|
Роза Ляст Евреи в политике первых римских императоров
Римские императоры, за малым исключением, никогда не игнорировали религиозные традиции еврейского народа, ни тех евреев, которые жили в Иудее, и ни тех, которые селились за пределами еврейского государства. И в этом можно убедиться, если проанализировать политику первых римских императоров. Хронологически этот период охватывает годы диктатуры Юлия Цезаря, примерно с 49 года до н. э. до начала гражданской войны в Риме, 68-69гг. н. э., в результате которой к власти пришла новая династия императоров, династия Флавиев (68-79гг.). Правление этих императоров совпало с подавлением Первого великого еврейского восстания (66-73гг.), разрушением Иерусалима и Храма. Но даже в этот период политика римских императоров в отношении евреев диаспоры в принципе не изменилась, и я попытаюсь это показать в параграфе "Диаспора в период восстания". Божественный Юлий (годы жизни: 100-44 до н. э.) К середине I века до н. э. в Римской империи практически не было такой подвластной территории или провинции, где бы ни жили евреи. Филон Александрийский (20г. до н. э. – 50г. н. э.), еврейский философ, мог с полным правом уже тогда возвестить "Племя иудейское столь многочисленно, что одна земля не может вместить его. Потому обретаются евреи во многих благоденствующих землях – европейских и азийских, островных и материковых, почитая своей изначальной родиной святой город, где водружен верховный храм Всевышнего" (Филон, Против Флакка, 7). И где бы ни основывали евреи свои поселения, они, в отличие от других чужестранцев, всегда ревниво охраняли свою национальную идентичность, строжайшим образом соблюдая свои религиозные традиции и обряды. И где бы евреи ни жили, как свидетельствует Филон и другие источники, местом, где фокусировалось все самое для них святое, всегда был Иерусалим. Конечно, в любом конце Римской империи центром религиозной и общественной жизни была синагога, но она имела чисто местное значение. Существует предположение, что со времени позднего эллинизма все евреи-мужчины в возрасте от 20 до 50 лет, включая вольноотпущенников и прозелитов, ежегодно платили в пользу Храма денежный взнос − полшекеля. Уже в античной, в первую очередь в откровенно антисемитской литературе, прочно установилось мнение, что все беды евреев диаспоры происходят от их замкнутости, от нежелания ассимилироваться и принять образ жизни своих соседей. Отсюда, якобы, и росли непонимание, вражда, злоба и даже насилие. Антисемитизм в самом современном смысле этого слова со звериной антисемитской пропагандой, появлением первого еврейского гетто, погромами − пышным цветом расцвел именно в римский период, причем за много лет до великой Иудейской войны. Может быть, расцвету антисемитизма способствовал нарождающийся монархический строй? Связь между формированием единовластия и ростом антисемитизма действительно была, но не прямая, а скорее обратная. Первые римские императоры не только не разжигали антисемитизма, напротив − они оказались самыми ревностными покровителями евреев. Особые привилегии евреям диаспоры впервые были предоставлены уже Юлием Цезарем. До недавнего времени предполагалось даже, что Юлий Цезарь сформулировал (а Август подтвердил) специальную хартию таких привилегий − на манер Великой Хартии Вольностей. В результате евреи диаспоры оказались защищены особым легальным статусом, а иудаизм был официально отнесен к религии "дозволенной" (religio licita). Однако, среди документов, приводимых Иосифом Флавием, фигурирует несколько декретов и распоряжений отдельных городов времени Цезаря, где, как рефрен, повторяется одно и то же требование: "не запрещать евреям следовать их обычаям" (Флавий, Иудейские древности, 10), позволить им в соответствии с их законами собираться в определенные дни, строить синагоги и "жить так, как они считают, подобает их цели" (там же). "Мы также постановляем, − говорится в декрете Галикарнаса, − что евреи мужчины и женщины, которые хотят сохранить свои субботние дни и выполнять свои священные права в соответствии с еврейскими законами, могут строить молельные дома близ моря в соответствии с их исконными обычаями” (там же). Любопытно, что почти все приводимые Флавием декреты и предписания в пользу евреев начинаются с однозначных сообщений: "Мне стало известно, − пишет, например, римский проконсул магистратам и народу Милета, − что вопреки нашей воле вы атакуете евреев и запрещаете им соблюдать их субботние дни" (там же). Следовательно, речь шла о постоянных антисемитских атаках. Почему Цезарь не принял сторону антисемитов, как это сделал в свое время Цицерон в знаменитой речи в защиту Флакка (см. главу "Об антисемитизме Цицерона")? Думается, в отношении Цезаря к евреям немалое значение имели его личные качества. Так же, как Александр Македонский, он был слишком велик, чтобы его раздражали характер или обычаи какого-либо народа. Будучи человеком эмоциональным, он мог питать к евреям искренние симпатии. Во всяком случае, евреи Рима чтили его как самого великого благодетеля. Лучшим свидетельством тому могут быть слова Светония: "Во время безмерной народной скорби множество чужеземцев группами, каждый по своему обычаю, оплакивали его и особенно евреи, которые еще много ночей подряд собирались у погребального костра" (Светоний, Жизнь Двенадцати Цезарей, Божественный Юлий, 85, 5). Но какие бы эмоции ни испытывал Цезарь в отношении евреев, он никогда не уподоблялся Антонию и не приносил политику в жертву своим страстям. Не случайно связь с Клеопатрой, к примеру, была для него и любовной, и политической игрой, тогда как для Антония это была только всесжигающая страсть. И в отличие от Тита у Цезаря не было своей Береники. Тем более поразительно, что его политические эмоции тоже в большой мере определялись царственными особами и знатью Иудеи. Примечательно, с чего начинает Иосиф Флавий описание про-еврейских декретов Цезаря: "Цезарь по прибытии в Рим был готов отплыть в Африку на войну, … когда Гиркан (еврейский первосвященник) обратился к нему с предложением дружбы и союза с ним. И здесь, мне кажется, необходимо, − продолжает Флавий, − огласить все почести, предоставленные нашему народу, и союзы, заключенные с ним римлянами и их императорами" (Иудейские древности, 10). Таким образом, согласно Флавию, именно первосвященник Гиркан был ключевой фигурой, побудившей Цезаря предоставить евреям упомянутые привилегии. А там, где дело касалось услуг Гиркана и ответных благодеяний Цезаря, речь шла уже не об эмоциях и симпатиях, а о сложной политической игре 49-З0 гг. до н. э., которая именовалась Гражданскими войнами и в которой, после знаменитой битвы при Фарсале (48 г. до н. э.) и смерти Помпея, Гиркан и тогдашний царь Иудеи Антипатр немедленно перешли на сторону Цезаря и оказали ему бесценные услуги. Именно в ответ на эти услуги Цезарь утвердил Антипатра наместником Иудеи, а первосвященника Гиркана наградил званием этнарха иудеев. Одновременно Цезарь разрешил снова отстроить стены Иерусалима, разрушенные по приказу Помпея, освободил Иудею от уплаты особых податей и распорядился, чтобы римские войска не располагались на зимние стоянки на ее территории. Как видим, привилегии евреям были продиктованы, в первую очередь, острой политической нуждой времени Гражданских войн. Таким образом, Цезарь заложил те принципы политики своеобразного протектората в отношении евреев, от которых последующие римские императоры отступали, как правило, только под нажимом определенных антисемитских кругов и только в те моменты, когда их собственная позиция не была достаточно устойчива, или в связи с душевным расстройством императора, как в случае с Калигулой. Божественный Август (годы правления: 27г. до н. э. – 14г. н. э.) Правление основоположника римской монархической системы Октавиана Августа отмечено рядом декретов, в которых распоряжения Цезаря не только подтверждались, но и существенно дополнялись. Мы позволим себе процитировать фрагменты из одного такого специального декрета в пользу евреев Азии, в том виде, как он представлен у Иосифа Флавия: "Так как было установлено, что еврейский народ хорошо расположен к римскому народу не только в настоящее время, но и в прежние времена, особенно во время моего отца императора Цезаря, когда первосвященником был Гиркан, мной и моим советом с согласия римского народа решено, чтобы евреи могли следовать их собственным обычаям в соответствии с законами их отцов так же, как они следовали им во время Гиркана, верховного первосвященника Всевышнего, и чтобы их священные деньги были неприкосновенны и могли посылаться в Иерусалим, и чтобы их не вызывали в суд в субботу или в день подготовки к ней после 9 часов. И если кто-нибудь будет схвачен при краже их священных книг или их священных денег из синагоги, он будет рассматриваться как совершивший святотатство и его имущество будет конфисковано в пользу государственной казны" (Флавий, Иудейские древности, 10). Позднее этот декрет был подтвержден другими специальными постановлениями, направленными в различные города. И здесь нужно подчеркнуть две особенности всех этих декретов: во-первых, они были установлены в благодарность проримской политики первосвященника Иудеи; во-вторых, так же, как декреты Цезаря, они были ответом на антисемитские действия местных правителей и населения, ущемлявшие право евреев в диаспоре на национальное самосохранение. Кстати сказать, евреи, живущие в Иудее, пользовались этим правом почти в полной мере даже когда Иудея стала римской провинцией, хотя соблюдение этого права было для римских императоров мероприятием крайне непростым. Дело в том, что еврейская религия была несовместима с императорским культом, т. е. основами основ императорской власти. Тем не менее, римские императоры, хорошо помня еврейскую историю (особенно восстание Маккавеев), старались даже ценой ущемления собственного культа − не оскорблять национально-религиозных традиций евреев: не случайно наместники Иудеи, вступая в Иерусалим во главе римских легионов, обыкновенно снимали со знамен изображения римских императоров; когда же Понтий Пилат попытался нарушить это правило и приказал своим солдатам ночью внести в Иерусалим знамена с изображениями, обстановка моментально накалилась до такой степени, что правитель Сирии, которому формально подчинялся наместник Иудеи, распорядился немедленно убрать из города внесенные тайно знамена и вернуть их в Кейсарию (Вавилонский Талмуд, Гиттин, 57, а). Но такую независимость евреи могли себе позволить только у себя в стране. За пределами Иудеи археологи обнаружили знаки императорского отличия и почетные знаки в честь императоров даже в синагогах. Опубликованная в 1967 году надпись из знаменитой и по всем данным очень могущественной синагоги в Остии начиналась словами во здравие Августа. Несомненно, евреи в странах рассеяния не могли себя вести по отношению к верховной власти так же нетерпимо и даже агрессивно, как вели себя евреи Иудеи. Но справедливость требует сказать, что в период ранней империи, когда в диаспоре жила уже большая часть евреев, они и за пределами Иудеи вели постоянную, может быть менее кровопролитную (хотя и это было), но подчас необычайно упорную, даже героическую борьбу за сохранение своего еврейства. И полученные ими привилегии были на самом деле не столько дарованы римскими правителями, сколько вырваны у них, − обоюдными усилиями − евреев рассеяния и первосвященника Иудеи. И здесь мы подходим к третьей особенности декретов Августа. Август, так же как и Цезарь, на первых порах очень нуждался в поддержке иудейских правителей. И когда Ирод, бывший сторонник Антония, после решающей битвы при Акции пришел к Октавиану Августу с повинной, да еще доказал свою преданность, разгромив гладиаторов Антония, Октавиан не только простил его и утвердил в царском сане, но и заметно расширил территорию Иудейского государства, возвратив земли, ранее отторгнутые Клеопатрой. Будучи одним из самых трезвых в истории политиков, Август не мог пренебречь дружбой умного и энергичного иудейского царя. И когда свой декрет в пользу евреев Азии он начал словами: "Так как еврейский народ хорошо расположен к римскому народу", − он, несомненно, имел в виду не только евреев этой провинции, но евреев вообще, ведомых лояльными правителями Иудеи. Но почему могущественный Август, столько энергии вложивший в пропаганду знаменитого Pax Romana и, несомненно, озабоченный "еврейским вопросом", не отважился издать единый декрет для всей империи, чтобы раз и навсегда прекратить преследования еврейской религии и традиций и возникающие в связи с этим беспорядки? И у Цезаря, и у Августа цель была одна − не раздражать дружественный Риму народ. Однако, ни Цезарь, ни даже Август не были всевластны и всемогущи. И дело не только в том, что они пытались сохранить мир со всеми подвластными народами и не могли не считаться, например, с антисемитскими чувствами греков. Политическая система, заложенная Августом, имела официальное название "принципат". Сам Август был в ней только принцепсом − первым гражданином, первым в списке сената. И это был не только пропагандистский трюк. "Государь спрятался в одежды республики", − говорил о нем Сенека. Но без этих одежд он на самом деле не смел еще появиться не только перед народом, но даже и перед армией. Постепенно он присвоил себе практически все части этой одежды, кроме одной − самой важной − сената. Поэтому у политической системы принципата есть еще одно название − диархия, двоевластие сената и императора. Даже, когда в начале III века н. э. к власти пришли солдатские императоры, сенат не был еще настолько слаб, чтобы императоры могли совсем с ним не считаться. Это относилось, естественно, и к внешней политике и, в частности, к отношениям с евреями Иудеи и диаспоры. Зависимость императора от сенатской аристократии объясняет целый комплекс противоречий и отступлений в монархических аппетитах и политике принцепсов. Именно настроением римской сенатской аристократии (которая по сути своей всегда была оппозиционной императору) определились противоречия в политике римских императоров и в "еврейском вопросе" и, в частности, в том факте, что ни Цезарь, ни даже Август не издали всеобщего декрета в пользу евреев. Поэтому, на наш взгляд, чтобы найти какую-то логику в императорской политике, связанной с евреями, необходимо учесть отношение к евреям сенатской аристократии. Сенатская аристократия и евреи
В свое время
Соломон Яковлевич Лурье высказал идею, что антисемитизм был занесен в Рим из
эллинистического Востока и что пропаганда Цицерона была чисто литературного,
книжного происхождения и не имела непосредственного влияния (имеется в виду
речь Цицерона "В защиту Флакка", 28). Известно, однако, что первое гонение
на евреев в Риме было в 139 году до н. э. (Валерий Максим, 145), т. е.
довольно скоро после появления там первых евреев. Иными словами, к началу
принципата неприязни к евреям Риму уже не нужно было занимать у греческих
учителей. А чтобы понять, как выглядела эта неприязнь, достаточно привести
цитаты из литературы. Послушаем для начала Ювенала: |