ПЛЮС-МИНУС БЕСКОНЕЧНОСТЬ
(из книги стихов)

* * *

Родившись вновь, однажды умерев,
не избежишь весенних провокаций,
где запах апельсиновых дерев
напоминает запахи акаций.

Где от рассвета самого и впредь
щебечет что-то местная жар-птица...
Не хочется еще раз умереть,
но хочется, как заново, родиться.
1997

* * *

В этот год, увы, болело сердце,
будто бы в груди скрипела дверца.
Не подумай, что от коньяка.

Это от жары и местной пыли.
Впрочем мы не так уж мало пили,
так что не сказать наверняка.

Были гости, прибывшие из не
нынешней спланированной жизни -
из былых времен, издалека...

И, наверно, от того и тошно,
что недолго простояло то, что
строилось, казалось, на века.
1996

* * *

Выражая взгляды частные,
проявляешь склочный нрав,
говоришь: "Все крыши красные", -
но, конечно, ты не прав.

Есть район, где крыши синие -
мысли зодчевой полет.
Там еврей из Абиссинии
апельсины продает.
1997

* * *

И все же никак невозможно стерпеть
своей же хандры, разумеется, искренней.
Как жаль, например, что отныне и впредь
не будешь моложе, не станешь изысканней.

А стоит ли противоречить судьбе?
Поддаться бы собственному мракобесию...
Депрессия ходит сама по себе,
и, значит, никак не прогонишь депрессию.

Меня понимают, ведь это азы,
и плебс, и все честные люди из мафии,
и даже правительственные тузы...
Хотелось бы скрыться в степях географии.

А лучше - в ее же дремучих лесах.
Но где те леса, ведь одни редколесия...
Она, без сомнения, на небесах,
причина тому, что приходит депрессия.
1997

* * *

В такую погоду пугаюсь почтового ящика:
такое пришлют - не раскрутишься месяц-другой.
В такую погоду побольше б вина и рассказчика
занятных историй, а из дому чтоб - ни ногой.

Хороший хозяин собаку из дома не выгонит.
И мне б не идти, да не хватит на то куражу.
Ведь я не из тех, кто возьмет и вдруг что-нибудь выкинет.
Служу не собакой, а все-таки тоже служу.

Хотя все не так - обладаю дурною натурою
и даже в Раю ощутил бы себя, как в бою.
Пока же - до встречи с какой-нибудь пулею-дурою
уже не прошу, но вопросы еще задаю.

И сам отвечаю словами известного ворона.
А нервы на грани. Но где она эта черта?
Не то что б нет Бога - все это давно обговорено,
А вот кроме Бога, похоже, что нет ни черта.

Закончился день, и гроза несомненно закончится.
А здесь я живу или так - прихожу на постой.
Какие же новости? Ясно - плохих не захочется.
Хорошие новости: ящик почтовый пустой.
1997

* * *

И потому передоверь
все это смене поколений,
хоть пропускает эта дверь
всего в одном из направлений.

А во второе - ни ногой,
но разумом пренебрегая,
вернешься в город - он другой,
вернешься к ней - она другая.
Смотри на город - он седой,
смотри - она седая тоже,
а я - такой же молодой,
а, может быть, еще моложе.

Хотя меня там вовсе нет,
и трудно мне представить, что там,
поскольку вот уж много лет
я не летаю самолетом.
1997

* * *

А мы, дорогая,
не едем на юг:
погода другая,
и лету каюк.
Наметился дождик
по ряду примет,
ему - что художник,
что, скажем, поэт.
Мы, не отдыхая,
живем на югах.
Работа плохая -
весь день на ногах.
Тебе же не светит
и дома покой:
там сволочи-дети,
и я - не такой.
Но, кроме рутины,
дела не плохи:
мы пишем картины
и пишем стихи,
и ездим порою
в ближайший лесок -
тот, что за горою
и наискосок.
1997

* * *

В окне на первом этаже
ты появилась в неглиже,
как будто так и надо.

Наверное, решила ты,
услышав, как поют коты,
что это серенада.
И внешним видом поманя,
мгновенно вывела меня
из полного покоя.

Смотри, как дергается бровь.
И если это не любовь,
так что ж это такое?
1997

* * *

Если дверь закрытой будет,
значит папу не разбудит
разнуздавшийся клаксон,
скрежет или крик случайный...
Папа строгий и печальный.
Берегите папин сон.

Папа в мире сам с собою
и далекому прибою
ладно дышит в унисон.
Лишь того, кто скачет много,
он накажет очень строго.
Берегите папин сон.

Но никто не обижает
тех, кто папу уважает.
Тот, кто понял, тот спасен.
Тот, кто понял, тот не скачет.
Папа спит, а это значит -
берегите папин сон.
1994

МОЯ АЛЛЕЯ

1

Весна и шелест эвкалипта...
Медлительность не будет странной:
так шли евреи из Египта,
так дочь моя идет из ванной.

В ее глазах мечты о счастье
себе и прочему народу,
в ее мечтах такие сласти,
куда там молоку и меду.

2

Мне тоже кое-что осталось,
ну разве что иного сорта -
есть у меня в запасе старость
за линиею горизонта.

Оставив должное заботам,
чтоб не было себе дороже,
я выпиваю по субботам,
в другие дни недели тоже.

И выхожу пройтись немного,
уже нисколько не болея,
передо мной моя дорога,
которая моя аллея.

3

А вот в русскоязычных планах
чего-то явно не хватает.
Что сочинит о дальних странах,
кто в этих странах обитает?

Лишь иногда две-три странички -
потрафить вычурному слогу.
Но даже вредные привычки
меня бросают понемногу.

4

И к настоящему моменту
я отдал бы проблемы эти
приятному интеллигенту,
каких немало на примете.

Чтоб от души, не за оплату,
он написал для нас поэму,
прослушав Аппассионату
и доказавши теорему.

5

Поддавшись трепетному чувству,
коснемся нынешней богемы.
Они там тянутся к искусству
и вовсе не криминогенны.

Но их стихи на их картины
так удивительно похожи,
и быть счастливей Буратины
в столь зрелом возрасте негоже.

6

Придут сторонники Минервы,
и в споре истина родится:
все суета, сплошные нервы,
что для сонета не годится.

Обдумав кое-что намедни,
соображаю, сатанея:
годятся для сонета бредни
и всяческая ахинея,

и все другое в этом роде.
Наверно, мне бы не писалось
ни о любви, ни о погоде,
когда бы небо сотрясалось.
1994

* * *

Заболит же голова
в сумерки глазищи пялить...
Все, что сказано - слова,
все содеянное - память.

Ты спокойно до утра
спи, ведь я тобою понят.
Буду лучшей из утрат,
о которой просто помнят.
1986,1996

* * *

Что может быть проще - уйти от погони.
Какая погоня, Господь упаси.
Поездка под музыку в синем вагоне,
а, может быть - в желтом,
а, может - в такси...

Какая погоня, ведь жизнь - не бестселлер,
на порцию радостей - порция мук...
Поездка под музыку с юга на север,
поездка под музыку - снова на юг.
1996

* * *

Все неплохо на данный момент,
даже можно не выть на луну.
А не сложится эксперимент,
так уедем в другую страну.

Потому что нетрудно понять:
для скитальца кордон - не кордон.
А сегодня страну поменять -
все равно, что два пальца... пардон.
1996

* * *

Мы увезли свою Одессу,
насколько можно увезти,
насколько нашему экспрессу
ее в пути не растрясти.

Мы часто спорим по-одесски,
чтоб сохранить родную речь.
У нас все те же занавески -
их тоже удалось сберечь.

Но в эти дни, когда клубится
весна из-под колес авто,
уж очень хочется влюбиться,
а место вроде бы не то.
1996

* * *

Лишь только луч задребезжал
на крашеной стене,
шанс на удачу вздорожал,
как минимум, вдвойне.

Хотя опять на сердце муть,
и все не по нутру,
возможно, это верный путь -
проснуться поутру.
1996

* * *

Когда не спится, нужно отдохнуть:
смотреть в окно, чтоб не угнали тачку,
попить воды... и не пороть горячку
перед Морфеем двери распахнуть.

Бессонница, мешают ли уснуть
мечты, подернутые перламутром...
И в это время обретает суть
все то, о чем не вспоминаешь утром.
1996

* * *

В нашем случае не след
путать автора с героем -
вот уже немало лет
мы друг другу яму роем,

дело, собственно, не в ней.
Мы нисколько не похожи:
я - счастливей и умней,
он - смелее и моложе.

Нас не любит визави
наша - каждого иначе:
мы соперники в любви,
как приятели по даче.

Несмотря на тягость проб
и ошибок безупречность,
он меня вгоняет в гроб,
я ему готовлю вечность.
1997

* * *

Какая досада -
Звереет народ.
Не стая, так стадо,
и наоборот.
И нечем похвастать:
отныне и впредь
со стаею шастать,
со стадом терпеть.
Никто не поможет:
ни фарт и ни труд -
и стаю обложат,
и стадо сожрут.
1996

* * *

Предчувствие или обычная лень...
Наверное, лень или все же дурное
предчувствие: снова не сложится день.
Но это, конечно же, не паранойя.

Хоть некий приятель, являясь врачом,
в последнее время до странности боек.
Его подозрительность тут ни при чем,
а, впрочем, наверное, он - параноик.
1996

* * *

Покумекай, поглазей-ка...
Сколько ж может не везти,
где находится лазейка,
чтобы дух перевести,

чтобы жить не только хлебом,
то есть не считать гроши,
где б найти под этим небом
ощущение души.

И не то, что неземное,
чтоб телесно не страдать,
а какое-то иное -
на словах не передать.

И стихи пора бы снова
разослать во все концы...
Но о прозе ни полслова:
прозу пишут кузнецы.
1996

* * *

Что ни день, то на нервах,
что ни ночь - непокой.
Надо выжить, во-первых,
в обстановке такой.

Несмотря на зевоту
и ничтожный тариф,
уходить на работу,
что уже во-вторых.

И, наверное, в-третьих,
на кого ни глазей,
повстречаешь не этих -
не ближайших друзей.

И, в-четвертых, и в-пятых,
и, конечно, в-шестых,
и в трех точках, распятых
между двух запятых,

в полуночную млечность,
если вдруг не до сна -
то ли плюс бесконечность,
то ли минус она.
1996

* * *

Знаю то, что одно из известных лиц,
оказавшихся где-то в чужом краю,
проживает на улице Райских Птиц,
Что уже означает, что не в Раю.

То есть, где-то в Раю несомненно есть
стая птиц у крыльца одного дворца,
что построен на улице той, что в честь
называется этого вот лица.
1995

* * *

Не пеняй на чужбину:
снится тот же кошмар
в Антарктиде пингвину,
попугаю в ЮАР.

Пошататься по свету -
неплохая судьба,
но стабильности нету,
потому что стрельба.

По намеченным срокам
вышло время кружить.
Объявиться ль пророком
и нормально пожить...

Но известны уроки
одного чабана:
и свои - не пророки,
и чужому - хана.
1995

* * *

Мы приехали на речку
отдыхать у берегов.
Эту речку впоперечку
перейдешь за пять шагов.

И вода - сплошная тина,
нет привычной синевы,
но проклятая рутина
выйдет вон из головы.

Отдохнем как надо, братцы,
на природе, стало быть...
В общем, если разобраться,
можно родину любить.
1995

* * *

Пускай отчаялись другие,
взывая к родине до слез,
не существует ностальгии,
есть только временный невроз.

Неспешно, избежав одышки,
взбирайся в гору до небес,
там воздух чист и пахнут шишки
одеколоном "Русский лес".
1996

* * *

Не то что б облака -
намек на облака,
нервозная среда.

Закончилось пока
валянье дурака,
надолго - вот беда.

Заняться б, например,
солением грибов,
старье не ворошить.

Из множества химер
останется любовь,
но с этим можно жить.
1996

* * *

Почему мы так грустно сидели
и вздыхали до спазма в груди?
Потому что в начале недели
вся неделя еще впереди.

Но зачем же вздыхать, в самом деле,
и грустить по причине простой,
что сегодня день первый недели,
и когда еще будет шестой?

Отчего из недели не выжать,
то, чем будешь потом дорожить?
Оттого, что желание выжить
превосходит желание жить.
1995

* * *

Стало жить неуютно
в стае белых ворон:
склоки ежеминутно,
крики с разных сторон.

Ищут темные пятна,
лишь устанут орать.
Ни напиться, понятно,
ни пера замарать...

И у черных семейка -
настоящий бедлам,
но живая копейка,
свежий хлеб по утрам...

Получить бы подсказку,
как суметь наперед
выбирать не окраску,
а семейство и род.
1995

* * *

Насущными заботами влекома,
ты говоришь: "Ни пуха, ни пера".
И мы опять в объятиях Содома,
где самое терпимое - жара.

Но, кажется, что нас забыли дома,
не принимают в общую игру,
а мы боимся молнии и грома.
И двор не тот, и мы не ко двору.
1995

* * *
Только ветер по карнизу
разгуляется к утру,
ты проснешься, голубь сизый,
ранним утром на ветру.

А потом растает утро,
и дневной переполох
небом цвета перламутра
перекрасит потолок.

Вот уж будет неуместно
погрузиться с головой
в понимание сильвестра
в нашей жизни роковой.

Не припомнить на рассвете,
растворяясь в суете,
охру хвои на паркете,
запах страха в темноте.

Дело, собственно, не в елке,
выраставшей на полу,
дело, собственно, не в волке,
укрывавшемся в углу, -

просто там же, где и детство,
обретаются друзья.
Просто так куда-то деться
от себя никак нельзя.

Самому с собою плохо,
и, досаду затая,
видишь, что твоя эпоха -
совершенно не твоя,

видишь, что твоя округа -
незнакомые края,
видишь, что твоя подруга -
и твоя, и не твоя.

Мало времени и денег,
что ни мелочь - то беда,
что ни день - то понедельник,
в лучшем случае - среда.

В лучшем случае, усталый
спишь спокойно до зари,
выйдя в профессионалы,
в праведные технари.
1993,1995

* * *

За стенкой со вчера
разгул соседа-психа,
полночи под окном
кошачье рандеву,

час или полтора
под утро будет тихо:
не будут строить дом,
не будут стричь траву,

и погрузишься в сон,
который без видений,
его не сгубит свет,
и шум не проберет,

не потому ли он
так сходится с идеей,
что ничего там нет,
а не наоборот.
1997

Триолет

Уже о том не говоря,
что свой-то дом совсем заброшен,
что прихожу к тебе непрошен,
уже о том не говоря.

Все разговоры наши зря,
как стук рассыпанных горошин,
уже о том не говоря,
что свой-то дом совсем заброшен.
1995

Рондо

Блестит коса, песчаная полоска
уходит в море, дальше - паруса,
как будто с акварельного наброска .
как будто бы почуяв запах воска,
не отставая, кружится оса.

У спутницы медовые власа
заплетены в косу, оно не броско,
но все равно красивая прическа,
блестит коса.

Но вскорости затихнут голоса,
и надо бы дойти до перекрестка,
затем домой: до ночи - полчаса,
а там в углу, где вытерлась
известка,
уже давно настойчиво и плоско
блестит коса.
1995

* * *

Вечерние сумерки эти
заполнили весь антураж,
вокруг, как писалось в газете,
"Сереет библейский пейзаж".

Но так же, как разные строки
вмещаются в рамки страниц,
вмещаются в ночи дороги
от самых границ до границ.

Ты будешь на севере близком,
лишь только накатится блажь,
смотреть, как под солнечным диском
белеет сирийский пейзаж.
1992

* * *

Мы в тех же встретились кругах -
Не расставались вроде...
Поговорили о деньгах,
Как раньше о погоде,

И вспоминая тех, о ком
Давно бы позабыли,
Мы пили кофе с молоком,
Как раньше водку пили.

Другой, возникший, как мираж,
Прозрачен и не страшен.
Он тоже здесь, а, значит, наш,
А раньше был не нашим.

Ему навстречу привстаем,
Кивая зазываем...
Потом сидим уже втроем
И что-то затеваем.
1991

* * *

Сегодня так: я жив, доколе
Еще могу представить стих
В дыму табачном, в алкоголе,
В кругу своих и не своих.

Еще мне сон счастливый в руку,
Но вместе с этим наяву
Я больше понимаю скуку,
В которой, собственно, живу.
1992

* * *

Разбудит звонок телефонный,
встревожат страницы газет,
прибудет в коробке картонной
какой-то ненужный презент,
все шутки не лучшего тона
повсюду в последние дни,
и, если не ждешь почтальона,
вокруг почтальоны одни.

Хотя почтальоны упрямы,
и это некстати весьма,
когда не приносят от мамы
они никакого письма,
сегодня хорошая почта:
впервые за множество дней,
опять получаю я то, что
давно мне хотелось,
по ней.
1993

* * *

Меня по-прежнему везло,
но во внезапных совпаденьях
оно гремело, как назло
на самых важных сновиденьях,

оно гудело в свой гудок,
когда мелькала колоннада...
А мне доказывать не надо
того, что мимо - городок...

Я в этом не живу. Мое
сверкающее этажами
еще не строилось жилье,
но есть мои согорожане.

Они живут, за шагом слог
чеканя звонкую планету,
которой, может быть, и нету
вне ощущений наших ног.
1992

* * *

Там за городом пуще
урожайная мощь,
непроглядные кущи
мандариновых рощ.

Отчего же я даже
мандаринам не рад -
городские пейзажи
мне милее в сто крат.

Нет простора степного,
не родится трава,
но вдохнешь выхлопного,
и кружись, голова.
1992

БЕЗ НАЗВАНИЯ

Нацепив моряцкий тельник,
углубив мою печаль,
говоришь: "Придет сантехник,
нужно приготовить чай".

Выставляются на стол
к чаю всякие остатки...
Но пришел майор в отставке,
выпил чай и не ушел.

Теребя столовый нож,
проклинаю все на свете.
С улицы вернулись дети,
говорят, что снова дождь.

Влезли в форточку два вора
и присели на кровать.
Прилетела птица-ворон
финский крекер поклевать.

Тут пришел сосед-полковник,
и тогда ушел майор.
Ты протерла подоконник
и почистила ковер.

Дети вылезли в окно -
дождь прошел, уже не сыро.
Ворон, стырив ломтик сыра,
улетел давным-давно...

Воры смылись втихаря,
позабыв свои перчатки,
наступила дню на пятки
предвечерняя заря.

И полковник стал прощаться -
снял картину со стены...
День, отпущенный для счастья,
не утратил всей цены.

Ты сказала: "Хорошо...", -
и сняла моряцкий тельник.
Наконец, пришел сантехник,
извинился и ушел.

Лоб наморщив от заботы,
говоришь: "Скорей, скорей...
Кто-то ходит у дверей,
скоро муж придет с работы,

дело, собственно, не в нем,
но разварятся спагетти,
и вернуться могут дети..."

В общем, так мы и живем...
1993

* * *

А город спал, качаясь, словно
Ковчег, под барабанный бой
Дождя дышал спокойно, ровно
Во сне, а также мы с тобой
Уснули, даже наши дети
Уснули вовремя, когда
Весь город плыл - на белом свете
Один, неведомо куда...

Без новых дней под небесами,
Без электрических огней,
Со спущенными парусами
Из разноцветных простыней,

Еще вольнее, чем на воле,
В ночном - сплошном и черном море.
1989

ИГРА
1
Море волнуется - раз.
Ты совершенно права,
Это рыбацкий баркас
Нам показался едва.

Море волнуется - два.
Ты непременно смотри:
Злится на нас синева,
Что-то скрывает вдали.

Море волнуется - три,
Дыбит себя напоказ,
И до последней зари
Море волнуется в нас.

2

Как вечер, сползающий на пустыри,
Как с ветки сорвавшиеся снегири,
Как ночь на рассвете,
Как дождь в октябре,
Как голые ведьмы
На Лысой горе,

Как свет из-за тучи,
Как шторм в океане,
Как призрак Летучий
Голландец в тумане,
Как в бездну ведущие поводыри -
Морская фигура, на месте замри.
1987,1989

ТРИПТИХ
1

Весьма
способствует любви и астме
Весна,
которой любовались мы
Сегодня
с незнакомым человеком,
Всего-то
наблюдая за скворечником.
Хорошо скворцам, конечно,
Весною зеленою
Проживать в своих скворечнях
Высоко над землею,
Не ведая, собственно,
В общей массе,
Что весна способствует
Любви и астме.

2

Сосед-астматик сегодня зол:
Весна - наваждение, мания...
И он вдыхает аэрозоль
До аэросостояния.

Как хочется влезть во флакон, как в дом,
И нет ничего прекрасней,
Чем в распылитель кричать об одном:
Весна способствует астме.

3

Любовь за горло берет не хуже.
Поехать за город что ли, с кем-то...
И вот ищу имена подружек
В справочнике абонентов.
А за городом дело проще,
Если хочешь любить - люби.
Море белый песок полощет,
И способствует все любви.
1985

* * *

Я не могу понять: за коим чертом,
Когда с тобой встречаемся на миг,
Мы говорим о третьем, о четвертом...
Как будто нет на свете нас самих.

А если нет, то почему ты плачешь,
А я, как Фигаро из Бомарше,
Которого ничем не озадачишь,
Живу с чужой заботой на душе.

Но мы другим предполагаем судьбы,
Не поддаваясь тайному стыду,
Ведь знаем, что по сути мы не судьи,
А сами предоставлены суду.
1985

* * *

Восторженно, вольготно, безупречно
не петь кантат и гимнов - ну и пусть.
Жизнь мимолетна, то есть быстротечна,
часы и сердце в такт - хороший пульс.

Но безотчетно ожидаешь нечто,
что не подвластно сердцу и уму.
Жизнь мимолетна, время бесконечно
растянуто, неясно почему,

помножено на путь, не эфемерно -
обеденное, тихое порой...
Но где-нибудь для времени, наверно,
отведена совсем другая роль.

Она обозначается клавиром,
тождественным течению судьбы,
И все-таки кончается над миром
торжественным звучанием трубы.
1989

* * *

Ни одной улики нет в руках.
Предъявить друг другу будет нечего.
То, что говорилось опрометчиво,
Также не найти в черновиках.

Благо - телефонный наш роман.
Письма не достанутся историкам.
Да и встречи за кофейным столиком
И с оглядкою по сторонам.
1986

УТРО

На рассвете утихает ветер,
И над серой каменной стеной
Не скрипит насаженный на вертел
Петушок облезлый жестяной.
1980

* * *

В театр догадок и теней...
Для непредвиденных застолий
И недосказанных историй
Там вечер утра мудреней.

А утром - ночь.
Все дело в том,
Что друг - мудрец,
а глушь - столица,
Окно за шторою - страница,
А женщина - всегда фантом.

И самой призрачной идеи
Довольно, чтобы жить в Эдеме,
Как будто это навсегда.

Но стоит вкрасться недоверью -
Опять уходишь, хлопнув дверью,
И пустота, и холода...
1989

* * *

С рассветом лето колобродило:
скрипела дачная ограда,
катилась ягода смородина
за ягодою винограда...

Пролился дождь (не быть бы мокрыми),
И от него, по меньшей мере,
везде позакрывали окна мы
и, наконец, закрыли двери.

Послушны случаю капризному,
который свел в пустом дому,
весь день не выходили из дому,
а, может быть, не потому...
1989

* * *

Под вечер ветер
с музыкой соседствовал:
То басом, то сопрано подпевал...
И той же ночью
дождь переусердствовал,
Когда с деревьев листья посбивал.

Потом не наступало воскресение.
Вставали с неохотою скорей...
И снова безысходная осенняя
Встречала непогода у дверей.

Мы вместе вышли и раскрыли зонтики,
И это показалось нам важней
Сезонного нашествия экзотики -
Осенних листопадов и дождей.
1989

* * *

Все смотрели "Утреннюю почту",
И почти весь город опустел.
Собирался дождь царапать почву
И асфальт и стены вместе с тем.

Жизнь вошла в накатанное русло,
Так что состояла из одних
Монологов, было очень грустно
Ежедневно и без выходных.

Горожане шапки надевали,
Под дождем росли зонты-грибы,
Дорожали скрипки Страдивари
Далеко от линии судьбы.
1988

* * *

Гроза - не фотоконкурс для газет,
Не бой, не репетиция потопа...
Как будто с неба сдернули брезент
Во имя помидоров и укропа.

Гроза на пользу - все должно расти,
Но мы в плену, как медяки в кубышке...
Дорвался кто-то, Господи, прости,
Как малое дитя - до фотовспышки.
1989

* * *

Еще не так давно
Ночами из-за крыши
Светило нам в окно
Созвездье Серой Мыши.

Но был для нас в ряду
Свершений и желаний
Удел разлуки ранней
Начертан на роду.
Как предрекали нам
Со стороны и свыше,
Мы делим пополам
Созвездье Серой Мыши.
1990

ДОМОВОЙ

Когда от робости немею,
А говорить с тобой хочу,
Но не могу и не умею -
Мне твой покой не по плечу.

И скоро ночь коснется окон,
По праву души теребя,
И пустоты мохнатый кокон
Опять опутает тебя.

Но никаких забот и бедствий,
Как по заказу, в эту ночь.
И тошно от несоответствий,
И соответствовать невмочь.
1986

* * *

Скитаясь по чужим домам,
Обидами и скукой полнясь,
Еще недолго тлел роман,
За ним осталась только повесть.

Звучала тихая свирель,
Вполне в созвучии с мигренью,
И отцвела давно сирень,
Но пахло все-таки сиренью.

Светило солнце, лился дождь,
Был день то ясен, то в тумане,
И все напоминало сплошь
О несложившемся романе.
1988

* * *

Время медленно текло
За оконное стекло,
Через серые кусты
На пустырь;
Уходило с пустыря,
Не найдя поводыря,
Осторожно шевеля
Тополя.

Время медленно текло
За оконное стекло,
А потом куда-то вниз
За карниз.
За карнизом, за стеной
Застывало пеленой
До второго этажа,
Не дрожа.

Время медленно текло
За оконное стекло,
Стыло, словно на щите,
В темноте.
1983

* * *

Не доглядели... и не соизмерили
с тем важным, что сюда нас завело,
из-за того, что на каком-то севере
завьюжило, завыло, замело...

Из-за того, что замутило дальние
чужие незнакомые края,
опять нам достаются ожидания
из прочих состояний бытия.

Не прилетела мама, и до вечера
мы долго и напрасно ждали ТУ-
154 из-за метео-
условий в дальнем аэропорту.
1988

* * *

Тут терпенье и совет,
Не проникнуть, не пробраться
В это маленькое братство.
Посторонним хода нет!

Не ведет случайный след
В мир, в котором я болею -
Я давно его лелею.
Посторонним хода нет!

Нет и щели на просвет.
По условленному стуку
Я в свою пускаю скуку.
Посторонним хода нет!
1985

* * *

Предприимчивая мразь
Под столом чесала рожки,
Гуттаперчевая бязь
Извивалась на окошке.

Вечно с четками в руке
Рамяашру еле слышно
На каком-то чердаке
Призывал и славил Кришну.

И опять разрушив тишь,
В неумеренном восторге
Осыпались кошки с крыш,
Обдирая водостоки.

И казалось, что в любой
Новый миг предстанет роком
То, что в прошлом недалеком
Примерещилось судьбой.
1989

ДИПТИХ
1
То ли скука завелась,
то ли мы в печали
в доме, где собрали нас
и тепло встречали.
На закате бела дня
розовели шторы,
все некстати было для
разговоров что ли...

Мы скучали визави
в ожиданьи ночи,
говорили о любви
так или иначе.

Получалось это вслух,
будто непременно
вдруг наступит в наших двух
судьбах перемена.

Но гостей был полон дом,
и любой привечен,
и пятном за полотном
продолжался вечер...

2
Доносился тихий блюз.
И пока менялся бриз,
Мы тащили будто груз
по ступеням к морю вниз.

Было времени в обрез.
Нам казалось: цель близка.
На обрывах день облез.
А на море штиль-тоска.

Нас у моря ждал не приз:
посреди осенних блуз
умирал последний бриз,
затихал далекий блюз.

И, по меньшей мере, всех
оставляя вдалеке,
по тропе от моря вверх
шли мы, будто налегке.

Потому что все - каприз,
дань прошедшему, и плюс
ко всему, менялся бриз,
доносился тихий блюз...
1988

* * *

Воздействие бывшего лета,
тревожного пляжного плена,
цикория и диксиленда
и сладкого запаха тлена...

Привязана музыка к струнам,
припаяна память к руинам,
но кажется вечер столунным,
и видится город старинным.
1989

СОНЕТУ И РОМАНСУ

Когда сонет, подобно чуду,
С романсом вступит в резонанс,
Я весь во власти жанра буду,
Где есть сонет и есть романс.

Была б любовь...
Расклад удачный,
Пасьянс - до первых петухов.
Ты пьешь вино,
И дым табачный
Бумажных застит женихов.

Дрожат хрустальные подвески...
Твои сужденья слишком вески,
Как будто к истине близки.

Всего не скажешь и по-русски:
Сонет не выдержит нагрузки,
Романс не вынесет тоски.
1993