Пропагандистом ты можешь и не быть.
Сила в твоих словах есть, но ты не знаешь, как их расставить.
Ты, Федя, говоришь долго, но не понятно, о чем.
Михаил Жванецкий. 

И тут же в один вечер, кажется, все написал, всех изумил.
У меня легкость необыкновенная в мыслях.
Н.В. Гоголь "Ревизор".

Очень трудно воспринимать на слух нехудожественные тексты. Поэтому ничего необычного нет в том, что на заседаниях клуба, стараясь уловить рациональное зерно, я всегда слушаю оппонентов очень внимательно… первые пять минут, а потом либо продолжаю слушать, либо отключаюсь. Все зависит от текста. Интересно другое – каждый раз я четко понимаю, что именно мешает моему восприятию: бездоказательность, сумбурность или безликая причесанность в стиле школьного сочинения семидесятых. Я тут же отвлекаюсь на более занимательные размышления или борюсь с дремотой, все зависит от степени усталости, все же – рабочий день позади, а впереди - выходные.
     С Ирой все всегда обстояло несколько иначе. Как правило, поначалу ее манера говорить выглядит значительной и уверенной, и я предполагаю услышать что-то интересное, но потом что-то происходит с моей концентрацией, я ловлю себя на посторонних мыслях, не имеющих отношения к происходящему. И странно, момента отключки не замечаю, а главное не могу определить причину такой особенности моего организма. Нельзя сказать, что меня это очень мучило, но многократное повторение процедуры меня заинтересовало, и потянуло-таки найти разгадку этого феномена.
     И именно поэтому с надеждой разобраться в этом вопросе я, наконец, взялась за Ирину прозу.
     И первая прочитанная фраза поставила меня в тупик: "В  Киев я ехала инкогнито". Сразу вспомнился его превосходительство, властитель дум Хлестаков, который прочно связан в нашем сознании с этим словом. И как же это, думаю я, наша главная героиня умудрилась в наши тревожные дни загранпаспортов, террора и тщательных проверок на таможнях, поехать куда-то под чужим именем (или скрывая его), возможно, с поддельными документами и не куда-нибудь в Эйлат, а за кордон? Это во времена Хлестакова и в пределах одной страны можно было при случае прикинуться VIP-персоной просто так, но в век компьютеров и электронных датчиков!!! Нужно быть супершпионом или классно подделывать бумаги, а еще можно быть богатым и иметь связи, тогда можно все купить.
     Получается, перед нами - детектив! На этом тексте я вряд ли засну, - решила я. Понадеявшись на не менее интригующее продолжение, читаю дальше: "Просто не афишировала командировку. Родственники и бывшие земляки завалили бы меня конвертами с письмами и долларами для доставки". Какой облом!!! Оказывается, эта командировка вполне официальна, а героиня лишь попыталась представить себя инкогнито для родственников. Но не может она, в самом деле, считать, что родные и земляки вдруг заразились повальной амнезией, и забыли ее имя?! И сразу усомнилась (что за дурная склонность к рефлексии!), вдруг это Я, А НЕ АВТОР, неправильно понимаю значение слова?
     - Не может быть, - сказала мне собственная Самоуверенность... или Интуиция, или они вместе, - права ты. Но я им не поверила и тут же полезла в словари.
    
    

Толковый словообразовательный словарь

ИНКОГНИТО¹ м. и ж. нескл.
    

1. Тот, кто скрывает свое истинное имя, существуя под вымышленным.
    

ИНКОГНИТО² нареч.
    

1.
Не открывая своего имени; скрытно, тайно.
    

Словарь русского языка (Ожегов)

ИНКОГНИТО сущ., нескл., м., и ср.
    

3. Лицо, скрывающее свое настоящее имя. (Первые два значения идентичны предыдущим ссылкам)
     И так во всех справочниках акцент делается на имени. И тут меня осенило, инкогнито (!!!), до чего же эффектное слово! По простоте душевной я предположила, что это – случайность. Но, читая дальше, я убедилась, что подобные "брызги шампанского" разлетелись по всему тесту:
     "Томительное одиночество в толпе, бурлящая беспощадность, безысходность грусти", и "элитный математический класс" (полюбить, так королеву, проиграть, так миллион, а если уж учится, то только в элитном классе!), или такая фраза - "Мы были ровесниками, коллегами, единомышленниками. Достаточный набор для заложения фундамента дружбы" (канцеляризм, да еще напыщенный). Также любит Ира дать каждому существительному свой замечательный эпитет. Если я и утрирую, то очень незначительно, ну, скажем, почти каждому существительному. К примеру, такое: если у нас фигурирует слово "эпизод", то обязательно "досадный", если "перетасовки", то "неизбежные",  если "семья", то "большая и цельная",  если "буйство", то "романтическое", если "словарь", то "раритетный",  - и таких примеров – МОРЕ (шампанского).
     К этому желанию автора сказать покрасивей я отнесла и засилье наречий в ремарках. Для начала примеры: "глухо отозвался", "весело отозвался", "вежливо произнес", "медленно проговорил", "вкрадчиво уточнил", "ответил категорично",  "шепотом возопил", "насмешливо добавил", "укоризненно спросила", "участливо поинтересовалась", "старательно улыбнулась", "прочно замолчал", "ошеломленно смотрела", "горячо заговорил" и т.д. Стивен Кинг в книге "Как писать книги" (2001 г.и.) высказался по этому поводу: "Второй совет, который я хочу дать вам /…/ звучит так: Наречие вам не друг.
     Наречия /.../ это слова, которые модифицируют глаголы, прилагательные и другие наречия. /…/ С помощью наречий автор обычно сообщает нам, что боится выразиться достаточно ясно, боится не суметь донести до нас мнение или образ".

Вникните в предложение: "Но... послушайте... почему...", - ошеломленно начала я, в очередной раз, поражаясь тому, насколько тяжело он расстается с деньгами..", которое следует в тексте после сцены "расплаты" шефа с главной героиней рассказа. Эту фразу не назовешь ужасной, но подумайте, нужно ли здесь слово ошеломленно. Можете возразить, что оно выражает разницу между я ответила и я поразилась, и я спорить не буду,… но что там с контекстом? Для чего вся предыдущая, информирующая или, скажем, эмоциональная сцена, описывающая события до того, как ошеломленно начала я (т.е. героиня)? Разве сам эпизод не должен нам сказать, как именно она спросила? А если он нам об этом говорит, то разве ошеломленно - не лишнее слово? Не избыточное?
     Меня здесь обязательно упрекнут в педантичности и мелкой придирчивости, но я с этим не согласна.
     - "Я считаю, что дорога в ад вымощена наречиями, и готов кричать это на стогнах. – (говорит Стивен Кинг в той же книге) - Если сказать по-другому, то они вроде одуванчиков. Один на газоне выглядит и симпатично, и оригинально. Но если его не выполоть, на следующий день их будет пять… потом пятьдесят… а потом, братья и сестры, газон будет полностью, окончательно и бесповоротно ими покрыт. Тогда вы поймете, что это сорняки, но будет – АХ! - поздно".
     Вся эта прекрасная карусель из слов в рассказе Иры ведет к неимоверной заштампованности и засоренности текста. Вот некоторые примеры: "Время сгладило углы", "В трубке сгустилась тишина", "Трубка онемела", "услужливо подсказала память" и т.п.
     Конечно, мне скажут, что трудно убежать от штампов, канцеляризмов и стандартных красот, что в русской (и не только) литературе все давно написано и прочитано, и никуда от этого не деться. Да все так, но имеет значение количество этих штампов на страницу текста и даже абзаца. И имеет значение мастерство писателя, который должен предложить что-то существенное, что заставит читателя забыть об их наличии. Чтобы не быть голословной, приведу пример такой работы. Татьяна Устинова – не самый изысканный в литературе стиллист, пишет детективы, заваренные в одной кастрюле с женским романом, но как она работает со штампом!
     "Возле дверей, рядом с которыми обыкновенно не стояло ничего, кроме пепельницы на длинной ноге, на этот раз стояло нечто с каменным лицом, каменными плечами, каменными руками, в каменном черном пиджаке и бетонном сером галстуке. Кажется, в литературе это называется "неброский".
     Да. В "неброском" галстуке. Вот так  правильно".
     Сразу возникает зримый образ эдакого Командора. А все ради неброского галстука! Не Флобер, не Набоков
и даже не Стивен Кинг, - просто Татьяна Устинова, вполне рядовое чтиво, но какой профессионализм! Я не говорю, что у нее нет штампов или они всегда так хорошо обработаны, и у нее встречается достаточно проколов, но ради таких находок и многих других достоинств, и прощаешь многое. Чего не могу, к сожалению, сказать, об Ирине Ерухимович. Ничего подобного я в ее рассказе не нашла.
     А хотелось бы! Хотелось бы не только нормального русского языка, но и чтобы и ее героиня, и другие действующие лица вели себя чуть-чуть логичнее и обоснованней, что-ли, или хотя бы осмысленно.
     Если вы обратили внимание на второй эпиграф, выбранный мной к этой рецензии, цитату из речи Хлестакова на вечере у городничего, и помните эйфорию, наполнившую маленького чиновника в провинциальном городишке, пронесенную им через всю пьесу, то, возможно, согласитесь с моим ощущением: что-то сродни этому чувству испытывает и героиня Иры, приехав в Киев.
     Сравните две следующие реплики: "А мне нравится здешний городок. Конечно, не так многолюдно – ну что ж? Ведь это не столица. Не правда, ли, ведь это не столица?", - говорил Хлестаков, но даже он уделил этой теме чуть больше внимания, чем Ира (или ее героиня) решила посвятить столице (все же!) Украины, городу Киеву. "Хорош,  ох, как хорош осенний Киев!", - восклицает он, то бишь, она, автор, и тут же без паузы переключается на себя, родную: "Как многообещающе эхо шагов  по брусчатке Андреевского спуска. Томительное одиночество в толпе, бурлящая беспощадность, безысходность грусти". Отсюда, само собой рождается ощущение незначительности красавца-Киева в сравнении с особой, шагающей по его улицам.
     Но с другой стороны, столь важная и любимая персона, (еще бы, едет инкогнито на засекреченную конференцию, "увлекается провокационными обсуждениеми, вслушивается в каждую реплику, эмоционально комментирует сказанное, то есть, полноценно участвует в дискуссии, призывая шефа, в свидетели своей правоты", - (про шефа, пожалуй, лишнее, и без него неплохо!), такая особа может обойтись и без дифирамбов в адрес Киева. От Киева же не убудет!
     К слову, мне не очень понятно как получается у героини "полноценно участвовать в дискуссии", если та происходит на экране телевизора, а сама героиня находится в номере гостиницы. Впрочем, оставим это и допустим, что у нее это как-то выходит, поскольку она – дама с гонором, амбициями и, очевидно, с особыми талантами, возможно, она - экстрасенс.
     Но тут - очевидная алогичность! С чего бы такому важному и одаренному человеку ползать по полу, собирая заработанные деньги, брошенные шефом? Мало того, наш экстрасенс работает "и вдохновенно, и легко, и блестяще", и такой человек к тому же еще и - женщина, а шеф –  все же мужчина! Можно было тонким женским чутьем угадать, как заставить мелкого скрягу (и выполнить это с неподражаемым изяществом) самого поднять злополучные купюры. Ах, как красиво получилось (я об изяществе)! Не менее красиво и заштамповано, чем у автора.  
     Но есть кое-что еще более странное: после такого унижения эта девушка, "сглотнув и сморгнув", зная, что ее шеф с трудом переносит ее присутствие, что тоже ничего хорошего не дает ее представлению о собственном эго, заявляет: - "Так покровительственно, упуская приветствия, учтивые и необязательные вопросы, мог говорить со мной только один человек – Мишка Черняк". Как будто не ее начальник только что поступил с ней гораздо более пренебрежительно! И продолжает это делать, я имею в виду обсуждение смерти Жени, о которой узнает шеф. Как поступает нормальный человек, узнав о смерти чьего-то знакомого, друга, одноклассника? Он выражает соболезнования. Что делает этот Славинский? Пожимает плечами и не очень вежливо отсылает свою подчиненную в ее номер. Слово "сочувствую", которое там все же произнесено, подается под таким соусом равнодушия и безучастия, что не имеет никакого самостоятельного значения.
    
Но самое удивительное и туманное - еще впереди. После всех этих неприятных столкновений со служащей этот Славинский ни с того ни с сего в конце рассказа вдруг выдает патетическую речь.- Не позволяйте! – вдруг горячо заговорил Славинский, -  никому не позволяйте такого о себе говорить! И не оправдывайтесь, - резко добавил он, заметив, что я собралась возражать, - И не извиняйтесь! Помните,  что вы всегда правы!
     Мне, как я ни билась, не удалось понять, в чем причина столь щедрого реверанса и откуда этот хамоватый шеф сделал выводы о всегдашней правоте героини. И уж совсем не кажется адекватной ее реакция на горячие речи начальника - объятия с больным каштаном. Что за эротические фантазии! Выше я вспоминала о русском языке и хочу обосновать это упоминание. Если вы внимательно прочли текст, то заметили, что вполне грамотные девушки (Ира и ее героиня) вдруг выдают такую фразу:
     "- В Киеве, - прямым ответом на прямой вопрос отозвалась я", - что выглядит уже просто калькой с иврита, но я не думаю, что до этого довела Иру репатриация в Израиль. Виноваты все процитированные "красоты" и загадочные поступки действующих лиц, сочиненные автором, а, вернее желание поразить нас, читателей. Потому как нельзя по-русски "отозваться ответом на вопрос", можно либо отозваться, либо ответить на вопрос, прямой он там или не очень. Вот до чего доводит желание покрасоваться!
     Итак, подведем итог. Перенасыщенность текста эпитетами, наречиями, канцеляризмами вперемешку со сленгом и просторечиями в разговорах героев плюс алогизм их поступков приводят к двум выводам:
     1.То, что героиня думает и чувствует, совершенно не соответствует ее поведению и речи.

Хотите доказательств? Сколько угодно.
     Зачем героиня, например, едет на конференцию, о которой говорит "и прочая приближенная к корыту тусовка"? Если она такая щепетильная, то почему она участвует в подобном мероприятии?
     Возьмем пресловутую сцену в номере начальника. "И наступил момент расплаты. Расплаты в прямом смысле слова  /…/ шеф был мрачен. Ну, НЕ любит, не любит он платить по счетам. И, скорее всего, его недовольство было вызвано не естественной усталостью после трех напряженных дней, а моим присутствием в его номере, любая моя реплика встречалась с нескрываемым  раздражением".
     Так почему же такая проницательная и тонкая девушка продолжает раздражать шефа своим присутствием и не покидает номер? Да потому, что вся эта история с деньгами вытекает из первых двух предложений. Уж так хотелось сказать: -  И наступил момент расплаты. Расплаты в прямом смысле слова, что пришлось написать и всю сцену расплаты, без которой вполне можно было бы и обойтись, ведь она ничего не дает повествованию, а скорее мешает.
     И еще – девушка, которая "эмоционально комментирует дискуссию" и бросает "во всепоглощающую глотку сети" запросы по "банальнейшей теме с не менее банальной целью – ставкой на поле «поиск себя» во всемирной рулетке" (кстати, не мешало бы прочесть это еще десяток раз, чтобы понять, о чем все-таки речь), такая умница не может участвовать в следующем диалоге:
     "- Эрев тов, ахоти, - весело отозвался Сашок,  - ма мацавех?

- Хреново, братан. Ты зараз зайнятый? Можэ пидэмо кудысь, посыдымо?

- Alt-Shift, сестра, откуда у тебя этот москальский акцент?  Так по мове не ботают.

- Себя послушай. Тебе же в Бен-Гурионе переводчик понадобится. С книжного иврита на разговорный. Ты сейчас где? Пива хочешь?"
     Я в данном случае даже не говорю об общем тоне и употреблении несоответствующей лексики, и такое бывает - интеллигенты и богема разные встречаются. Но девушке, умеющей читать и такие сложные рулады выписывать, не должно казаться, что "Эрев тов, ахоти"  и "ма мацавех" - книжный иврит. Это при желании услышишь на каждом базаре Израиля, стоит только его посетить.
      
    
     Антураж, мелькающий на заднем плане повествования (конференция, дискуссия по телевизору, интернетовский сайт), не имеют смысла, ни содержания. Все их описания туманны, невнятны и поэтому оценка их героиней не вызывает доверия. Доказательством этому может служить и вышеприведенный отрывок, касающийся интернета. И еще для наглядности я приведу несколько запутанных и темных цитаток.
     ...в череде бесконечных официально-безликих ответов, я неожиданно получила странное в своей исповедальной откровенности сообщение. Сашок оказался моим духовным отражением, близнецом души. Завязалась переписка, в которой диаметральная противоположность суждений легко чередовалась с их идентичностью". Сколько водки нужно выпить, чтобы проникнуть в странность "исповедальной откровенности" сообщения? Я уже не говорю об остальном.
     "Начинался репортаж о конференции, в подготовку к которой мы вложили столько сил, нервов и времени. По следам репортажа, «5-й канал», известный своей демократичностью и либерализмом, предлагал дискуссию на тему «Можно ли национализировать трагедию?»". Скажите на милость, о чем идет речь? О загадочной конференции по неизвестным вопросам, куда ездят инкогнито, или о каком-то репортаже, по следам которого ведутся дискуссии на постороннюю тему, поскольку по логике вещей репортаж должен был освещать конференцию? И почему это так интересует всем нам известного шефа? Возможно, это лишь повод заткнуть рот надоедливой девушке?
      
     Я могла бы привести еще много примеров безсвязности и нелогичности слов, мыслей и поступков героев и авторского текста, но я чувствую, что еще немного, и, как обычно, отключусь. Да и вы, по-моему, уже засыпаете. Поэтому закругляюсь.