Илья Абель

Городская топография «Мастера и Маргариты»

Роман Булгакова о Москве и событиях майских дней, связанных с Воландом и его свитой, Мастером, Маргаритой, писателями, горожанами в разных ипостасях их четко вписан в карту столицы СССР предвоенного времени.

Он начинается в самом центре на Патриарших прудах, потом писатель подробно описывает бегство обезумевшего Ивана Бездомного по городу, так что можно без особого труда провести линию его странствований по современной даже карте российской столицы. Потом центром повествования оказывается дом на Большой Садовой улице, где поместился Воланд и его сопровождающие.

( Заметим, что территориально дом этот находится буквально в непосредственной близости от Патриарших прудов.)

Точно указывает писатель и адреса контор и организаций, где оказываются все герои романа — арбатский переулок, где жил Мастер и куда приходила Маргарита, Ваганьково, Воробьевы Горы, дом Грибоедова, как и многое другое.

Заметим, что достаточно подробно указывает Булгаков топонимику и Иерусалима в романе Мастера, что также можно проверить по современной карте.

Заметим и том, что названия улиц советского города и иудейской столицы новозаветного времени служат здесь единственными приметами времени. Но они столь подробны, сколько и основательны.

При желании, будучи перенесенными на карту, они могли бы, вероятно, стать графическим образом скитаний героев романа и романа в романе, что само по себе интересно и поучительно.

Но в данном случае, важнее другое.

Вписывая фантасмагорическое, местами, действие в реальный план города, Булгаков показывает реальность того, что описывает.

И тогда Москва сопоставима в таком контексте с Иерусалимом. И потому — происходящее в романе Мастера и в таком аспекте сочетается с тем, что касается истории написания его романа, как судьбы автора его и его любви. Чего стоят , например, параллели между домом умалишенных на Воробьевых горах, заокраина тогдашней Москвы, и место казни Иешуа Га-Ноцри в романе Мастера, также на заокраине  Иерусалима. К тому же, само соприсутствие  тесное в рамках одного литературного произведения Москвы( столицы империи) и Иерусалима ( духовного центра и столицы одной из римских провинций) также показательно как примета, указывающая на необходимость аналогий между ними, так и как конкретизация взаимосвязи давнего и нынешнего, религиозного и светского, прошлого и настоящего.

Сосуществование двух( на самом деле — трех) планов описания событий, перечисленных  в романе «Мастер и Маргарита», следовательно, проводится на всех уровнях художественного воссоздания авторского замысла.

Но, пожалуй, то, как топография вошла в текст литературного произведения, здесь кажется большим, чем где-либо как у самого Булгакова, так и у других писателей, его современников в России и за ее пределами.

Обычно место действия обозначается в литературе не столь подробно и последовательно, являясь фоном, пространством, на котором развертываются перипетии рассказываемой истории.

В случае с «Мастером и Маргаритой» прием обнаружения пространственной данности доведен до максимума.

То есть, некоторая мистификация — будь то как бы подлинные ситуации или привнесение в повествования инфернального в буквальном смысле слова — становится привязанной к конкретной городской данности. И названия улиц и переулков, мест, связанных с развертыванием сатирико-фантастической любовной к тому же истории , есть уже больше чем дань традиции, больше, чем прием, больше, чем стремление к документальности изложения описываемого Булгаковым.

На самом деле — это своеобразное стихотворение в топонимике, которое, как представляется, не прочитано до сих пор.

Конечно, можно сравнивать главного героя «Горя от ума» с Мастером, имея в виду Дом Грибоедова. (Чацкого, как и Чаадаева, признали одного в пьесе, другого в жизни — сумасшедшим. Тоже произошло и с автором романа о Понтии Пилате.) Но это то, что сразу обращает на себя внимание. Точно также, Чацкого логично идентифицировать с самим Булгаковым, который легендарным своим произведением со всей очевидностью бросал вызов времени и власти, насколько позволяла литературная форма памфлета, вписанного в романное целое.

И все же — почему Булгаков так дотошен, так тщателен в перечислении названий столичных улиц, переулков и уголков?

Вероятно, подобную меру достижения достоверности описываемого можно объяснить и потребностью бытописательства, хотя как раз само присутствие среди действующих лиц романа представителей потустороннего мира как бы такую правдивость исключало.

(Вспомним, например, испанские и квазииспанские комические путешествия по городам и весям с дьяволом. Но в тех сюжетах главным являлось сатирическое обозрение нравов. Нечто подобное есть и у Булгакова, не без того. А все же важнее тут религиозный момент. Заметим явное — Патриаршие пруды. Уже само по себе название говорит за себя. И то, что именно названный уголок Москвы выбран в качестве точки отсчета дальнейшего действия — принципиален в структуре романа «Мастер и Маргарита», поскольку обосновывает его возвышенное, а не просто обытовленное содержание.)

Подводя предварительный итог, отметим, что все же скорее всего введение в художественный текст топографических деталей и указаний важно было Булгакову как раз для того, чтобы создать иллюзию правдивости представленной читателю истории.

Несомненно, что более подробное рассмотрение, собственно говоря, многоаспектный анализ топонимического материала романа Булгакова , вероятно, раскроет неожиданные нюансы удивительного произведения советского писателя, вплоть до того, что переданное в нем может получит еще одно из измерений прочтения, ранее не задействованные по каким-то причинам.

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива