Олег ГУБАРЬ

БЛАГОВОСПИТАННЫЕ КОРОВЫ

 «По Дерибасовской прогуливаются постепенно...». Еще бы. Надо же и себя показать, и на людей посмотреть. Кто стал бы бегать по променадному тракту. Разве что... эти: «Вчера из Городской больницы ухитрились совершить побег три женщины с люэсом, которые, впрочем, вскоре были задержаны полицией Александровского участка» («Одесский вестник», 1877, № 101). А так все тут чинно, благородно, и даже самые жаркие споры оканчиваются здесь «торжественными драками» («Одесский вестник, 1882, № 117). Изысканные газетные утки о нанесении в этой обители добродетели тяжких телесных повреждений различной тяжести обычно завершались опровержениями следующего рода: «В № 202 «Одесского Листка Объявлений» напечатано, что октябрьская сессия одесского окружного суда обещает быть интересной по некоторым делам. В том числе, по делу дворянина Каминского, обвиняемого в убийстве своей жены, и другим делам. Убитая жена Каминского, именно я, нахожусь в живых и пользуюсь отличным здоровьем...» («Одесский вестник», 1876, № 211). История для Одессы, прямо скажем, тривиальная. Вот, например, оригинальный документ, выписанный чиновником на Кривой Балке: «Сей билет выдан мещанину Зелинскому на предание земли собственного его мертвого тела» («Одесский вестник, 1883, № 75).

Барышням комильфо в одиночку по Дерибасовской бродить воспрещалось категорически. Когда некая сердобольная маменька принялась убеждать в этом свою дочурку, «гимназистку седьмого класса», та благоразумно объяснила ей, что добродетель, конечно, ценят, но оплачивают все-таки пороки («Одесский вестник», 1887, № 19). Здесь уместно припомнить один из курьезных сюжетов, связанных с примечательной во всех отношениях личностью графа А. Г. Строганова. Поскольку одесские улицы никак не могли замостить, полночные прохожие, случалось, по колено проваливались в грязь. И вот тогда светские остряки надумали оповестить об этом сурового губернатора устами светской львицы, госпожи Ческини, к которой Строганов был неравнодушен. На каком-то крутом журфиксе она и пожаловалась ему, что ночью невозможно ходить даже по тротуарам. «Порядочные женщины по ночам сидят дома», — ответствовал на это галантный кавалер. Впрочем, и этот эпизод поведенчески абсолютно типичен для одессита. Так, однажды в городской управе провалился потолок, «и чуть не раздавил голову одной из служащих в управе девицы Т.». Когда весть о печальном происшествии дошла до чинов этого учреждения, один из них примчался на место и, «окинув оком груды штукатурки, легко вздохнул и произнес: «Ну, благодарение Богу, мебель осталась неповрежденной!» («Одесский вестник, 1875, № 223).

Но вернемся к нашей прогулке. По четной стороне Дерибасовской, между Гаванной и Преображенской, как известно, дефилировали «погибшие, но милые создания», а по почетной нечетной — остальные создания, которых караулили прилипчивые светские «саврасы». И вот как-то раз одна милая особа заявляет своей подруге: «Знаешь, а нравы у нас все же меняются к лучшему. Лет двадцать назад мне там просто проходу не было. А теперь можно спокойно бродить по улице — никто не пристает!» («Одесский вестник», 1887, № 16). Другое дело, что даже на Дерибасовской не было отбоя от собак, лошадей и прочей живности. Дошло до того, что городская управа сначала провела перепись лошадей («Одесский вестник, 1876, №№ 221—222), а затем «перепись собакам и их владельцам» («Одесский вестник, 1883, №№ 49, 51). Все это не помешало, однако, одному каскадеру совершить забавнейший трюк: «В субботу, 21-го августа, в фотографической мастерской г-на Чеховского был произведен снимок с казацкой лошади, которая за своим хозяином взобралась в мастерскую г-на Чеховского, находящуюся, как известно, на третьем этаже» («Одесский вестник», 1882, № 188). А между тем далеко не все братья меньшие удостоились увековечения. В одном колбасном заведении, скажем, однажды обнаружили «кадку, наполненную мясом несчастливых Амишек и Трезорок» («Одесский вестник», 1875, № 88). Вероятно, именно по этой причине барон Дельвиг написал в свое время оду «На смерть собачки Амики».

Но вернемся к нашим... коровам. Они, представьте себе, тоже привольно бродили по Дерибасовской в больших количествах. Забредали во дворы близ здания гауптвахты (где была «Аптека Гаевского») и гостиницы «Франция» (где «Гамбринус»). «Одесские коровы кротки и благовоспитанны», — резюмирует по этому поводу репортер («Одесский вестник», 1882, № 105). Поистине ничего не нарушало покой нашего патриархального Удоева. Разве что, прочтешь по утру в приказе городского полицмейстера: «Разыскиваются: 1. Актер Вильде, обвиненный в нарушении тишины. 2. Хозяин к найденному дворником Боховским большому женскому старому платку верблюжьего цвета, в двух местах шитью порванному. 3. Хозяин  бродившей по Греческой улице корове. 4. Хозяин к найденным панталонам из рябоватого трико» («Одесский вестник», 1883, № 36).

Оглавление журнала "Артикль"               Клуб литераторов Тель-Авива