Каббала наконец вошла в русскую словесность.
      Мне уже доводилось писать в "Вестях" о феномене писателя Якова Шехтера, создающего нынче еврейскую литературу на русском языке в Израиле, Нет, это не писатель-еврей, пишущий по-русски, таких как раз очень много -даже талантливых много, Это не еврейский писатель, пишущий про евреев по-русски - и такие являются по сути русскими писателями, хотя занятыми экзотичной еврейской темой (я сам отношусь к этой категории). Яков Шехтер -совершенно особый феномен в Израиле; создает чисто еврейскую литературу, хотя пользуется русским языком.
      Его новая книга вводит нас, здешних читателей, в мир настроений и восприятий неведомою ранее сословия мистиков-кабба-листов. Прежде всего еврейских мистиков, хотя, наверно, не только (я просто слишком мало знаю о практической мистике, чтоб об этом предмете судить).
      ...Но первое, что желательно здесь сказать: его новая книга, "Астральная жизнь черепахи" просто хорошо написана. Легко и ярко, неожиданно и ошеломительно! Вот теперь можно перейти к остальным "атрибутам" мистической прозы.
      Мистик у евреев - человек, таинственным образом получивший непосредственную связь с потусторонним началом. Поначалу повесть Шехтера может показаться вам обычной "бытовухой" - мытарства современного пенсионера в полуголодной Москве начала 1990-х годов. Потом вдруг персонаж - пенсионер, получив некое письмо, ошеломляет читателя повести: он берет билет и уезжает в гости.,, в Израиль, в Иерусалим. Откуда же у русского человека, которому на простое мясо денег не хватало, вдруг появились немалые средства на поездку за границу? И только постепенно вы догадываетесь, что таков замысел автора: нет, его герой не беден, он просто сломлен своим непонятным бытием. По воле покойной жены, потомственного мистика-Мастера, он сделался "астральной черепахой", существом, связанным с потусторонним миром через некие незримые щели мира... И вот противоборство мещанина со всей присущей ему похотью, карьерными помыслами, трусостью, борьба земной плоти этой "черепахи" с ее мистичес- \ ким панцирем составляет сюжетную суть повести. Не буду пересказывать, чтобы не портить удовольствие от будущего прочтения. Просто все сюжетные повороты абсолютно неожиданны, они сразу захватывают ваше воображение, вкус, ваше ощущение мира.
      "Согласно Каббале, душа человека - многоэтажное здание, которое большинству из нас лишь предстоит обжить, а пока что мы обитаем в подвальном помещении, куда почти не проникает Божественный свет, - объясняет в послесловии Анна Файн. - Экстрасенсорные чудеса, умение входить в астрал - это еще не духовность, они не означают проникновения даже на первый этаж "здания". Экстрасенс лишь лучше других обжил свой "подвал", его сверхспособности - продолжение "животной души", темные и разрушительные желания которой нам иногда доводится ощущать как самостоятельные силы" (с. 256). Но ведь на самом-то деле в Николае Александровиче живет страсть духовно осмыслить происходящее с ним... Он ведь не случайно пробует постоянно перевоплощаться в персонажей русской литературы - в нем соединились тайные, мистические силы двух народов... И он в конце приходит-таки к некоему прозрению!
      Еще больше понравилась вторая "эзотерическая" повесть -"Свинья в апельсинах". Она композиционно весьма искусно выстроена - на параллельной истории двух семей. Сюжет начинается с, казалось бы, дикого эпизода: женщина из России пришла в мясной магазин в Бней-Браке и просит продать ей... свинину. И дальше наступает развилка удивительного столкновений двух героев - сначала описана жизнь и переживания (с раннего детства и
     
     до того дня, когда свинина вторглась в хозяйственное бытие) владельца магазина, религиозного еврея. От его детства в гетто и концлагере и до быта правоверного иудея, отмаливающего грехи в микве (поразительно тонко описаны переживания человека, опускающегося в микву, чтобы очиститься в воде от греховных помыслов). А следом - совершенно российская история женщины, искавшей у него свинину, - дочери "врага народа", спасавшейся от страшной участи в глубинах Сибири,., И оказывается, оба мистически связаны общей судьбой - и автор, которому видны тайны их связи, о которой они не подозревают, наблюдает за фантастическими переплетениями двух судеб - сначала в концлагере, потом в Израиле.
      Шехтеру возмечталось показать нам, что разумное и справедливое устройство мира не видно смертным, приходящим в него лишь на краткое время. Цепочка событий, приносящих награду или возмездие, растянута на десятилетия, если не на века (когда я читал Шехтера, сразу вспомнилась библейская книга Иова, ропщущего на Бога, и ответ Бога, удостоившего праведника-мученика своим поучением).
      В книге есть еще несколько хороших рассказов Шехтера, но обе повести все-таки классом выше. Приятно рецензенту ощущать, как пробует себя молодой автор, в каждой новой книге испытывая новые пространства и новые (для себя!) законы художественной прозы.