Йоси Верди

Город поцелуев

Тому, кто зависит от чужих даров, мир кажется мрачным.

 (Бейца, 326).

 Солнце нещадно палило, будто задалось целью испепелить всё, что осмелилось выжить в песчаном море. Но усталый пилигрим больше не чувствовал боли. Словно обугленная головешка, выпавшая из костра, он просто катился, куда глаза глядят, по раскалённому песку.

Обессиленный, он упал на колени и поднял глаза к небу. Никогда ещё уста его не знали такой простой и искренней молитвы. «Воды!» - выдохнул он куда-то ввысь пересохшими губами и горячие веки его сомкнулись. Он не мог бы сказать, сидел он так мгновение или вечность. Едва уловимое дыхание ветра заставило его открыть глаза. Вид, открывшийся его взору, казался чудным сном или ожившей легендой, которыми так славились эти края. Это был невероятно прекрасный город с домами и башнями, в центре которого возвышалось причудливым сооружением. Острые края песчинок вонзились в них тысячами крошечных игл, но видение не исчезло.

Буквально скатившись с бархана, путник оказался у роскошных кованых ворот, инкрустированных самоцветами. Два стража, скрестив перед ним древки секир, потребовали оплаты. Шум фонтана, притаившегося где-то за каменной стеной, манил путника своим журчанием, и пилигрим судорожно раскрыл свою кожаную торбу. Вспомнив, как смеялись бедуины, когда он прятал мешочек с золотыми монетами в торбу на место, освободившееся от крохотной фляги с водой, он мысленно похвалил себя за предусмотрительность и дрожащей рукой протянул тяжёлый кошель угрюмым стражам. Один из них вынул меч из ножен и, поддев мошну за туго стянутый ремешок, отбросил её. Ремешок лопнул, и монеты брызнули во все стороны, и утонули в раскалённом песке. В недоумении путник поднял глаза на хохочущих стражей: «Мало?» Но те только закатывались в новом приступе смеха ещё громче, не убирая, однако, скрещенных секир, преграждавших путь. Собрав на четвереньках всё, что не успел поглотить песок, странник поднялся и, обращаясь к успокоившимся стражам, обречённо спросил:

- Сколько же вы хотите?

- Один поцелуй,- не моргнув глазом, ответили они.

- Чего?- переспросил путник, пытаясь разглядеть  язвительную усмешку на их лицах. Но ни тени сарказма, ни остатков недавнего смеха заметить не удалось.

Они переглянулись, и один из стражей серьёзно пояснил:

- Вход в город стоит один поцелуй.

- Тебе. От каждого из нас, - уточнил второй.

- Ты так и будешь тут стоять или всё-таки подставишь щёку? – нетерпеливо пробасил первый.

Пилигрим решил, что сошёл с ума, но стража теряла терпение, а за стеной так призывно журчала вода, обещая утолить жажду и одарить прохладой, что он решил: хуже уже не будет. Он подставил щеки и крепко зажмурил глаза.  Две пары маслянистых губищ смачно чмокнули с двух сторон. Открыв глаза, он увидел, что путь свободен. Не веря своему счастью, в два прыжка он одолел небольшое расстояние от ворот до площадного фонтана и подставил руки, и лицо под прохладные струи живительной влаги. Захлёбываясь, он глотал её, и по жилам растекалась восхитительная свежесть.

Насладившись в полной мере и почувствовав прилив сил, пилигрим решил осмотреться и отправился на обзорную экскурсию по чудному городу. Впрочем, изнутри он казался вполне обыкновенным: узкие улочки, аккуратные домики терялись в зелени живых изгородей. Пустыня словно отступила от этого места, подарив человеку власть над природой. Но жара всё же подсушила верхушки редких деревьев. И пилигрим вновь ощутил смертельную усталость. Вдруг кто-то тронул его за плечо, словно прося уступить ему дорогу. Путник обернулся и увидел араба, держащего под уздцы великолепного скакуна. Заметив восхищённый взгляд чужака, араб, стал нахваливать коня, который был так прекрасен, что не нуждался в рекламе.

-Это же не просто конь, это же друг! - шумно выкрикивал араб. – Он чувствует человека! Он же всё понимает!

Будто в подтверждение его слов, конь фыркнул и положил изящную голову на плечо путника. Тот вспомнил о золотых, собранных за воротами, и с робкой надеждой спросил:

- Сколько ты хочешь за коня?

- Один поцелуй - и он твой! - с готовностью отозвался араб, словно давно уже ждал именно этого вопроса.

Удивлённо заморгав и не веря своему счастью, путник уставился на араба. Тот нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая его решения. На память пилигриму пришло омерзение от поцелуев при входе в город, но ходить и впрямь было уже тяжело, а солнце ещё не собиралось прятаться за горизонт. Но ведь столько чудных мест здесь так и не были осмотрены! И он подставил щёку.

Забираясь на коня, путник думал: «Какой замечательный город! Поцелуем больше – поцелуем меньше.… От меня не убудет, зато бери, что захочешь! Ни работать не надо, ни усилий прилагать! Только успевай подставлять щёку!» Он вытер влажный след от поцелуя, и конь размеренно зацокал копытами, словно часовой механизм.

На городском базаре путнику, правда, пришлось спешиться, чтобы рассчитаться за сытный обед из нескольких яиц, жареной утки и стакана прохладительного напитка. Его щёк касались тонкие и пухлые, мясистые и мягкие, сухие и влажные губы. Щёки будто горели от поцелуев с непривычки, и он вернулся к фонтану и стал тереть щеки, пытаясь смыть их следы. Руками он остервенело тёр щёки, когда почувствовал, что кто-то властно тянет его за плечо.

- Вам не нравятся поцелуи горожан! Вы оштрафованы на десять поцелуев! – гаркнул над ухом здоровенный громила, одетый в жандармский мундир. - Оплатите на месте или проследуем в тюрьму?

Лицо пилигрима вытянулось от удивления. Но в тюрьму не хотелось, поэтому путник подставил щёки для штрафного десятка.  Рассчитавшись, он буквально взлетел на коня и помчался прочь.

 От жары и сытного обеда его стало клонить в сон. Обвив шею коня руками, пилигрим закрыл глаза, уткнувшись носом в шелковистую гриву. Вдруг кто-то тронул его за ногу. Едва разлепив веки, осоловелым взглядом он окинул незнакомца.

- Всякому живому существу нужен дом, чтобы преклонить голову! - заявил старичок, указывая рукой на аккуратненький домик за живой изгородью. - Даже звери строят себе норы! Их стены защищают зимой от холода, а летом от жары. Там рождаются дети. В конце концов, там можно спрятать что угодно…

- Что же ты хочешь за этот дом? – нетерпеливо оборвал затянувшуюся речь пилигрим.

- Всего три поцелуя! По одному в обе щеки и один в лоб! – торжественно оценил старик.

Пилигрим задумался: «Симпатичный и аккуратненький домик… Интересно, сколько пришлось бы пахать мне в поте лица с утра до ночи в родном краю, чтобы заработать на такой? Да и зачем мне туда возвращаться? Вот же он, рай на земле! Ешь, спи да изредка подставляй щёки для расчётов! Но ведь это совсем не сложно! Можно и потерпеть!»

Рассчитавшись со стариком, пилигрим тут же получил ключи и отправился осматривать владения, привязав коня к шестку у ворот. К его удивлению, в окружении клумб в дальней части двора скрывался бассейн с фонтаном. «Вот где я смогу умываться бесплатно и не оплачивать штрафов!» - ликовал он.

Внутри домика было пыльно, поэтому путнику пришлось, немного поработать метлой и тряпкой. Потом, поужинав остатками утки, он улёгся в мягкую и удобную постель. Безмятежность и покой разморили его. Словно театральный занавес в финале спектакля со счастливым концом, веки его тяжело опустились. Блаженная улыбка даже во сне озаряла его лицо.

В полночь громкое конское ржание разбудило его. Подойдя к окну, пилигрим увидел, как кто-то тянет коня за узду, пытаясь увести со двора. Путник закричал и бросился во двор. Напуганный конокрад попытался оседлать коня, но был им сброшен.

На шум стали собираться люди. Они окружили несчастного воришку.

- Видите, этот человек бережёт свою щёку! Он хочет бесплатно пользоваться тем, что ему не принадлежит! – назидательно проговорил пилигрим.

Но подоспевший жандарм, наклонившись к конокраду, заметил, что тот, падая, сломал руку. Не успев моргнуть глазом, путник оказался в наручниках.

- За что? – завопил он не своим голосом.

- За твоего коня. Ты ведь его хозяин? Значит, тебе и отвечать!

- За что я должен отвечать? Меня чуть не обокрали!

- Но не обокрали же! А если бы твой конь вёл себя спокойно, то этот человек не переломал бы себе костей!

- Но это ведь несправедливо!

- А вот вопросы справедливости у нас всегда решает мудрый король. Пойдём!

В ожидании аудиенции мудрого короля путник сидел в темнице. Ему очень повезло: в соседней камере сидел тюремный завсегдатай, который не выносил свою бывшую жёнушку, а она каждый месяц жаловалась жандармерию на то, что он не целует ее. Больше в тюрьме не было никого, и узникам удалось поговорить. Сосед поведал, что королём был избран самый губошлёпый горожанин, за чмоканьем губ которого невозможно было даже разобрать, что он говорит. Зная городские законы, он успокоил путника и сказал, что сейчас важно, чтобы кто-то был наказан за сломанную руку преступника, и если до рассвета найдётся таковой, то жизнь пилигрима вне опасности. И путник уснул. Однако на сей раз сон его не был безмятежным. Утром на городской площади собрался весь народ. После обвинительной речи  дали слово пилигриму.

- Согласен, - заявил он, - что конь мой. Но ведь я владел им меньше суток! А воспитал в нём норовистый характер конюх! За что же наказывать меня?

Тогда король приказал привести конюха, но как назло, тот ночью скончался, и вся семья была озабочена организацией похорон. Тогда вместо него решили казнить его сына. Но парень был такой большеголовый, что никак не пролезал в петлю городской виселицы, располагавшейся на специальном помосте.

  Да, с такой шеей его не повесишь, – подумал король. – Но ведь все равно кого-то надо казнить! Народ должен убедиться в моей мудрости и справедливости.

Тогда правитель приказал срочно найти среди толпы человека с большой головой и тонкой шеей. Жандармы начали осматривать присутствующих на соответствие монаршьей заявке. Но, увы, пилигрим оказался для этого самым подходящим претендентом.

Потеряв опору под ногами, он повис, ноги его беспомощно задёргались, а публика, потеряв интерес к шоу, разбрелась по своим делам. Последнее, что увидел пилигрим в своей жизни – какого-то уставшего странника, с тоненькой шеей, только что рассчитавшегося со стражами у ворот поцелуями и со счастливой улыбкой, бегущего к фонтану.

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива