М. Юдсон

Ирина Маулер живет и пишет стихи в маленькой приморской ближневосточной стране со столицей в Иерусалиме далековато от Москвы , от родимой метрополии с мраморными пещерками метро , летним листопадом,  весенними сугробами и прочими приятными памяти вещами.  Постранствуем по страницам:

"Я саамам себя пересадила в этот зной , я сама от себя отпустила башен звон"

И тут же , ожившим миражом, возникают ветхо-новые, вечно заветные башни Иерусалима:

"Незнакомый, а словно встречались всегда
Листья клена летят через все города,
И покорно ложатся под ноги,
Город мира, как я благодарна судьбе!
Камень белый, а рядом шиповника куст,
разминулись здесь Авраам и Иисус.
Над мечетью уверенно крестится лес,
Здесь живут в ожиданьи чудес.

Землица обетованная, волшебная страна Из-изнанка изгнанья, историческая родина с разлапистой пальмой под балконом и возвращающимися на круги хамсином-горячим ветром из пустыни. Смена времени, часовых поясов, а заодно городов и природы-милые сердцу липы на Ленинском, где "запах сожженной листвы проникает под кожу",  пересаживаются, ностальгически перерастают в жаркую зелень Ришон0ле-Циона. Наступает ближневосточное время- не точное, размеренно идущее, по-московски бегущее, а левантийское, среднеземноморское, ме-е-едленное, едва тянущееся караванно-улитно:"растянуться на времени,  Как на пляже, подтянуться на времени, дотянуться"-а потом вдруг взрывающееся (ближневосточный Биг Бэг), мчащееся, разбегающееся галактиками минут и событий. Непредсказуемое…
Да, здесь и дышится, и пишется иначе. Скитальческий галутный "вал и ров" заканчивается маккавейской "Стеной и Башней"юДаже солнце совсем другое, безбащенно-активное, и, кажется у облака иной облик. О, ближневосточное пространство-время-полное ям вер, рытвин распрей, худого мира, святой простоты, неустанно подкидывающей хворост в конфликт цивилизаций!Воистину- время вывихнуло сустав, а человечество молось свихнулось…"Искривление истории", -сказал когда-то Эйнштейн. Он же упреждал, что, изучая законы мироздания, мы должны вводить особое понятие-наблюдатель. Вот поэт-и есть таков. Гейнеальная трещина сущего проходит именно через сердце поэта.
Читывал я – и хороших, и, большей частью, разных, приходилось. Но есть пииты – тих их стих, а слово ярко, ясно, звукописно. Не бренчат лирой, подвизая бряцало рукою, а вслушиваются в музыку сфер. Ирина Маулер- из этого славного ряда. Ныне, когда навис над Русью орифмованный смог, стеб застолбил слог, и наш век укоротил бренд "серебряный" до первых трех букв,  встретить талантливое, самоцветное- редкостно и радостно. Лирика-романтика наперекор чернухе живет-поживает и на сегодняшней кириллице- и Ирина Маулер тому пример. Да, высокая температура радости чтения, ощущения света и добра, лада и гармонии, словно покачивается на строчках солнечная лодочка, ладья-тура Ра- и не страшны на время рокировки судьбы, и даже ежедневный бред быта втягивает свои колючки…
Причем самородность, самоцветность для Маулер не самоцель,  а лишь еще один манок, кормовая манна для читателя-ближе, теплей, "входи, участник!"
По мне, ее стихи напоминают живопись, они сродни холстам-письмена слова подхватывает кисть. Строки Ирины-искры краски, отпечаток впечатления, отголосок первосолнца-бисераня вязь раннего импрессионизма и игра на высокопробном ложечном серебре русских символистов. Жар-пыль хамсина надвьюжено сливаетcя с метелью-Сион в снегу, во сне ли, наяву, холмы Иерусалима околдовано колоколят, перезваниваются с малиновыми сорока сорокаими города Воробьевых гор, и в книге у ирины в сугробах пальмы, на пруду рябины, кричат павлины, молятся раввины, замоскворецкая масленица чудодивно хороводится с ханукальным волчком…Москва-Иерусалим, маршрут творческой судьбы Маулер, точка исхода и пункт приюта. И время порою из ближневосточного, песочного- перетекает в вишневое, вешнее. Вишь, читатель, вглядись и расслышь- там вишня, как Шива, и ветви, как множество рук, и время у Маулер покрыто корой и смолой, пространство стиха прорастает не просто, не вдруг, а "будто" вплетается в словно,  и кроны и корни у слова, лов солнца и крова условно- улавливай слой смысловой…
Я осознанно мало цитирую саму Ирину Маулер-цитата ведь не столько цикада, сколько цикута- она слегка отравит, сократит читателю чистую перлесть, первую свежесть познанья сей поэзии, сломает кайф вольного брожения по строфам, понизит градус температуры радости. Поэтому-читайте сами, да не откладывайте. "Ближневосточное время" не ждет.