Роза Ляст

Сокровищница Кейсарии

Кейсарию царь Ирод построил за 12 лет (22–10 годы до н. э.) в честь императора Августа по классическому образцу античного города – с храмом, театром, амфитеатром, стадионом, дворцами. Все эти сооружения выполнялись известными архитекторами, которых Ирод покупал в Греции. Кроме того, город был усыпан произведениями греческих мастеров: и храм, и театр, и амфитеатр, и дворцы, и частные дома украшали мраморные статуи, прежде всего олимпийских богов и богинь. Я уже не говорю о скульптурных бюстах знаменитых драматургов и философов, портретах римских красавиц.

 Все это богатство вы сегодня в Кейсарии на самом деле не увидите. Что-то хранится в музее Рокфеллера, что-то в Израильском музее в Иерусалиме, что-то в других израильских и зарубежных музеях. Но много ли любителей Кейсарии, в том числе и русскоязычных, знают о главной сокровищнице города Ирода – археологическом музее в кибуце Сдот-Ям? Сегодня этот музей так и называется: «Музей сокровищ Кейсарии в Сдот-Яме».

Должна признаться, что по приезде в Израиль я, специалист по античной истории и эпиграфике (науке о надписях на твердых предметах), тоже не сразу узнала о музее в Сдот-Яме. Мне это чудо открыл студент Арнон Ангерт, который пришел ко мне на курс по латинской эпиграфике в Хайфском университете.

Так вот, после первой лекции подошел ко мне Арнон и с сабрянской прямотой спросил: «А знаешь ли ты, доктор, где ты можешь увидеть собрание надписей из Кейсарии? Приезжай к нам в кибуц в Сдот-Ям и я покажу тебе их в нашем археологическом музее». И вот мы с мужем мчимся не в Кейсарию, где уже не раз побывали, а в кибуц Сдот-Ям. По звонку Арнона нам открывают ворота, и мы входим в роскошный приморский парк со скромными домиками, где почти в каждом дворике красуются коринфские или дорийские капители колонн, просто мраморные колонны, фрагменты саркофагов. Двигаемся к морю и где-то метрах в пятидесяти от берега оказываемся у входа в музей, где я просто застываю на месте: передо мной такой знакомый мраморный торс выходящей из моря Афродиты (у римлян – Венера морская, покровительница моряков). Сколько раз я видела ее в музеях мира! И вот она здесь, такая обворожительная. От неё невозможно отойти.

Подходит Арнон и гордо сообщает: «Её хотели увезти в Америку на выставку, но Ахарон (основатель и первый директор музея) не дал». Об Ахароне мы еще поговорим. Арнон спешит показать нам скульптурные шедевры, которые хранятся в скромных залах музея. Мы с мужем не раз побывали потом в этих залах, их богатство невозможно описать словами, это надо видеть. Я не искусствовед, поэтому назову скульптурные произведения, которые меня особенно поразили.

В почетном углу одного из залов возвышается великолепная статуя Тихе – богини фортуны, покровительницы города. В другом зале еще одна статуя Тихе, облаченная в короткий плащ амазонки. В музее хранится статуя Афины, хотя она не была культовой статуей Кейсарии и не украшала общественные здания, скорее всего она находилась в какой-нибудь частной вилле. Интересна скульптура Асклепия, бога врачевания. Но особенно поразительна редкая статуя его дочери Гигеи (здоровье). Все они, может быть, менее впечатляют, чем торс Афродиты, но тоже достойны выставляться в знаменитых музеях мира и выставлялись. А еще трудно отойти от мраморной головки Афродиты, бронзовой статуэтки Афины. Вас просто окружают образы греческой мифологии, сделанные лучшими мастерами из Греции, греческих островов, из городов Малой Азии. В Сдот-Ям надо ехать и смотреть.

Переполненные впечатлениями выходим в очаровательный дворик, и первое, что бросается в глаза – статуя римского императора без головы, при этом вокруг шеи неестественно глубокий вырез. А это уже изобретение провинциальных римских скульпторов: со сменой императора не трудиться над изваянием новой статуи, а просто менять голову.

Оглядываюсь вокруг и оказываюсь в лесу колонн с вырезанными на них греческими и латинскими надписями. А между ними постаменты к статуям или бюстам римских военачальников, наместников провинции, магистратов города с надписями почета, саркофаги, надгробные греческие надписи, часто с еврейскими именами. И все это под открытым небом.

А я училась эпиграфике в Херсонесе (археологический музей под Севастополем, «русские Помпеи»). Моим учителем была специалист с мировым именем проф. Элла Исааковна Соломоник. Она приехала в Израиль пожилым человеком и ей сразу предложили ставку в Иерусалимском университете. Так вот, Элла Исааковна и представить себе не могла, чтобы какой-то фрагмент камня с надписью оставался под открытым небом: всё собиралось в лапидарии, помещении, где хранились каменные плиты с надписями, камни с фрагментами надписей. Мы – студенты, размещались за скромным столом. Но все было в помещении под крышей, каждая надпись изучена, опубликована в солидных журналах.

А здесь что – непаханое поле? Такое бесценное ничейное богатство? «Вот я сейчас здесь развернусь». Не успела я озвучить свои мечты, как холодный голос Арнона стал рассказывать, какие столпы мировой эпиграфики много лет изучают собрание надписей в музее. С 50-х годов прошлого века здесь работал проф. Иерусалимского университета Барух Лифшиц, ученик знаменитого Робера, профессора Сорбонны.

К началу 70-х годов в университетах Израиля появились талантливые блестяще образованные молодые эпиграфисты, которые внесли немалый вклад в исследование надписей из музея в Сдот-Яме.  Кроме того, в музее работало немало зарубежных эпиграфистов: здесь были и итальянцы, и немцы, и, конечно, американцы. Американцы 30 лет изучали надписи из Кейсарии, разбросанные по разным музеям мира. Результатом этого труда явился солидный том «Греческие и латинские надписи Кейсарии». Так вот, в указателе источников материалов книги на первом месте музей Сдот-Ям.

За 70 лет своего существования музей Сдот-Яма стал настоящей Меккой для ученых эпиграфистов, искусствоведов, нумизматов, исследователей подводного мира Кейсарии.

 Мне тоже посчастливилось исследовать несколько новых фрагментов надписей. Но музей мне дорог не только научными изысканиями. С конца 80-х годов в течении 20 лет я ежегодно проводила в музее практические занятия со студентами. Эта работа была частью моего лекционного курса по латинской эпиграфике, который я читала на кафедре археологии Хайфского университета.

Учить молодых людей разбираться в надписях на камне было настоящим праздником. Вслед за моим прекрасным учителем и другом Эллой Исааковной я не уставала повторять: «Эпиграфика – не прочтение надписей в готовых статьях. Эпиграфика – это работа, прежде всего, с камнем». Ни одна самая совершенная фотография, не говоря о рисунке, не может точно передать того, что выбито на камне, даже если это мрамор.

Я помню, какая у меня была длинная переписка с главным редактором журнала по эпиграфике и папирологии Вернером Экком по поводу одной буквы на фрагменте надписи как раз из Сдот-Яма. На фотографии просматривалась латинская буква «I», а на фрагменте прощупывался просто край камня. Проф. Экк в конце концов согласился с моей версией. Все эти секреты эпиграфических исследований я старалась передать моим ребятам.

Моей радости не было конца, когда я видела с какой увлеченностью они по буквам разбирали и анализировали тексты на колоннах, постаментах, надгробиях, с каким интересом сравнивали напечатанные тексты с тем, что они видели на камне. Я была счастлива от их бесконечных вопросов. Помню, как долго мы беседовали около одного саркофага. Саркофаг был роскошный, по всем признакам в нем был захоронен римский офицер высокого ранга. Однако, на лицевой стороне надгробная надпись была сбита. А на обратной стороне саркофага греческая надгробная надпись византийского периода с именами членов семьи, которые покоились в этом саркофаге. Случай типичный: останки римского офицера были выброшены, его надгробная надпись уничтожена, а на обратной стороне саркофага были выбиты имена новых обитателей.

Для студентов археологов практические занятия по эпиграфике необходимы прежде всего на раскопках, где открытие надписи всегда самая большая удача. Помню, когда мы копали «ров Владимира» в Херсонесе, мои студенты как-то прокричали: «Золотишко бы найти», на что директор музея заметила: «Какое там золотишко, надпись, надпись нам нужна!» Вот студенты, которые проходили у меня практику в Сдот-Яме, хорошо знали, что на раскопках надпись дороже золотишка.

«Музей сокровищ Кейсарии» интересен не только своей экспозицией. Он замечателен еще одним сокровищем – людьми, которые создавали, хранили и продолжают хранить этот уникальный музей.

Второго мая 1940-го года в группе ребят, которые из Хайфы отправились в район Кейсарии, чтобы помочь поселенцам удержаться в Сдот-Яме, оказался Ахарон Вагман. Поселенцы жили в палатках, у них не было своей земли. Чтобы продержаться в этом месте требовалось особое упорство, мужество, кристальная честность, самопожертвование.

Ахарон несомненно обладал всеми этими качествами. Кроме того, у него был редкий талант организатора и дипломата. Не случайно он был избран поселенцами казначеем и управляющим по связям с окружающим населением, в частности, с арабами. Но главной заботой Ахарона стали власти британского мандата, которые старались не допустить, чтобы палаточный лагерь евреев превратился в постоянный законный поселок. В дипломатической войне с британскими властями Ахарону удалось отстоять право на землю и строительство постоянного жилья. Примечательно, что его интерес к археологии возник как раз в борьбе с британцами, которым нужно было доказывать историческое право евреев на эти земли, при этом разговаривать приходилось не с археологами и историками, а с полицейскими. Ахарон добрался и до археологов. Одновременно он тратил массу времени на изучение истории Иудеи и очень скоро понял, что прошлое его народа буквально вопит из каждого угла палаточного лагеря и округи.

Значительная часть того, что украшало когда-то город Ирода, со временем было утеряно. Но в сороковых годах среди развалин Кейсарии можно было еще найти античные колонны, статуи греческих богов, керамику, монеты, надгробия простых евреев и греков, саркофаги римских офицеров. . .

Ахарон решил превратить еврейское поселение в историко-археологический плацдарм. Человек действия он обратился к поселенцам с призывом – создать в Сдот-Яме музей древностей Кейсарии. Поселенцы горячо откликнулись на идею Ахарона. Ребята, работавшие на стройках и в сельском хозяйстве, начали собирать все, что открывали в земле Кейсарии, и передавать Ахарону. Рыбаки приносили ему керамические изделия, иногда целые амфоры, посуду, монеты, геммы.

Ахарон стал своим человеком на археологических раскопках; археологи его обожали, с особым пиететом относились к его эрудиции в области еврейской истории и археологии, горячо поддерживали его идею создания музея, пополняя его коллекцию своими открытиями.

Я не случайно так подробно рассказала об Ахароне Вагмане. Этот человек не просто создал музей, он спас массу бесценных произведений искусства от исчезновения, превратил музей в культурно-воспитательный центр. Он поражал детальным знанием каждого экспоната музея и развалин Кейсарии. Ахарон был признан Академией наук Израиля особым специалистом по истории Кейсарии и её древностей. Он открыл последующим поколениям хранителей древностей преданность и полную самоотдачу своему делу, а главное, постоянное стремление к образованию, детальному знанию сокровищ музея и неустанное стремление нести в народ «разумное, доброе, вечное».

С одними из таких наследников – Арноном Ангертом и его женой Риной, мне посчастливилось работать. Кроме того, я постоянно пользуюсь консультациями моей коллеги доктора Ривки Гершт из Тель-Авивского университета, специалиста по скульптуре Кейсарии. Её книга «Музей древностей Кейсарии в Сдот-Яме» (на иврите, с аннотацией на английском) – мой главный справочник.

 Сегодня музей хранит молодая женщина Рут Садок. Продолжая традиции своих предшественников, она пытается внести новую струю в культурно-образовательную работу, в частности, она стремится приобщить к истории и искусству молодежь. По ее инициативе постоянными гостями музея стали подростки и даже дети.

 Закончить свой рассказ мне бы хотелось словами проф. Ашера Овадии, заведующего кафедрой истории искусства Тель-Авивского университета: «В музее царит атмосфера диалога между посетителем и экспонатами, где обе стороны выражают восхищение прошлым Кейсарии».  

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива