СЮРПРИЗ

Как обычно, в десять минут второго на мониторе появилась надпись: "Соня, ты еще здесь? Иди скорей обедать, пока все ножки не разобрали!".

"Феликс очень внимателен, не то что некоторые, - подумала Соня, ласково проведя пальцами по клавиатуре, - хотя он выдает желаемое за действительное. Ножки бывают не каждый день", - она вздохнула.

Компьютер получил имя Феликс по наследству от семейной реликвии - старинного папиного арифмометра, тяжеленного черного агрегата , с натужным скрежетом добросовестно умножавшего большие числа на благо народного хозяйства. Феликс был любимой игрушкой Сониного детства, подарив имя всем её последующим калькуляторам и компьютерам.

Соня очень рано ощутила волшебное очарование чисел. В три с половиной она научилась считать до ста и складывать, в четыре - умножать и делить, в пять уже хрустела на папином арифмометре и однажды в детском саду поразила воспитательницу, заявив, что уши составляют треть зайца. Закончив с золотой медалью школу в Вильнюсе и с отличием - университет в Тель-Авиве, Соня около года назад поступила на работу в престижную компьютерную фирму, где и встретилась с Феликсом Седьмым. Он не был столь ловок и быстр, как Феликс Восьмой Домашний, но казался более податливым и чутким. Сегодня утром он поздравил Соню с третьей годовщиной свадьбы, чего не сделал муж Боря.

" Ладно, прощу Борьке такую невнимательность. Он по утрам ничего не соображает. Может быть, вечером память к нему вернется. Если не вспомнит, буду обижаться. Или не буду, - Соня подходила к столовой, и аппетитный образ зажаренной куриной ножки мешал ей сосредоточиться.
- Сонька, слушай, кошмар какой!
- Какой? - Соня без особого интереса посмотрела на свою бывшую одноклассницу, а ныне сослуживицу Инку с восьмого этажа. Они никогда не были близкими подругами, но, сколько Соня себя помнила, Инка всегда была где-то поблизости.
- Слушай! Вчера явился мой Леонид в девять часов вечера и говорит, что на работе зажигали первую свечку на хануку, а на внутренней стороне воротничка у него след от помады. Представляешь?
- Нужно доверять мужу, - посоветовала Соня, зацепив вилкой крупную румяную ножку.
- Ты знаешь, вчера я ему еще доверяла, несмотря ни на что, но сегодня, не знаю почему, решила позвонить к нему на работу. Просто хотелось услышать голос этого предателя. " Леонид уехал на объект", - отвечает мне его шеф - маленький такой рыженький с усиками на таракана похож. Мы недавно были на свадьбе его дочери. Так вот, я спрашиваю укоризненно: "Не намечается ли сегодня какого-нибудь торжества, которое моего любимого мужа опять от дома оторвет?" "Не обижайся, что тебя не позвали. Мы всего-то пару суфганиёт съели и по бокальчику вина выпили в чисто мужской компании", - говорит он мне. - Поняла?! Значит, мой кретин еще где-то "арамат косит" устроил.

Соня задумчиво накладывала себе в тарелку спагетти в соусе. Легкость, появившаяся на душе в предвкушении любимого блюда, улетучилась. "Это даже как-то неприлично рассказывать мне такие вещи. Мы ведь не настолько близкие подруги. Впрочем, ее понятие о близких отношениях, наверняка, расходится с моим", - подумала Соня.
- Нужно, наверное, с ним здорово поскандалить, но мы приглашены к моим родителям в "йом шиши", - Инка глубоко и звучно вздохнула. - Мама так радовалась, когда я вышла замуж. Может быть, не торопиться со скандалом. Сначала все поподробнее выяснить? Не знаю. Я, наверное, не удержусь, когда увижу его наглую физиономию.

" Да, у ее Леонида действительно наглая рожа", - припомнила Соня и кивнула.
- Так ты считаешь, устроить скандал? - возбужденно спросила Инка. Ее темные глаза горели боевым огнем.
- У тебя тарелка пустая, - заметила Соня.
- Да у меня и аппетита нет, - Инка махнула рукой.
- Когда он придет домой, скажи: "Я все про тебя знаю". Если он спросит: "Откуда?" - устрой скандал, а если поинтересуется: "Что ты знаешь?" - постарайся его разговорить, - рассудительно предложила Соня.
- Сонька! Как ты можешь так спокойно говорить? Может быть, это измена. Развод. И конец всему! - Инка рубанула ладонями воздух, как это делают герои боевиков. " Потому что это не мой муж", - подумала Соня и, поразмыслив, как ей отделаться от Инки, сказала:
- Знаешь что, езжай прямо сейчас к маме и посоветуйся с ней. Она человек опытный.
- Точно! Молодец, Сонька. А то я сейчас взорвусь. Только вот, начальник мой - мудак. Может не отпустить. Он на меня зуб имеет.
- Скажи, что идешь к врачу, - пожала плечами Соня.
- Да. К гинекологу. Шеф любит мелкие подробности. Ну ладно, я побежала.

Соня покачала головой, глядя вслед Инке, и принялась доедать обед, но уже совершенно без аппетита.

"Она, наверное, даже не знает, любит ли своего мужа. Иногда ей кажется, что нет, а через пять минут, что да. Потом снова... Муж ее, кстати, бестактный придурок и не пропускает ни одной юбки. Как его, вообще, можно любить? Непонятно", - Соня вспомнила, как однажды на вечеринке Леонид пытался за ней ухаживать, что-то выкрикивая через весь стол. Ей запомнилась только последняя фраза: "Не спи, Соня! Замерзнешь!" - "Такие у него тупые каламбуры. Я просто задумалась о своем. Не все же должны беспрерывно молоть чепуху. Хорошо, что у меня не такой муж".

Постепенно Сонины мысли сконцентрировались на Боре, и ей захотелось услышать его тихий картавый голос, его виноватые торопливые поздравления и теплое "целую" на прощание. После не- приятного во всех отношениях разговора в столовой ей был необходим заряд бодрости. Она набрала номер.
- Можно говорить с Борисом? - Соня сделала ударение на первом слоге любимого имени. Этот ивритский вариант казался ей смешным, и она никогда не упускала случая им воспользоваться.
- Борис взял сегодня свободный день, - ответили на том конце. - Позвоните ему домой. Соня молчала.
- У вас есть его домашний телефон?
- Есть, - тихо ответила она.

"Вот так номер! Утром все было как обычно. Он долго не хотел вставать, потом забегал, чмокнул меня в щеку и ушел. Где же ты, мой суженый-простуженный," - Соня принялась задумчиво рисовать механическим карандашом на обрывке какого-то факса дорожную развилку и камень с надписями: направо пойдешь - подарок купишь для Сонички; налево пойдешь - к другой попадешь; прямо пойдешь - на работе окажешься; назад пойдешь - домой попадешь; никуда не пойдешь - пропадешь. Нанеся на камень паутинку трещин и посадив у его подножья маленький кустик, Соня откинулась в кресле, оценивающе рассматривая рисунок и сказала, - "Существует свобода выбора, мой дорогой. Все зависит от тебя".
- Я не понимаю по-русски, - усмехнулся Ави, Сонин коллега - высокий и румяный парень в вязанной кипе, сидящий за соседним столом. Соня хотела сказать, что не к нему обращалась, но такой ответ показался ей бестактным и она пояснила на иврите:
- Существует такое понятие - свобода нравственного выбора. Ты слышал об этом?
- Конечно! Об этом написано в торе. Интересно, между какими возможностями ты собираешься выбирать? - заинтересовался Ави.
- Я сейчас не о себе думаю, - печально сказала Соня.
- Да? О ком же? - Ави привычным движением оттолкнулся ногой от стола, так, чтобы его крутящееся кресло на маленьких колесиках подъехало поближе к Соне. Он очень любил кататься на кресле, как ребенок.
- О своем муже, - Соня уже жалела, что заговорила с Ави.
- Нет! Так нельзя! - с веселым негодованием воскликнул Ави. - В рабочее время разрешается думать только о проекте, или о сотрудниках фирмы. Например, обо мне. Хотя, - он смешно наморщил лоб и после некоторой паузы добавил, - правильнее всего размышлять о собственной душе. Так написано в торе.
- Ну, если ты говоришь... - Соня отвернулась к окну.
- Только не мечтай долго. Мне нужны твои результаты, - разочарованный Ави покачал головой и откатился обратно. К солнцу подползало облако похожее на огромную серую крысу. "Наверное, сейчас пойдет дождь. По радио говорят, что когда идет дождь, Кинерет наполняется и, значит, надо радоваться. А я вот такая... несовершенная. Не могу сказать себе: надо, - Соня вздохнула и посмотрела на свой рисунок, - "С чего это Борька вдруг решил от меня секреты заводить? Может быть, наша жизнь кажется ему скучной и однообразной? Это было бы ужасно, потому что мне она нравится. Я ведь не Инка. Как она говорила мне в школе: "Сонька, ты многое пропускаешь в жизни". А мне многого и не нужно, только бы Боря был со мной. Мой первый и единственный. Он, конечно, немного рассеянный и растрепанный, но я люблю его и за этот вечно расстегнутый рукав, и за каштановую прядь, падающую на лоб почти до самых глаз. Он не раздражается, когда я молчу. Одни молчат, потому что понимают все без слов, другие - потому что им нечего сказать. Я думаю, он ощущает разницу. Прекрасно смотреть, обнявшись, как на закате синее небо становится бирюзовым и розовеют пушистые облака, ощущать как дышит море, и бьется сердце любимого. К чему слова? Боре никогда не было со мной скучно. Чего же ему не хватает? Нам нужно поговорить об этом. Сегодня как раз подходящий день".

Небо тем временем приобрело хмурый темно-фиолетовый оттенок, угрожая в любую минуту разразится импульсивным тропическим ливнем. Соня вообще-то любила дождь, но не буйный, а спокойный, размеренный, тихо шуршащий по желтой листве. Под таким дождем она часто гуляла в детстве с дедушкой Иосифом. В Вильнюсе его звали Йоозас. Он носил усы и небольшую аккуратную бородку, над которой вечно торчала изогнутая трубка. Он был похож на капитана, хотя на самом деле был радиоинженером.

Соня еще раз посмотрела на тучу и опустила гибкие трисы. "Надо пописать программки. Работа - лучшее лекарство от грустных мыслей", - твердо сказала она себе. Пальцы коснулись мягкой клавиатуры, на душе стало легче, и Феликс приветливо заурчал, резво выполняя знакомые команды.

Снаружи раздался мощный раскат грома. Ави вскочил и бросился к окну. С тех пор как неподалеку от здания компании взорвали автобус, ему постоянно мерещились террористические акты. " Как, все-таки, мы беззащитны перед нашими страхами." - подумала Соня и сказала:
- Ави, мне надо домой.
- Я в шоке, - его длинный силуэт с растопыренными руками, застывший на фоне окна, напомнил Соне детский рисунок человечка, раскрашенного в черный цвет.
- Это для меня очень важно, - тихо сказала она, выключила Феликса и принялась собирать вещи.
- У каждого свой порядок предпочтений, - Ави недовольно пожал плечами и с надеждой добавил: - Ты спроси у шефа. Может быть, он тебя и не отпустит.

Шеф Соню очень ценил и уважал. Всегда ставил ее в пример на совещаниях, вставляя к месту и не к месту, что "русим" сильны в математике. В ответ на просьбу уйти пораньше, он только вежливо поджентельменски поинтересовался: есть ли у Сони зонтик. У нее был зонтик, и даже очень красивый, предусмотрительно приобретенный еще две недели назад, он терпеливо лежал в портфельчике и ждал своего дебюта.

Дождь лил как из ведра. Соня жалась под козырек набитой людьми остановки, ставшей подобием одинокого ковчега среди бушующей холодной стихии, и думала о том, что, в сущности, в этой стране у нее кроме Бори никого нет. Родители остались в Вильнюсе, единственная близкая подруга недавно уехала в Америку. Соне хотелось поскорей попасть домой и поговорить с мужем. "Наверное, он уже сделал все свои секретные дела. А может быть, решил сыграть роль до конца? Тогда вернется в половине седьмого, как будто с работы. Да, он несомненно не лишен актерского дарования. Сложил утром бумаги, взял бутерброд, чашку свою, как обычно, искал по всей квартире. Может быть, в нашей жизни ему не хватает театральности?" - Соне вспомнилось, как Инка пыталась обсуждать с ней эротические игры, описанные в каком-то из журналов для женщин. "Нет, я даже думать об этом стесняюсь. Мне нравится, как Боря меня любит. Если ему хочется чего-то другого, наверное, он сам должен предложить", - успокаивала себя Соня. Но неприятные мысли продолжали лезть в голову. Вдруг вспомнился мальчишка-одноклассник, поцеловавший ее в первый и последний для него раз. Они очень быстро поссорились, и он обозвал Соню Снежной Королевой. Тогда ей было обидно и страшно, жарко и холодно одновременно, щеки горели огнем, а в животе образовалась ледяная пустота. Даже вспоминать об этом было тяжело и неприятно. Хотелось плакать. "Но я не буду плакать. Только бы скорей этот автобус приехал." - Соня закрыла глаза.

Прикидывая, куда именно передвинуть диван, Боря чуть не пропустил перекресток, за которым начиналось скоростное шоссе. "Нет, Санни, я понимаю, что ты привыкла ехать прямо, но сегодня особый день. Сегодня мы поворачиваем и едем домой готовить сюрприз," - в хорошем настроении он всегда называл свою машину по имени: "Санни", а в плохом - по фамилии: "Ниссан". Санни тревожно взвизгнула тормозами и развернулась. "Понимаю, ты боишься сюрпризов. Я тоже. Но психологи считают, что, по большому счету, нужно время от времени менять образ жизни, или хотя бы съездить раз в год куда-нибудь на далекие экзотические острова, или, в самом крайнем случае, передвинуть мебель, иначе наступает апатия и депрессия. Ты же не хочешь, чтобы на тебе ездили люди, апатичные ко всему, в том числе и к правилам дорожного движения. Так вот, я решил начать с малого, то есть с мебели. Сонька, наверное, уже ушла, - Боря посмотрел на часы. - Начнем тащить."

Старинный хозяйский диван оказался значительно тяжелее, чем можно было ожидать, учитывая его скромные размеры. Упираясь то одной парой коротких ножек, то другой, он почти не двигался с места. Боря хотел было позвать на помощь соседа Гошу, художника из Ленинграда, с которым играл в покер на спички, когда Соня задерживалась допоздна на работе, но, посмотрев на часы, подумал, что даже если Гошу удастся разбудить и отыскать что-нибудь ему на опохмелку, он опять начнет рассуждать об энергетике цветовой гаммы и до дивана дело не дойдет.

Минут через двадцать упорного труда, изрядно вспотевший Боря окинул взглядом содеянное. Оказывается, под диваном, куда при уборке невозможно было просунуть швабру, валялось полно вещей: унесенная летним ветром программа передач; исчезнувший около года назад, "паркер"; рекламная девушка с горящими глазами, предлагавшая немедленно все бросить и лететь в Нью-Йорк; и наконец, у самой стены, припорошенный пылью, видимо, провалившийся за диванную спинку сверху, список наиболее уважаемых клиентов Бориной фирмы, объявленный пропавшим при особо странных обстоятельствах. Чуть в стороне на полу лежал стул. Упрямый диван стоял на новом месте криво, весь уставленный выдвижными ящиками, вытащенными из секретера, который застрял посреди комнаты. "Проваленная конспиративная квартира после обыска," - резюмировал Боря. - "Нужно все убрать и мебель выровнять, тогда, наверное, будет не такой дикий вид". Борьба с мебелью продолжалась еще около часа. Наконец дрожащими от усталости руками, Боря принялся задвигать последний ящик, но тот застрял и, в конце концов, упал на ноги. Бумаги рассыпались по всей комнате, причем, некоторые, изящно спланировав, залетели в мертвую зону поддиванного пространства. Припомнив несколько подходящих к случаю фраз, которыми без сомнения богат великий и могучий русский язык, Боря уселся на предательский диван, потирая ушибленную ногу и успокаивая себя мыслями, что все эти бумаги все равно нужно выкинуть вместе с ящиком, допотопным секретером и диваном впридачу. "К старьевщику все! И если хозяйка, эта подруга Голды Меир, будет возражать - ее туда же."

Немного успокоившись, он принялся перебирать рассыпанные по полу бумаги, твердо решив выкинуть хотя бы часть. Но бумаги были все серьезные, одна важнее другой: квитанции, гарантийные полисы, чековые книжки, медицинские документы и даже письма. "Да это же Сонька мне писала из Вильнюса!" - Боря осторожно снял резинку с пачки писем. - "Ветхая бумага, Маркс и Энгельс на почтовой марке. Письма худенькие, коротенькие. Моя милая неразговорчива. Зато их много. Может быть, двадцать. Раз, два, три... Впрочем, какая разница? Главное, что ты меня дождалась, а я за тобой приехал. Ты ждала меня почти два года. Родная моя", - он осторожно развернул первое письмо:

" Привет, Боря!

Двадцатого числа ночью, когда ты летел в самолете, я почувствовала, как ты от меня удаляешься. Нас и раньше разделяли две тысячи километров, а теперь еще границы государств. У тебя сейчас, наверное, масса новых впечатлений и забот. Если на время ты меня забудешь, дождь тебе напомнит. Я слышала, в Израиле зимой часто идет дождь..."

"Не чаще, чем в Литве летом," - подумал Боря и улыбнулся", - В жизни я так не промокал, как в той поездке. Дождь утром и вечером, редкий и густой, днем за шиворот и ручьем в палатку ночью. Но, как оказалось, не зря мок. Нашел жену", - он быстро заложил недочитанное письмо обратно в конверт и нетерпеливо раскрыл следующее где-то на середине: " ...Помнишь, мы договорились не обмениваться фотографиями, чтобы картинка не вытесняла из памяти живой образ? Это действительно оказалось удачной идеей. Мечты смешиваются с воспоминаниями и получается восхитительный романтический винегрет. Но ты не думай, что я совсем забыла, как ты выглядишь. Вчера, например, вспомнила то утро, когда мы с тобой познакомились. Ты был сонный, взъерошенный, с граблями и пакетом в руках..."

"Паланга. Шесть часов утра. Я действительно был похож на лунатика, а ты - на прекрасный сон", - Боря закрыл глаза и улыбнулся. - "Ты смотрела на меня с веселым интересом, и я смело предложил тебе, ведь во сне все возможно: "Пойдемте со мной искать янтарь." "Вы его собираетесь из земли граблями выкапывать?" - задорно спросила ты. Ты ничего не понимала в поисках янтаря. "Нет, почему? - сконфузился я. - Граблями пену будем прочесывать, находить янтарь и в мешок складывать." "В мешок? - ты не выдержала и рассмеялась. Твои голубые глаза сияют и искрятся, когда ты смеешься. - "Куда же я буду складывать янтарные глыбы, у меня и мешка-то нет?" - Ты долго смеялась, никак не могла остановиться. В тот день мы нашли маленькую крупинку. Завистники тогда сказали, что это всего лишь кусочек желтого поплавка.

Оказалось, ты гуляла по пляжу только утром, и если бы не этот сказочный янтарь, мы бы так и не увиделись, потому что вставать в такую рань для меня наказание. Из Паланги мы поехали в Вильнюс. Ты жила в районе со смешным названием: "Жверинец". Я отстал от тургруппы и уехал только в сентябре, когда ты пошла в школу. Да, ты тогда была еще малышка - десятиклассница с косичкой, а я - студент второго курса.

Мы расстались на вокзале хмурым дождливым утром и встретились снова через год, восемь месяцев и двенадцать дней. Это было трудное время, но теперь оно позади."

" Здравствуй, Боренька!

Прости, пожалуйста, что так долго не отвечала на твои письма. Занималась с утра до вечера. Мне, кажется, дают золотую медаль. Мелочь, но приятно, особенно - родителям. Правда, я тут же их огорчила, сообщив, что мы с тобой поженимся и будем жить в Израиле. Раньше они склонны были считать тебя моей подростковой фантазией и даже шутили по этому поводу. Теперь им не до шуток. В семье диспуты, митинги, скандалы и раскол. Кстати, Боренька, я как честная девушка должна открыть тебе страшную тайну: я русская. Правда, по бабушке с папиной стороны, то есть на одну четверть. Но при появлении на свет записи в паспорте русский ген проявил себя доминантным. Я бы открыла тебе эту тайну и раньше, но не знала, что это так важно. Теперь меня просветили..."

" Да, я немного испугался тогда и решил посоветоваться с родственниками. "Разве в Петах-Тикве мало хороших девушек", - пожала плечами бабушка Циля. "В жизни не бывает все гладко, сынок", - вздохнул отец. Мама немного походила из стороны в сторону и сказала: " Если любишь, езжай и женись. Но сначала заработай денег". Пришлось немного пособирать апельсины, и так далее. В тридцатые годы это называлось: "авода иврит", а теперь: "авода аравит" ", - Боря усмехнулся и открыл другое письмо.

" Здравствуй, милый!

Кончается последняя зима нашей разлуки. Прости, что не писала целый месяц. Я посылала тебе привет с северным ветром. Не знаю, долетел ли он.

Последнее время меня мучает мысль, что я люблю уже не тебя, а свою любовь к тебе. Наверное, ты тоже об этом думаешь. Мне говорят, что я еще слишком молода и глупа, чтобы сделать правильный выбор. Наверное, ты слышишь что-то похожее. Я думаю, это не правильно. Просто, к одним счастье приходит раньше, к другим позже, а к тем, кто его боится, - никогда..."

" Жалко, что сейчас моя любовь мне не пишет. В письмах она более раскована, чем в разговоре. Конечно, в ее прекрасных глазах всегда океан чувств, но иногда хочется и поговорить, - Боря вздохнул и раскрыл последнее письмо.

" Здравствуй, милый!

Я рада, что ты приедешь, когда цветет сирень. Принеси мне, пожалуйста, маленькую веточку. Я распущу волосы и украшу их цветами. Вообще-то, длинные волосы мне уже надоели. Их нужно все время расчесывать, и косу заплетать. Я выгляжу с ней слишком по-детски. Несколько раз хотела постричься, но побоялась, что ты меня не узнаешь. Глупо, правда?..."

Боря отложил письмо и возбужденно зашагал по комнате. " Тогда я, кажется, так и не подарил ей сирень. Было совершенно сумасшедшее время. Но лучше поздно, чем никогда. Вот каким должен быть настоящий сюрприз. Но, может быть, сирень вообще здесь не растет, да и не сезон сейчас. Ну, мы это проверим. Цветочный магазин совсем рядом - через дорогу", - он быстро оделся и вышел. В магазине выяснилось, что "сигалит" - это фиалка, а как будет сирень, Боря не знал. Пришлось бежать домой и рыться в словаре.

"Лилах", - произнеся это слово вслух, Боря поморщился.- "Звучит несколько грубовато, но зато есть некоторый лиловый оттенок."

В магазинах только разводили руками и отвечали, что про цветы такие слышали, но никогда их не видели. Боря возвращался домой расстроенный. "Нужно купить бордовые розы, как обычно. Очень красивые цветы, и Соне вроде бы они нравятся. Проходя мимо обшарпанной Гошиной двери, Боря остановился. "Нужно мебель поставить на место. Это была глупая идея", - подумал он и постучал.
- Ке-е-ен, - послышалось из-за дверей, после некоторой паузы.
- Эй хозяин, полно спать! - крикнул Боря.
- Почему не на работе? Что случило-ось? - в дверях появилась, сладко зевающая, одутловатая физиономия Гоши.
- Дело есть, - коротко и многозначительно заявил Боря.
- Понял. Заходи. Будем кофе пить, - Гоша, покачиваясь спросонья, побрел на кухню. После двух чашек кофе и такого же количества рюмок коньяка он немного пришел в себя и деловито спросил:
- Чем займемся?
- Нужно чуть-чуть мебель потаскать. Понимаешь, хотел перестановку сделать, но, по-моему, неудачно получилось, - Боря развел руками.
- Ты меня не по назначению используешь, - огорчился Гоша. - Я же человек творческой профессии, а ты меня как ломовую силу хочешь запрячь. Заказал бы у меня фре-ески, - Гоша снова зевнул.
- Слушай! - Боря схватил его за руку. - Ты бы мог часов до четырех картину нарисовать?
- Смотря что за картина и какого размера. Масло, или акварель, - Гоша пожал плечами.
- Ну, не знаю, метр по вертикали и восемьдесят сантиметров по горизонтали. Лучше, конечно, маслом.
- Что рисовать-то?
- Кувшин с веточками сирени. В обычной реалистичной манере.
- Да это за пару часов можно организовать. У меня, кажется, есть подходящий холст с грунтовкой.
- Тогда я тебе заказываю. Только чтобы красиво было и обязательно к четырем часам. Это подарок для Сони.
- Для Сони нарисую с удовольствием, от всей души, - Гоша оживился.
- Только очень прошу: в реалистической манере.
- Заказчик всегда прав. Но ты, надеюсь, не будешь у меня над душой стоять? Иди, по тебе шкафы плачут.

Через полчаса Гоша вызвал Борю на просмотр эскиза, который был подвергнут дружеской критике, подтерт резинкой, подрисован и, наконец, утвержден. В два пятнадцать Боря был приглашен на торжественную сдачу заказа и отмечение годовщины свадьбы. Для этих целей он закупил две бутылки шампанского (одну на обмывку заказа, другую на вечер) и бутылку "Абсолюта"- Гоше на будущее.

Гоша открыл дверь с довольной и хитрой улыбкой. Увидев картину, Боря застыл, как вкопанный.
- А как же эскиз? - медленно произнес он.
- Неплохо, правда? - ухмыльнулся Гоша.

На рисунке было изображено большое круглое зеркало заключенное в фигурную черную раму, в котором отражалось открытое окно, выходящие в сад, полный сиреневого сияния.
- Григорий! Ты гений, - серьезно сказал Боря.
- Не спорю, - Гоша вытащил из буфета два бокала и откупорил шампанское. - Чтобы вы с Соней были счастливы.

Открыв дверь, Соня сразу посмотрела на часы. "Сейчас только десять минут четвертого, а уже совсем темно", - она включила свет. " Мебель передвинута. Что это значит? Может быть, мне кажется", - она потерла лоб и покачнувшись схватилась за спинку стула. - " Трудно дышать и в глазах темно. Не надо было бежать по лестнице", - она осторожно присела. В это время входная дверь хлопнула и в комнату вошел Боря с картиной без рамки в одной руке и бутылкой шампанского в другой. Соня медленно повернулась и растерянно на него посмотрела.
- Отлично, милая, что ты сегодня пришла пораньше! Иди ко мне! Я тебя поцелую, поздравлю и покажу подарок. Особенный подарок - сюрприз, так сказать. На мебель не обращай внимания. Это побочный эффект, - Боря поставил картину и шампанское на стоявший у стены журнальный столик и обнял неуверенно поднявшуюся к нему навстречу Соню. Она взглянула на Борин мятый, белый воротничок, на цветущие в зазеркалье кусты сирени и заплакала.
- Ну что ты, любимая? Что с тобой? - он ласково перебирал ее волосы, а она все плакала и плакала, громко всхлипывая, уткнувшись лицом в его мягкий свитер, и шептала:
- Ничего... неважно, Боренька... Я очень тебя люблю.