Как я провела лето
Часть первая
Милка идет на свадьбу
Весеннее солнышко светило уже совсем по-летнему. Мальчишки на последней парте пускали солнечных зайчиков, и они скакали по потолку, стенам, полу, весело подмигивая и призывая покинуть опостылевшие парты. На обычном уроке Алла Андреевна ни за что бы не позволила такие забавы, но в последний день уходящего года прощалось многое.
Ослепительно белый новый брусочек мела – "Аллка" ненавидела огрызки – мерно постукивая, покрывал черную деревянную доску длиннющим списком имен и книг.
Милка старательно списывала все в тетрадку, радуясь названиям книг уже прочитанных ею и с удовольствием ставя рядом красным птичку. Окрыленные вседозволенностью, мальчишки запустили солнечных зайчиков на доску. Резко обернувшись, Алла Андреевна грозно взглянула на галерку.
– Ходжебекянц! А тебе записывать не надо? Или ты решил все-таки остановить свое образование на "Колобке?"
– А чего я? – заныл Вовка, пряча усмешку в озорных глазах: конец года, "Аллка" мать не успеет вызвать, – чуть что – Ходжебекянц. А я, может, сейчас как раз такую книгу читаю, что никто из наших отличников не читал.
– "Три поросенка!" – крикнул Вагиф Пашаев.
Все засмеялись.
– Сам ты поросенок, – Вовка состроил обиженную гримасу, незаметно подмигнув другу, – "Анжелика и король" – вот!
"О-о-о!", – застонал класс. Посмотреть этот фильм мечтали все, но детей до шестнадцати на него не допускали. А уж в книге, наверняка, во всех подробностях об этом запретном.
– Молчи уже, читатель, – учительница махнула полной рукой и повернулась к доске, – это мама твоя читает, – она быстрее прежнего застучала мелом, – а ты одно название прочел и уже вспотел от переусердия. Класс, продолжаем записывать…
Со школьного двора доносились глухие удары мяча и звонкие голоса мальчишек. Группа пятиклассниц неторопливо вышла из школы. Классная пятого "Г", Ольга Николаевна, немного поболтав с девочками, насилу выставила их из своего кабинета. И вот теперь они, заложив за щечки подаренные любимой учительницей карамельки "Душес", медленно спускались по лестнице.
– А я на каникулы к бабушке в деревню еду, – сказала вдруг Маринка, откинув назад толстую в светлых кудряшках косичку, - в Пензенскую область.
– Мы в Ереван всей семьей, – важно сказала
Карина.
– А к нам гостей приезжает целая куча, – радостно сообщила
Солмаз.
– И чего хорошего-то? – удивилась Инна.
– Да они детей к морю привозят. Мои вечно заняты, если три-четыре раза за лето их на море вытащишь, хорошо. А так каждый день на пляж ходить будем. Здорово!
Милка промолчала. Ей нечего было вставить в эту перекличку. Они часто выезжали всей семьей, но на это лето родители запланировали ремонт, и ей с братом предстояло переехать на время к бабуле. Что же она будет писать в сочинении "Как я провела лето"? Как мы делали ремонт?
На перекрестке улиц Гагарина и Баринова девочки купили кофейного мороженого. С удовольствием сгребая деревянными палочками из бумажных стаканчиков, и поминутно облизывая примороженными язычками светло-кофейные сладкие губы, девочки еще немного поболтали и разошлись по домам.
Обычно чистая и аккуратная спальня выглядела неуютно. В свободных углах стояли коробки с кафелем и рулоны с обоями. Если честно, стены с наклеенными на них полотнами бумаги в цветочек не нравились никому в доме. Кроме мамы. Но это оказалось, как в любимой Милке математике, необходимо и достаточно...
Милка собирала вещи. Черная спортивная сумка у
ног безнадежно взирала открытой молнией пастью на огромную стопку вещей,
сложенных на кровати. Вообще-то, мама просила не брать ничего лишнего, ведь
у бабушки маленькая однокомнатная квартира, но Милка не могла не взять с
собой любимые платья и сарафанчики, кофточки и юбочки, босоножки и туфельки.
Ну и книжки, разумеется.
Бабуля Хивит не любила, когда внучка читала что-то кроме учебников, но
девочка на всякий случай положила в сумку две последние, что только вчера
принесла из библиотеки.
Она всегда любила читать, а во время летних каникул это было ее
любимое увлечение. Правда, мама возвращаясь с работы и завидев ее читающей
почему-то хмурилась и говорила:" Опять валяешься с книгой? Больше дома
делать нечего? Подмела и все? Подоконники, разумеется, все в пыли! Не
стыдно? Ты ведь девочка! А если бы со мной еще один человек домой поднялся?"
Милке не было стыдно. Ее с детства раздражал этот человек, постоянно
грозящий неожиданно нагрянуть и увидеть немытые чашки в раковине или крошки
от сухарей на столе. Однажды она даже спросила о нем у брата. Он долго
хохотал и пробормотав: "Хорошо, что у папы не спросила ", разъяснил, что
это просто выражение и оно означает, что в доме должен быть такой порядок,
что любой самый неожиданной гость не найдет к чему придраться. Но гостю
полагается сидеть на диване и пить чай с вишневым вареньем, а не шарить по
квартире. Все-таки эти взрослые такие непонятные.
- Завтра идем на свадьбу, - сказала бабушка, ставя
перед внучкой тарелку с ароматным куриным супом.
- Настоящую?! – самодельная табуретка радостно заскрипела под
прыгающей на ней девочкой.
– Ну не игрушечную же! Только я не гулять пойду, – бабуля уселась на полу на душак-ча и взяла шитье в руки, – верблюда на свадьбу зовут или воду носить или дрова рубить, – она вздохнула. Милке послышалась наигранность в голосе.
– Какую воду, у них что, водопровода нет? Мы в двадцатом веке живем!
– Двадцатый век, – передразнила бабуля, – сумасшедший дом, скажи. С другой стороны, как в Тиро написано, именно тогда придет Мошиах, – она подняла глаза к небу.
– Это кто? Сказочный герой?
– Ладно, все, – махнула рукой бабуля, – твоя мама просила, тебе поменьше рассказывать об этом. Просто, бабушка жениха попросила помочь приготовить свадебный плов и что-то еще.
Легкий утренний ветерок ласково теребил молодые листочки тополей, весело шуршал в ярко-зеленой, еще не выжженной беспощадным летним солнцем, траве. Из одного из старых бакинских дворов по улице Камо вышли невысокая старушка в темном платье и платке, плотно прикрывающем голову и завязанным узелком на макушке, и худенькая девочка лет одиннадцати в ситцевом платье веселой расцветки. Бабушка держала в одной руке сумку, судя по следам от распоротых вытачек, сшитую из старого кримпленового платья, другой она крепко держала за руку внучку. Девочка вертела черной головкой с толстыми кудрявыми косичками во все стороны, ее огромные темно-карие глаза смотрели на мир с интересом и любопытством.
Милку редко брали на свадьбы - мама считала,
что детям там нечего делать - и потому она была счастлива, что не просто
побывает на свадьбе, а сможет посмотреть на нее с другой стороны. Правда,
свадьба будет только вечером и новый сарафанчик с кожаным пояском и
блестящие лакированные туфли ждали своего часа в глубине бабушкиной сумки.
А пока девочка осматривала огромную кухню и большой зал, по которому
бегали озабоченные хозяева торжества. Периодически бабуля окликала ее из
кухни, на все бабушкины слова: "никуда не выходить, с незнакомыми людьми не
разговаривать" и так далее, девочка так старательно трясла головой, что
бабушка жениха громко кричала: "С волосами – вон из кухни!"
Кончилось тем, что какая-то тетя повязала ее голову платком и, надев длинный
фартук, посадила нарезать овощи для салата "оливье" - а как же без него?
Вскоре, подошла группа каких теток, наверное, родственниц, и работа на кухне
завертелась в бешеном темпе. Женщины нарезали мясо, курицу, чистили
картошку, тушили лук в огромных алюминиевых тово. На всех газовых конфорках
стояли неимоверных размеров кастрюли, сковороды, котелки. В них булькала,
шкворчила, шипела самая разнообразная еда, заполняя кухню запахами мяса,
рыбы, лука, куриного бульона. К концу дня ко всему этому букету
присоединился аромат сарыкек(куркумы) и шафрана. Бабуля Хивит, конечно же,
нашла "минутку" покормить внучку, но к вечеру Милка изрядно устала. Еще бы!
Когда начали накрывать столы, девочка раскладывала салфетки, потом помогала
заставлять столы салатами и зеленью. Короче, когда первые гости уселись за
стол, она почувствовала страшную усталость.
Зал торжеств "Гызыл гюль" был полон. Громкая музыка не могла
заглушить шум голосов и смеха собравшихся гостей. Между приветствий
по-русски и на джуури, слышны были оживленные разговоры на
азербайджанском, армянском, лезгинском. Это, само собой, соседи обсуждали
богатство стола: черная икра, колбаса сервилат, балыки, водка "Столичная",
вино "Кюрдамир". Неплохо, неплохо. Не шикарно, конечно, но недурно. Тамада
призывал гостей к терпению. Все ждали молодых.
Милка в новом светло-кофейном сарафане с широким поясом шоколадного цвета,
в уже начинающих давить на большой палец новеньких туфлях стояла у стеночки
в ожидании невесты с женихом. И вот послышался крик: "Идут!" Оркестр,
заглушая аплодисменты, ударил туш и плавно перешел на "Гялин хавасы"
(мелодии для невесты). В дверях зала показались долгожданные герои
торжества. Невеста с опущенной на лицо вуалью от фаты шла, опустив голову,
словно разглядывая носки босоножек, а жених, наоборот - старался смотреть
прямо перед собой, почти не моргая. За ними радостно светясь белыми
ослепительными улыбками шла толпа девушек и женщин. Две из них важно
вступали вслед молодоженам. Та, что постарше несла круглое зеркало в
золотистом ободке, другая – ночную лампу с хрустальным абажуром. И лампа, и
зеркало были обернуты красной атласной лентой с кокетливым бантом
посередине. У остальных в руках были зажженные свечи. Девочка смотрела на
все раскрыв и без того огромные глаза. Потом надо будет подробно расспросить
обо всех этих загадочных вещах.
Когда все, наконец, расселись, Милка подошла к столу новобрачных. Ажурная
вуаль, откинутая назад, открыла смуглое лицо с припухлыми щечками, большим,
широким в переносице носом и мелкими испуганными глазами. У Милки
испортилось настроение. Это нечестно! Она так старалась, так готовилась к
приходу невесты, а она ненастоящая. Толстая, смуглая и некрасивая. Настоящая
невеста должна быть стройная, высокая, с ниспадающими длинными волосами и в
белом воздушном платье, как в маминых журналах с выкройками!
Свадьба была в самом разгаре. Бабушка посадила ее за стол с тетей Зоей, с которой они вместе нарезали салат, и попросила проследить за девочкой. Женщина сидела рядом с молчаливым мужем с огромным орлиным носом кепкой "аэродром" на голове(Милкин папа всегда говорил, что обладатели больших носов надевают эти кепки, чтобы он не сгорел на солнце). Их взрослый сын постоянно смотрел по сторонам, словно искал кого-то знакомого и не мог найти. Периодически тетя Зоя поворачивалась к сыну и говорила:
- Ай, Абрам, эту рыженькую ты видел? Симпатичная
вроде.
– Успокойся, мама, – сын хмурил густые брови, низко
нависающие над небольшими серыми глазами, – что ты мне подсовываешь?
Суповой набор?
– Да ничего страшного. Родит – поправится. Зато семья хорошая.
Но, заметив недовольный взгляд сына, торопливо добавила: – Ладно, ладно. Ты как Аскер в "Аршин мал алане": хороший купец сам товар выбирает! Ну, ищи свою Сону, Бог в помощь.
Невысокий полный юноша подошел к музыкантам, протянул
красную купюру и что-то коротко сказал. Затем развернулся и направился к
столу новобрачных.
– А, я знаю! – вскрикнула тетя Зоя. Несколько человек разом
повернулись к ней.
– Двоюродный брат жениха влюбился в сестру невесты – Надю. Скоро будет еще одна свадьба! Чтоб все наши неженатые дети нашли свою половину, – она бросила незаметный взгляд на сына, – Омин!
– Да это же тост! – крикнул мужчина напротив, –
Ле-хаим! И все, кто слышал, подхватив "Ле-хаим" подняли бокалы с вином и
стопки с водкой и почти одновременно выпили.
– А сейчас песня по заказу одного из гостей, – объявил тамада.
Грянула музыка. Певец запел…
Милка проснулась от непривычного звука. Приподнявшись
на раскладушке, она дотянулась до белых коротких занавесок с вышивкой
"ришелье" на оборках и приоткрыла их. Окна бабулиной кухни выходили на общий
балкон, тянувшийся по всему периметру второго этажа. На деревянных
поручнях балкона сидели два белых голубя и негромко ворковали.
– Проснулась, Милко-ляй мя(моя Милочка), – бабуля вошла в кухню.
Ее маленькие шершавые руки, пахнущие земляничным мылом, ловко причесывали
густым гребешком волосы. Они лежали белой волной на покатых плечах в цветном
халате.
– Бедный ребенок, я тебя вчера замучила: чтоб мой хребет сломался,
– продолжала бабушка, не прекращая своей работы, – ты вчера заснула в
такси.
– Бабуля, – Милка села на раскладушке, обняв коленки. Она, не
отрываясь, следила за бабушкиными руками, ловко заплетающими длинные тонкие
косы, – а разве некрасивые невесты бывают?
Закончив заплетать косы, старушка обернула их вокруг головы, закрепила шпильками и стала повязывать платок.
– Невеста была некрасивая? Вроде обыкновенная: пухленькая, смуглая.
Она задумалась, подбирая слова.
– Понимаешь, Всевышний создал людей разными. И
очень мудро. Если бы все были одинаковыми, жить было бы неинтересно.
Посмотри вокруг себя. Все женщины когда-то были невестами. И твоя мама, и
тетя, и соседка, и учительница.
Милка живо представила толстую кривоногую соседку с огромной бородавкой на
носу в белой фате. Затем вчерашнюю золотозубую тетю Зою с разными чуть
косившими глазами.
– Значит и тетя Хаджиба и тетя Зоя тоже были невестами?
– Конечно! Красивых на свете не так уж много, а счастливыми хотят стать все. Каждая девушка мечтает выйти замуж и родить детей. Можно подумать, что жених был большой красавец. Тоже обычный парень.
К каждой кастрюле найдется крышка! Даст Бог и для тебя
встретится хороший парень из приличной семьи, – она подняла глаза и послала
наверх воздушный поцелуй.
– Все. Вставай и одевайся, – бабуля повернулась к плите и загремела
кастрюлями.
– Бабуля, а это правда, что брат жениха влюбился в сестру невесты?
– Не знаю, я тоже слышала, – старушка даже не обернулась. Она открыла холодильник и задумчиво вгляделась в его содержимое. – Зачем ты спрашиваешь?
– Да, так, – Мила пожала худенькими плечами. И тут же торопливо продолжила, – почему же он попросил спеть для нее песню со словами "Ах ты Надя, Надя, где гуляла ты? Ах ты Надя, Надя с кем гуляла ты?" И в припеве "Ах ты Надя, Надя ты гуляй, гуляй. Но свою косыночку больше не теряй!" Я бы обиделась на такую песню. А она была просто счастлива.
– Ай вой, какая ты занудная! Чтоб ты выросла Кто
слушает слова? Про Надю и все!
– А почему они на свадьбе пели "Долю воровскую"? Они же не уголовники!
– Откуда я знаю? Сколько вопросов. Чтоб ты выросла! Зато в конце
свадьбы, когда невесту с женихом вывели танцевать под "Вагзалы" и все гости
встали, красиво было, правда? Одевайся, быстро покушаем и идем на базар.
Купим что-нибудь вкусненькое.
Милка подошла к окну и просунула черную головку под белую полоску
занавески. Голуби по-прежнему сидели на том же месте. Их негромкое
воркование походило на тихий задушевный разговор двух влюбленных.
Милка вздохнула. Потом повернулась к раскладушке и стала складывать постель.
Вопросы, звучащие в ее голове, и не находящие ответа, как-то незаметно
перешли в бесхитростную песенку из детского фильма. Девочка тихонечко
запела: "Любовь – это то, что ребятам понять не дано, любовь - это то, что
бывает во взрослом кино"…