло - у-тю-тю! -
Заварим свежую кутью
По звездам-погорельцам.
Зажуй собачьим зельцем!"
Стал пепелищем небосвод,
И в бывшем здании ОСВОД
Огни "Утопинвеста" -
Двоичней, чем Авеста.
Ормузда жучит Ариман,
Как юнгу - тучный мариман,
Ему мирволит Митра -
Верховные пол-литра.
Пупырчатее пентаграмм,
Путаны курят фимиам
Томмазо Кампанелле -
Томяся на панели.
Средь водорослей - ни гу-гу!
На средиземном берегу -
Особый микроклимат:
Последнее отнимут.
Опять супруги Параной
Всех попрекают из парной
То ельцинской Рассеей,
То герцлевой идеей;
И в альманахе "На двоих"
Печатается каждый чих
Про чудную водичку,
Про нудную ватичку…
В библиотечке "Зайд гезунд"
Эссеи выйдут "Зуб за зуб!" -
Анонс: бомбометанье
Ввели магометане!
Сам Пенделев мусолил тут
Свой панегирик "Зряшный Зуд" -
О Строчкогонской Стелле
(по мужу - О'Борзелли).
А вот - не палая звезда ль? -
"Поэмы Кукиша" издал…
Цыц , хаханьки по фене:
Пусть ма-а-ахонький, но гений!
Уводит магия во мрак
От бума бумагомарак:
"Что нового прилгнете
О мафиозном гнете?"
"Да, склизкие - увы и ах! -
А вы сидите на бобах;
Все дело не в растеньях:
Вы - сущий неврастеник!"
Не надо дрязг, не надо брызг.
Безвиден город Берберийск.
А ты - в томленье донном
Не копошись планктоном!
А ты - ни с кем и ни о ком:
Скитайся пепла мотыльком
По сквозняку столетий -
Дабы не сгинуть в Лете!
$
Ольге Филановской
Над чепцами молчальниц монахинь
Выплетался ажурный Латрун,
Где не то что твоих "альте захен" -
Не услышишь и лютневых струн;
Где вязание в духе библейском
Утешает сестер до поры:
Словно солнцевых спиц переблеском
Воссоздашь Notre Damme de Paris…
Но и в архитектурном романе
Разверзался идейный пробел:
Квазимодо листал "Euromoney"
И вблизи коксинеля робел;
С подавальщицей брокерским жестом
Изъясняясь (на бирже оглох) -
Он по ближневосточным сиестам
Вербовал франкмасонских пройдох.
Вот раскрыл портмоне Эсмеральде
(Так нарек молодого дружка):
Все сомнения я усмирял-де,
Апеллируя к форме замка. -
То ли спицы с обрывом нити,
То ли лопнувшая струна?
Может, кольца гадючьей прыти -
Той, что к гнездам устремлена?..
Что за символ? Не манихейский ль
Это знак на вратах судьбы?
Впрочем, что нам пророк Йехезкель,
Что нам цинковые гробы!..
ПОСЛАНИЕ НА КРЫШУ
Рита, зычная подруга
Эрогенного досуга,
Афигенного труда!
Там - на крышах Тель-Авива -
Ты подначиваешь Зива,
Что сияет, как звезда.
А хотя бы и почтмейстер, -
На своем верховном месте
Зив перемолол застой:
Вот он - слепленный что голем
И промытый алкоголем
Дух поэзии святой!..
Наподдать ему коленкой,
Обозвать его нетленкой -
Это ли не праздный путь?
Место Карлсона вакантно:
Для продрогшего ваганта
Лучше меду раздобудь.
К счастью, ты не феминистка,
Не страдаешь от мениска.
Гений твой весьма игрив:
Из любовничеств, любительств
Он восстал - как песни "Битлз" -
Нахватавшись с неба рифм;
А еще созвучья снизу
Тянут шею к парадизу,
Их раблезианский смех
Рыщет вроде леопарда, -
И с прохожих клеопатра
Поутру сдирает мех.
Ономастикой ты, Рита,
Переводишься с иврита,
Но сменяют ли на стих
Флорентинцы бинго-шминго?! -
Как фамильное фламинго
Ты для большинства из них.
Да и Зив эзотеричен
Средь базарных зуботычин:
Что бы петрила мечеть
Аравийская - в хористе
Приходском, от евхаристий
Не успевшем протрезветь?..
Для него для перестарка -
Матка бозка, водка "Старка"
Плюс непарная тефтель…
А, быть может, и парная:
Лишь бы грела, пеленая,
Всмятку с яйцами постель.
Впрочем, речь не об омлете,
Вы напрасно оба млеете:
Все ристатели пера
Скверно жрали ведь и раньше;
Голодухе-ветеранше
Грянем громкое "ура!"
Карамель не вашей карме
Скармливает шук-а-Кармель:
Хай жует себе с тоски.
Лишь одним "великороссам"
По дороге с велокроссом,
Выплетающим венки!
Гляньте-ка анималистски
Сверху вниз: они - моллюски,
Недостойные зевков.
Что-то вякнув по-лаосски,
Дынь затарят пол-авоськи
И бредут на Дизенгоф…
Ханжеская их гримаска -
Косметическая маска,
С эдакой не до бравад.
И у Риты, и у Зива
Получается красиво -
Мелюзге несдобровать!
Так пущай себе воззрятся
Из трущобного развратца
На сверкание колес -
По сонетно-млечной трассе
Обогнавших в одночасье
Хромоногий их колосс.
Мнемозиною и Фебом
Вы поставлены под небом
Наших смежных Палестин -
Чтобы рифмы, как педали,
Очередность соблюдали
Над районом Флорентин.
CABALLITO DE MAR
(морской конек)
"…Первая и последняя буква -
начало и конец моего чувства
пойманной рыбы"
(Ф.Кафка, Дневники, 20 авг. 1911)
Я стрелкам говорю: оттикайте
Свой путь в аттическую падь, -
В кальмаровых глазах навыкате
Пора гроссмейстеру мелькать!
Рассмейтесь над скачком догадливым
Конька с коралла на коралл:
Он так замел следы, что вряд ли вам
Вдомек, кому он подыграл.
Сцепился с банкой из-под "Туборга"
Пикассоцветный спинорог,
Не по зубам ему откупорка -
Вдвоем со скатом приналег.
Шесть лунных цезио актинию
Облюбовали для бесед:
Томит их кавалькаду синюю
Эйлатский саргус, нудно сед.
Увы! О рыбах по евангелью
Судить -кропленая игра.
Вон - императорскому ангелу
Уже шахуют юнкера…
А ну, секундная с минутною,
Ваш ход, пока еще светло
И - вброд пересекая мутную
Эпоху - ногу не свело!..
Пятнистая мурена, выхиляв
Откуда-то из-под камсы,
Вас прямиком отправит в "Ихилов",
О, водолазные часы.
Глядите ж в оба! - Не к такому бы
Подводный сей кордебалет
Привел итогу: катакомбы…
Всем - пат на Патмосе… Конь Блед…
Спасенье в том, чтоб не пресытили
Нас годы плаванья вприскок -
Чей стиль по форме вопросителен,
Но восклицателен меж строк.
Не заодно ли с каббалистами
Вольнолюбивый горбунок?
Да мчится рифами он мглистыми
По ойкумене со всех ног!
…Аквариумною антиквою
Гарцует резвый чемпион,
И стрелки лыбятся - оттикивая
Конец времен.
* * *
Шесть дней творенья до начала эры.
Но труд ваятеля - тщета,
Коль давние колеблются химеры
Покрыть кредиткою счета.
Примеривая демиургов фартук,
Опомнись, не замай красот.
Кого лепить: лоснящихся сефардок?
Владельца фирмы "Microsoft"?
В Торонто Ольга - альфа и омега
Экспромтов кто как не она
Да к ангельскому чину в Сан-Диего
Представленная Бальмина!
Ах, да, еще в России полунищей
Два друга ждут, чтоб утряслось…
Под стать им - причитаешь по лунище,
Разменяной на утро слез.
Тянучка одиночества. Из банка
Тебе повестка, полугой.
Дождливо. Опустевшая стоянка
Блестит кондитерской фольгой.
* * *
Я не поспел к тех кочек дележу,
Откуда квакают еще по-русски, -
И потом лысин клерковых дышу:
Ввиду того что лифты узки.
Примазаться к одной из синекур -
Чтоб ноздри дымом драл торфяник?
Нет, мне милей служебный маникюр
Шпандорящих по клавишам парфянок!
Оглох и не улавливаю флейт.
И бросьте плакаться, мол, дело плохо:
Пусть Роза Язвина грассирует памфлет
На Моисея Шляпентоха
И пусть, переминаясь на юру,
Всем разъясняет: "Вместе мы со Львова…"
Природа стерпит их игру,
Пока наливка на столе сливова.
Не стану я вопить: "Окстись! Он не жилец!
Храпел, ретивый и саврасый, -
А нынче сед, как лунь…" Станислав Ежи Лец -
Кумир его и всей сов.расы.
Соседка, Равиталь, врубает "Гальгалац",
Под семиглавый вой надкусывая киви:
Одна из эллинских прядильщиц залгалась
В обидно сюррном нарративе.
Вот сказано: там хорошо, где нас нет.
А если нет нигде? Под взмахи аонид
То малое - что сей ландшафт роднит
С отечеством - на горизонте гаснет.
Февраль 30-ого встает из тьмы.
Надежде Яковлевне он об эту пору
Писал. Цитирую дословно: "Мы
Еще найдем друзей, найдем опору.
Совсем не обязательно Ташкент,
Попробуем в Москве…"
ТРАГИФАРС
Вот так номер: изверясь и вызверясь
На Руси, на ее раменах,
Он в лосиноостровскую изморось
Прихромал, аки иеромонах…
Точно не было пальм Неве-Якова,
На мангале зажаренных дней:
"Перемелется! Ну, не вояка вы, -
здесь сытней."
Монолога не выблюй им гиблого:
Едокам шашлыков невдомек,
Что тогда - засидись они в Свиблово -
Обратились бы сами в дымок.
Не резон и московскому сборищу
Благодатность Израиля для
Византизма доказывать с горечью:
Ах вы, бля!..
Собутыльники морщатся: "Вот еще!
Чтобы лапы выбрасывал лев -
Вверх по древку тугое полотнище
С геральдическим рыком воздев?!
Град небесен, и вымышлен стяг его,
И вселенною правит не Марс;
Возвращайся совсем, не затягивай
Трагифарс!.."
Гастролерша душа! Ты, и впрямь боля,
Реквизиты свои обнаружь
В театральной афишке - преамбуле
К очерствению родственных душ.
Скоро ль ангел с гримасою жуткою,
В сыпи выморочной оспяной,
Сложит крылья суфлерскою будкою
За спиной?
2000 от Р.Х.
Смерть приурочена, как дата,
Над чьей скругленностью остря,
Все отвлекавшее когда-то
Толкает речь - в ноздрю ноздря.
Она умаслена, как догма,
По чьей напраслине режим -
О, Б-г мой! - клацал, но не токмо:
Низринут был за пережим.
Перекроивши краеведов
Ста карликовых королевств,
С клинка эпохой отобедав,
Срыгни, карга, - и куролесь.
Трухлявый циркуляр зацацкан
Прислужником-нетопырем:
Ты и своих цепляй за лацкан -
А то ведь жертв недоберем!..
Поди-ка вымарай §:
Кикиморой заговорен,
Полтыщи полчищ лихо сбагрив -
На кобру смахивает он.
Добычу извлекая из-под
Философических руин -
Смерть нарочитее, чем диспут,
Где сшиблись выкрест и раввин.
Как знать: кто предал, обессмертил,
Простил, поцеловал тайком?..
Века нанизаны на вертел
Христовой эры сквозняком.
* * *
В саду гуляет ветер. А в гостиной -
Как натюрморт -
Ворованные груши Августина:
Старинный сорт.
Мы к исповедям сызмала привыкли,
Фамильным бра
Отсвечивает фальшь на каждом сикле
Их серебра.
А ветер вдруг закашлялся от курева -
И произвел
Сей век в архиепископы: за дурь его
И произвол.
Не сослепу ль заглядывая в спальни
Он кольца свил
И теребит торчащие из пальмы
Листки сивилл?..
Грозит кора зазубренная: изжелта-
Коричнев край.
Распилен дух - да и духовно выжил ты
Напрасно, чай…
Увы! Я сам себе не шибко нравлюсь,
Но жалю слух -
И мне твоих, пифийский сольный авлос,
Не жаль услуг;
Ведь если впрямь в оркестре арфа - гений,
То скрипка - Б-г:
И Риму ли вздыхать о Карфагене
Под скрип сапог?
Шесть дней по черновой пустыне рыскай,
В седьмой остынь:
Чтоб на распашке речи берберийской
Взошла латынь.
Ветрами путь зерна ее не стерло:
Пропал - ищи!
А именем моим - захочешь - горло
Прополощи.
e-mail: gregorim@012.net.il
Объявления: Что подарить папе подарки папе.