Что послужило поводом для необычно эмоциональной атмосферы, которая царила на обсуждении произведения Анны Файн в первый день нового календарного года, сказать трудно. Казалось бы, для опохмелки после новогодней ночи были все условия - Петя Межурицкий праздновал свой юбилей, - ан нет! Впечатление было такое, как будто некоторые члены клуба пришли в состоянии не совсем вменяемом и за время обсуждения из него не успели выйти.
     Что взять с Карабчиевского, выступление которого вы сами прочтете на сайте? От него мы никогда иного и не ждем. Он нам в очередной раз указал, что все мы в клубе как дети и забавляемся на детском уровне, играя в литературу. Диагноз он поставил не только Анне Файн, но и всему клубу - отставание в развитии и неадекватная самооценка. В ответ на этот выпад Павел Лукаш страстно рассказал, как организовался клуб. Чтобы никто не подумал, что это филиал одесского Привоза, он подробно объяснил, что это не литобъединение, а именно клуб - здесь никто никого не учит, нет мэтров и учеников. Здесь никого не выводят в "большую"(сиречь коммерческую) литературу. Это содружество приятных друг другу людей. Если англичане в своих клубах обсуждают лошадей, мы говорим о литературе, причем о той, которую сами и пишем.
    Второй оппонент не стал высказываться столь же категорично, его отзыв вы тоже прочитаете.
     Были высказаны предложения не читать на заседаниях вообще большие по объему вещи даже в отрывках, а начинать прямо с обсуждений. Сейчас почти у всех есть интернет, а у кого нет, может взять у кого-нибудь распечатку. Но конкретно этот вопрос так и не был решен. Многие заметили автору, что ей не удалось отразить мужскую психологию, ее герой не выглядит мужчиной даже приблизительно. Римме Глебовой увиделось в этом произведении русофобство и юдофобство. Тем не менее, ей читать было интересно, Анна Файн видится ей сложившимся прозаиком. Галина Островская, читая, как она выразилась, "впала в состояние", пытаясь отдаться на волю чувств, но они ей так ничего и не сказали. Прозвучало из ее уст и слово "пошлость". Галина правильно заметила, что в клубе никто никого не слышит... Ренэ Маори показалось, что секта, описанная автором, мало похожа на реальную по причине, что в нее заманивают малоимущих. Голков сказал, что произведение Файн - "талантливая чушь". Марина Кравиц, несмотря на недолгий стаж в клубе, уже успела завоевать себе своеобразный имидж. Вместо отзыва она обычно читает нечто такое, что продраться до истинного смысла удается только особо одаренным.
    Все высказывались по кругу, вот дошла очередь до Сусанны Гойхман. Она как всегда детально начала разбирать текст, верно заметив, что нееврей может не понять некоторых моментов и надо делать сноски... Как тут угрюмый Витя Голков неожиданно подал свой голос, обвинив выступавшую в графомании, а Шехтера в том, что он поощряет такие пустые выступления. Чего, мол, ее вообще слушать? Нашли кого! Мягкие увещевания Шехтера действия не возымели. Сусанна мужественно пережила этот неожиданный выпад и продолжала, после чего ушла. Из коридора, где в это время уже курили некоторые члены клуба, еще долго слышались возгласы на весьма повышенных тонах...
     Тем не менее, обсуждение продолжалось своим чередом до тех пор, пока Шехтер не заявил, что литература, которую пишет Анна Файн - настоящая еврейская литература. Ее произведения готовит к выпуску какое-то религиозное издательство.
     Если в английских клубах, приняв на грудь виски, джентльмены не могут обойти стороной проблему "ты меня уважаешь?", то на любом мало-мальски что-то мнящем о себе еврейском литературном сборище сакраментальным является вопрос о том, что такое еврейская литература. Для Паши Лукаша эта проблема оказалась на данном отрезке времени и в данном пространстве наиболее больной. Он набросился на Шехтера с криком, что он прекрасно знает, что такое еврейская литература в понимании религиозного издательства и самого Шехтера...
Остальное - молчание...