О себе

     Родился я не тогда, когда надо, и не там где надо по вине деда. Дед мой в начале века уехал в Америку, но вместо шифкарты для семьи, сам вернулся в Россию, по причине недостаточно еврейского быта в Новом свете. Верятно, ему недоставало евреев для большого миньяна.
     Впрочем, надо быть благодарным всему произошедшему до рождения, поскольку будь что-либо иначе, мать не встретила бы отца – значит, в Америке родился бы не я, а кто-то другой. Однако же всё произошло, как произошло, и 2 ноября 1924 года я увидал свет Божий.
     Вскоре после рождения началось «как не надо» - в «золототряску», с окончанием НЭПа, мать, распродав имущество на выкуп отца из ГПУ, ушла от него, нэпмана Таксера, к отчиму совслужащему Цифриновичу, каковой меня усыновил, подкупив трехколёсным велосипедом. В результате невозможно определить, какая из двух фамилий мой псевдоним.
     В 1941 году, семнадцати лет без малого, добровольно пришёл в военкомат, поскольку в эвакуации мне в глаза было заявлено, что евреи воюют в Ташкенте. Ввиду достаточного образования и недостатка лет, меня направили не на фронт, а в военное училище. На фронте с 1943 года, с Орловско-Курской дуги и до Берлина.
     В 1946 году, с детства мечтая о Западе, решил исправить ошибку деда своего, и бежал из Группы Советских Оккупационных войск в Германии в английскую зону, но через несколько месяцев приключений англичанами был выдан родине-мачехе как дезертир. Трибунал же признал той мачехи изменником, и назначил 10 лет лагерей, плюс 5 «по рогам» (статья 58 1 Б). В штрафном лесоповальном Ивдельлаге и загнулся бы, если б не умение считать на логорифмической линейке. Ко времени, когда дошёл от первой категории (повал деревьев с корня) до третей интруд (кострожог), урки зарубили нормировщика, срочно понадобился человек умеющий выводить проценты в нарядах. Таким образом стал «придурком» в спецлагерях, под номером на лбу, груди, спине и ляжке О-210. Пребывание в тех лагерях окончилось со смертью вождя всех народов и народцев, корифея всех наук, Иосифа Виссарионыча. Ежели бы он не помер, а был вечен, как думали, то помер бы в лагерях я.
     Что ещё? Вернулся в Москву. Вместе с Никитой Сергеевичем приступил к строительству коммунизма к 1980-тому году. Но, поскольку Леонид Ильич, сбросивший Никиту Сергеевича, вместо коммунизма приоткрыл щель в железном зановесе для евреев, подал заявление на выезд. Это же надо! – мне кравшемуся через границу в 46-ом году, выехать сквозь неё по билету! В 79-ом подал заявление – в 81-ом выпустили, и я вместе с новой молодой женой отряхнули со своих ног прах отечества непутёвого. С той новой молодой женой прижили уже здесь дочь, которая в пятнадцать лет не знает ни кто такой был Ленин, ни кто такой был Сталин, не говоря уже о мелочи - последующих генсеках. Дети мои от двух предыдущих браков тоже убрались из России, за что заслужил их вечную благодарность.
     Груз прошлого, лет своих, несу легко, стараясь оправдать поговорку, что мужчине столько лет, сколько женщине, с которой он спит. В Израиле успел поработать при армии в Ливане во время Ливанской войны. Как свидетель утверждаю: слава Богу, араб-боец – не боец-немец.
     По приезде в Израиль меня подхватили в журнал «22» с повестушкой, написанной ещё «там» в стол. Писал и в еженедельник «Круг» постоянно. Счастливый был журнал, единственный без конкурентов. Поставил тарелку на крыше, смотрел программу ТВ из отечества, которому дважды изменник, издеваясь над ним в статьях за порушенную молодость. Удовольствие и хлеб.
     Более подробно мое жизнеописание можно собрать из публикаций, при том – как на духу – сбрасывая с героя некоторое количество положительных баллов. Ибо каждый от стыдного отхватит – к похвальному прибавит.