В.Сердюченко

    
   Смутно представляя здешний литпейзаж, а, следовательно, не ко времени и невпопад, но скажу несколько слов о прозе Риммы Глебовой.
    Итак, некто, обремененный бесчисленным множеством житейских дел и забот, по многу часов привинчивает себя к столу и пишет... художественные рассказы!
    Такое бывает только тогда, когда человек не может не писать.
    Вопрос, однако, в том, кто подвержен недугу сочинительства: Пушкин или графоман, достойный всяческого сострадания. Он год за годом пишет, пишет, пишет, складывает слова в предложения, а предложения в абзацы - остановись, несчастный! Жизнь проходит мимо, стены твоего жилища давно требуют ремонта, жена ушла к другому, домочадцы у тебя за спиной горестно помавают пальцем у виска… Не слышит. В нынешнем деловом, промышляющем мире он как филин в развалинах, одинокая птица на кровле, тростник на ветру, а, попросту говоря, - неудачник, филологический недотепа, не сумевший вписаться в реалии и обстоятельства жизни.
    Но прозу Глебовой графоманской не назовешь. Это, вот именно, художественная проза. У нее короткое дыхание, отсутствует мировоззренческая составляющая (которой с переизбытком у братьев Шехтеров), она не содержит в себе особых стилевых открытий - но вот, натыкаешься в бесовском пространстве Интернета на имя "Римма Глебова" и каждый раз не удерживаешься от соблазна щелкнуть по нему мышкой.
    А потому что она интересно пишет о неинтересном. Она копается в том, что Шекспир называл "сором жизни": маленькие судьбы маленьких людей. "Бесхитростно о бесхитростном" - вот авторская установка, как я ее понимаю. Но в этой бесхитростности кроется и психологическая цепкость, и проницательность. "Всё очень просто" называется один из ее рассказов, а в нем с почти фрейдистской въедливостью исследован феномен супружеской измены и "подруги-змеи", и ваш покорный слуга не хотел бы оказаться в положении героя рассказа - подопытного кролика женской интриги. "Девушки уходят по утрам" тоже прелестны; просто прелестны безо всяких филологических "почему".
    Знаете, когда становится интересно читать про неинтересное? Когда начинает интриговать личность сам-го автора. Пушкин не случайно обронил гениальную ремарку о "роже сочинителя": он знал об этом эффекте.
    Было бы смешно впрягать в один литературный ряд Пушкина и фигу-рантку этой маленькой заметки. Цимес в том, что она сама на это не претендует. "В садах словесности я простая луговая ромашка. Я расскажу вам о других людях-ромашках, растущих рядом. Но я расскажу о них такое, чего вы с высоты своего читательского величия никогда не увидите."
    И рассказывает, и втягивает в эту бесхитростную, "белкинскую" действительность, в которой, однако, так много морщинок и трещинок...
    Если Нина Воронель - это такая Жорж-Занд в юбке, то Римма Глебова - горничная Лиза из "Горя от ума". Кто разбирался в микрокосме фамусовского дома лучше самого Фамусова? Только Лизанька.
    Тем более раздражают кокетливые сюжетные фиоритуры ("Маленькие трагедии", концовки "Соседей" и "В поисках настоящего мужчины"). Создав добротную реалистическую зарисовку, автор ни с того ни с сего начинает подавать ее как литературный кроссворд. И литература сразу начинает отдавать литературщиной, "игрой в бисер" причем сомнительного свойства. Зачем это?
    Влив необходимую ложку дегтя в бочку меду, прощаюсь с Риммой Глебовой и здесь присутствующими до следующей встречи в Internet.
    Dixi. "Я все сказал".