Я давно ничего не писал (это потому что у меня Клуба не было) – и вдруг, в оппоненты. Да еще и к Григорию Розенбергу. И хорошо, что к Розенбергу, потому что я ему доверяю. Продукция его – что литературы касается – со «знаком качества» (хотя сегодня все стоит дороже, чем в знакокачественные времена, а литература – дешевле). Григорий, собственно, уже классик, только об этом знают не многие, но лишь по той причине, что о нем вообще не многие знают. А вот если бы знали – то есть, если бы это напечатали в 70-х...
Короче, посмотрел, что там люди-оппоненты пишут? Например, Анна Файн.
Жаль, что оппонентов не обсуждают, но скажу – начал читать и понял (Аню почти цитируя) – читать такую рецензию противно, но интересно – до чего же можно дойти? Под видом статьи о Давиде – наглый панегирик Якову.
«Снимите себе номер какой-нибудь рекламной газетки, и милуйтесь литературно за свой счет!» – воскликнул бы, не будь я чрезмерно воспитанным человеком.
Но, все равно, спасибо! – понял, как расписать руку.
ОТСТУПЛЕНИЕ
Как на Рош-да-hа-Шана
Дали рыбу-фишь – и ну? –
Яша съел свою, и на-
Яривает Гришину.
(моё)
Когда я не читал еще рассказ Григория Розенберга, то уже многое понял.
Давным-давно, в одесской подворотне, очень пьяный тринадцатилетний хулиган Григорий отобрал мороженое у пятилетнего Яшеньки. Наверно, не будь он столь сильно пьян, то отнял бы мороженое у мальчика постарше и отдал бы малышу. Возможно, совсем по-трезвяне, Гриша, отдал бы Яше даже своё мороженое, и тогда литературная судьба этих русскоговорящих мальчиков могла бы сложиться иначе…
А теперь – как смогу – по делу!
ГРИГОРИЙ РОЗЕНБЕРГ – ЕС КЕС СИРУМ ЭМ…
Григорий Розенберг – писатель – в 70-х и 80-х с таким рассказом был бы «со своим голосом», и не скучен, даже интересен. А сейчас он тоже «со своим голосом», но для меня это голос из прошлого на фоне немалого количества голосов даже оттуда – о современных не говоря – голосов формальных и неформальных…
Интересно ли мне? Скорее, уже нет. И не потому, что рассказ плохой. Это, с моей точки зрения, неплохой рассказ. Но даже в эпоху «тотального дефицита» случалась симпатичная «пряная» советская проза – и этой симпатичности хватало для благодарного восприятия. И проза Григория симпатичная, но этого уже недостаточно. Потому что – поздно! Если чего-то сейчас и нет – так это дефицита. Стоит ли обсуждать приличную электробритву «Харьков», когда выбираешь между фирмами «Бош», «Филипс», «Ремингтон» (хотя, факт, харьковская приобреталась на всю жизнь, а эти года за три выходят из строя)...
Прочитал бы в журнале такой рассказ – наверно заметил бы. Но не открываю журналы (кроме редких номеров – с моими публикациями). И проза «русскоязычная» раздражает меня еще до того, как начинаю читать, потому и не начинаю. Из нее – родной – читаю троих-четверых, а кроме того – своих.
Григорий – свой.
Неслучайная цитата:
«–…А Казанцева, Емцева с Парновым, Стругацких? Читала?»
– Читала, читала... Но это скучно. Мне американцы сильно понравились. Особенно Брэдбери. Ну, и Годвин, конечно…».
Было бы за что зацепиться – ляпы какие-нибудь – было бы легче. Но их практически нет (шутка!). Но и прочего, из чего любимая мною проза состоит, тоже нет (предупреждаю, мне все равно о чем написано, мне важно – как!). Короче! Информация (нафиг надо при Гугле, но все же…)? – для меня – ничего. События? – как по мне – ничего. Неожиданные повороты? – нету. Игра какая-нибудь занимательная? – смысловая, языковая, литературная – тоже нет! Хотя, любопытно тут, еврейская фамилия – Шлоян. А вот армянская – Сукасян – похожа на одесскую хохму (то есть, на хохму достойную одессита, что нам-одесситам чести, пожалуй, не делает – надоело за 100 последних лет). Был, вероятно, подобный жизненный случай-анекдот, и рассказ он красит. Но красит он его – к моему сожалению.
Прицеплюсь к мелочам.
«…на темно-зеленом лежаке женщина в темно-зеленом купальнике. Как специально подобрала…»
Не подбирали ничего специально в пляжную ту бытность. Брали то, что было. И эта штука-лежак называлась «топчан», по крайней мере, в Одессе – не знаю, как в Сочи. И, думаю, не мелькнула бы тогда мысль: «Как специально подобрала». Подумалось бы что-то вроде: «Подходит по цвету».
«…папа иногда приносил в таких же пузырьках духи для мамы… мама их называла «пробные»…»
Неужто пробники существовали в советской парфюмерии? Не помню.
Но возможно в 62-м все было иначе и лучше – я-то и себя не помню в 2-х летнем возрасте.
И – это же исторический рассказ! – кто знает, что там было в Древнем Риме? Автор – барин. Так что можно прицепиться – и ошибиться.
И все же (чтобы не перехвалить ненароком), еще кое-что смутило…
«…папа интригует, все делают вид, что интригуются…»
Наверно, все делают вид, что заинтригованы. Конечно, если не ход такой – автор придумал новое слово. Вопрос – стоит ли в данном случае овчинка выдумки?
«…пресной, дистиллированной жизнью…»
Два подряд «водянистых» определения, да еще и на фоне моря – большого количества воды – но с водою никак не связанные в контексте. Тем более что уж преснее дистиллированной воды наверно не бывает. Но опять-таки – какой из меня химик…
«…как писалось в этих книжках, щекам его делалось горячо…»
Хорошо бы ссылки получить на эти книжки. Я только одну знаю «ЕС КЕС СИРУМ ЭМ…». В других – щеки горят либо краснеют, пылают иногда. А делается горячо бывает в груди, в желудке, да и там не «делается», а «становится», если резко не глотнуть кипятка. Может быть, это в мартеновской печи делается горячо.
Но, снова – но! Возможно, автор и герой рассказа другие книжки читали. А еще, бытует ныне мнение при русскоязычной литературе - всё равно, какие слова, лишь бы понятно было.
«…темный исцарапанный стол на тяжелых дубовых ногах…»
А из чего столешница – из легкого дуба? Почему не просто – массивный стол? Но, может (с чего это я выдрючиваюсь), это был-таки какой-то сборный стол – из разных материалов, а мальчик Валера, на уроках труда, научился на взгляд определять виды древесины.
«…многие женщины загорали не в купальниках, а просто в своем нижнем белье…»
Ну, уж если купальник женщина может иногда взять взаймы у подруги, то уж загорать в чужом (не своем) нижнем белье – мизерновероятно. Тут даже экивоков извинительных делать не стану!
И всё это (согласно моему компу) на первых пяти страницах – из тридцати двух. Но, назвали не редактором, а оппонентом – так что дальше текст выполаскивать не буду.
Автору, которому не охота давать повод окружающим для злорадства, придется пахать самому, либо оплачивать редакторов – в тяжелое время живем.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Я доверяю Григорию Розенбергу. Потому что читал и другие его рассказы – например, «ГОЙХМАН». Помню – зацепило. Розенберг, с моей точки зрения, умеет создавать (либо воссоздавать) Миры.
Да и не пишем мы англоязычную литературу – что поделаешь…
А то, что сегодня «поздно», завтра может стать очень даже насущно-интересным – наши мамы, папы, наши волнорезы (которые нынешнее одесское начальство собирается убрать), дети 60-х, советское нательное белье на пляжных дамах – мокрые розовые трусы! – а говорят, секса не было – ха!..
И справится, наверняка, автор с мелкими и не мелкими несуразицами данного текста – если посчитает нужным.