Дмитрий Стровский

Ничего не прошу у Господа

Звездный вечер в Иерусалиме...

Мельтешенье праздного народа.

Я брожу по городу, чье имя

Выложено в центре небосвода.

Я брожу по городу, чье имя

Бесконечно в центре мирозданья...

На земле когда-нибудь все сгинет,

Или все окажется преданьем.

Все уйдет в другие измеренья,

Только этот город будет вечно.

Если что достойно изумленья,

То его дорога в бесконечность.

...Звездный вечер в Иерусалиме –

К Господу распахнутые ставни.

Время здесь как будто бы застыло,

Навсегда в мозаике из камня

***

Вчера над моей головой месяц вышел раскосый,

И тонкий, как серп, в окружении сонмища звезд,

Взглянул на меня незатейливо, искренне, просто,

И задал, прищурившись, свой сокровенный вопрос:

“Зачем ты сегодня стоишь на земле этой вечной?”

В ответ я тревожно молчал. Месяц по небу плыл.

И виделось зримо, что путь у него бесконечный,

и требует путь этот времени, мыслей и сил.

Сегодня мне часто доводится, стоя у кромки

Обрыва, откуда видна необъятная даль,

Вопрос задавать себе тот же пронзительно емкий,

в котором земная надежда звучит и печаль.

Зачем я стою на земле этой вечной сегодня?

В чем вижу я смысл? И какой мне от этого прок?

И что я скажу наверху, у божественной сходни,

Когда завершить предначертано будет урок?

Не знаю. Но думаю часто об этом под вечер.

Без тени соблазна услышать готовый ответ.

Мне сложно пока. Но земля эта явственно лечит,

Как лечит и месяц, идущий за нею вослед...

Растит людей, чей разум не остынет,

Чей дух пробьется из небытия.

***

Шабат шалом!

Сегодня вся страна,

Оставив суету, вражду и склоки,

Пытается припасть к своим истокам.

И в этом очень искренна она.

С религией не просто у меня,

Я первый шаг лишь сделал к новой вере.

Мне очень сложно приоткрыть к ней двери,

Себя в мгновенье ока поменять.

Не чувствую прозрение души

Мгновенное – подобно озаренью,

Когда твои отринуты сомненья,

Что можно было разумом вершить.

Дорога к вере – это долгий путь,

И глядя на субботу, понимаю,

Еще я в прошлом. И не отрицаю,

Что трудно от привычности свернуть.

И все же новый гимн пришел в мой дом.

Шабат шалом! И меркнут все суеты,

Я постоянно думаю об этом,

Листая своей жизни книжный том.

Шабат шалом, еврейский мой народ!

Ты выжил за века-тысячелетья,

Пройдя через печали-лихолетья,

Но двигаясь неистово вперед.

***

Ничего не прошу у Господа...

Проживая вторую жизнь,

Я зарекся веровать в россказни.

Повторяю себе “Остынь!”

Но оставшись однажды в комнате,

Зорко вглядываясь в окно,

Вижу рядом пустыню сонную –

Повезло мне? Не повезло?

Мне известно было до одури:

Как мне жить и зачем мне жить.

Сторонился дешевых податей.

Не хотел по течению плыть...

А сегодня иная Вселенная

Окружает мой маленький путь.

Но мечта остается нетленная

Не упасть, не уйти, не свернуть.

Ничего не прошу у Господа...

У него слишком много хлопот.

Осчастливит пусть голого-босого.

А меня? Это как повезет...

***

Дождь и холод. Кошка жмется

к нашей двери – там тепло.

Лапкой тихо поскребется:

“Может, нынче повезло?”

Я по кошке понимаю:

даже в избранной стране

Все хотят немножко рая

Наяву, а не во сне.

Все хотят немного мира,

Где стреляют каждый день...

Чтобы в стареньких квартирах

Солнце было, а не тень.

Чтобы были близко люди,

Не на час, а на года.

Те, кто спешно не осудят.

Не отвергнут никогда.

Я с рождения не кошка,

Но понять ее могу.

Жить хочу – не понарошку

И совсем не на бегу.

Пусть не будет Аллилуйи

Но неся свою свечу...

***

...Не знаю, почему не спится мне.

Наверное, от мыслей о России.

Мне говорят: на новой я земле

А значит, эти хлопоты пустые.

Мне говорят... Но деть себя куда,

Когда не здесь прошли твои полвека?

И память – это чаще навсегда,

Хотя она всегда – от человека.

Я жил в стране и чувствовал ее,

И пусть в душе все было субъективным.

Но это часть меня. И бытие

России с моим миром неразрывно.

И не хочу я спешно разделять,

Что было и что есть во мне сегодня.

Не бес я, чтобы прошлое ломать,

Себя узрев в счастливом новогодье.

Я буду жить, как прежде, нелегко,

С рефлексией больного человека.

Но прошлое – не сок, не молоко,

Чтоб выпить и забыть его навеки.

И потому и дальше суждено

Родниться с тем, что кажется далече.

Здесь часто слышу: было – и прошло,

И время постепенно все излечит.

Не знаю. Не уверен. Не скажу,

Поскольку можно быстро окараться...

Я вроде бы в иной стране живу,

Но с прошлым тоже не могу расстаться.

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива