Михаил Сипер

не транзит сик

***

Моя мама, в девичестве Гержой,

Из Песчанки попавши на Урал,

Не сменила тот говор на чужой,

Идиш свой не покинул пьедестал.

Моя мама, в девичестве Гержой,

Отпускала на улицу меня.

Ехал возчик на двор, тряся вожжой,

На весь город бидонами звеня.

Я ходил по заснеженному льду,

По двору магазина «Гастроном»,

В этом малом озлобленном аду

Пахло мерзлой помойкой и говном.

Среди сверстниц и сверстников моих

Я был чуждым, вот чёрт меня дери,

Хоть плевал через зубы лучше них,

Хоть свистел в пальцы громче раза в три,

Хоть гонял я быстрее колесо,

Хоть стоял на воротах всех прочней,

Да и массу немыслимых высот

Брал намного и легче и точней.

Я не вырос занудой и ханжой,

Хоть ничто не мешало ими быть –

Моя мама, в девичестве Гержой,

Свято чтила свой местечковый быт:

«Не торчи из построенных рядов,

Не носи вещи, словно попугай,

Помни, кто ты, и будь всегда готов,

Убежать, если слышно чей-то лай…»

Я кивал и опять спешил во двор,

В гущу морд и паноптикум зверей.

Одногодки мне ставили в укор,

Что я умный, спокойный и еврей.

Чтоб меня не разъело этой ржой,

Я пейзаж навсегда переменил.

…Мою маму, в девичестве Гержой,

На кибуцном погосте схоронил.

***

Сидим с Аркадием Тигаем –

Уже который час подряд

Лудим-паяем-починяем

Заморский чудо-аппарат.

Вливаем в сей сосуд программы

На чистом русском языке,

И к нам приходят панорамы,

Что раньше жили вдалеке.

А как сплетается беседа!

Стихи, и проза, и кино,

Друзья и счастье, ложь и беды –

Всё, что в мозги занесено

Шальными ветрами эпохи,

Покуда не совсем стары.

Мы не раззявы и не лохи,

Но всё ж добры, добры, добры.

Меж нами нет сплошного мира,

Мы спорим так, что впору выть,

Но знаем не слабей Шекспира,

Что быть важнее, чем не быть.

Сидим с Аркадием Тигаем

Под карк вороний со двора…

Читатель рифму ждёт «тягаем»

И не дождётся ни хера.

***

НМК

В пустоте злого дня или плотной бессмысленной ночи,

Между Сциллой небес и Харибдой сплошной слепоты

Никуда он не мчит. Как мне кажется – просто не хочет.

Он вдыхает весь мир, а взамен выдыхает мечты.

Окружающий свет непривычен и странен, поверьте,

Это бостон-костюм, бостон-танец и Бостон-дома.

Так устроено, что на развес не получишь бессмертья,

Так уж всё повелось, что по скидке не купишь ума.

Где былые друзья? Их костлявая крепко схватила.

Лист пожухлый, опавший по-прежнему ветром гоним...

Но свозь явную немощь проглянет нежданная сила,

И в невольном поклоне склоняюсь и я перед ним.

Путь неясен и скрыт, понапрасну мы зенки таращим,

Непонятен маршрут и для умниц и для дураков,

Но во тьме мирозданья укажет дорогу пропащим

Свет невидящих глаз сквозь могучие стёкла очков...

***

Змеёй дожди ползли по окнам,

Картинку эту я храню,

И электричество промокло –

Сдыхало пару раз на дню.

Я думал – песенка пропета,

Но тут пришли другие сны,

Когда на нас напало лето

Без объявления весны,

Когда, сквозь кожу проникая,

Из крови жар творил желе,

А ты была тогда такая,

Что больше нету на Земле.

Как узник Беломорканала,

Я был застрелен на бегу,

И море медленно стирало

Твои следы на берегу.

Потом – опять другое время,

Опять другие голоса,

Моё слабеющее племя

Ушло за дальние леса.

Опали ясени и липы,

Сгорев в нагрянувших боях.

Остались мне дагерротипы,

Где я и ты, где ты и я.

Пусть не в алмазе, не в корунде

Мой изваян печальный лик,

Но наша глория, хоть мунди,

Но верю я – не транзит сик.

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива