Старший брат

Он колебался и ненавидел себя за это. Проносились дни, недели, месяцы, а он все откладывал. Взвешивал все возможные "за" и "против", назначал день и час, и откладывал вновь. В такую минуту десятки оправданий, как ночные мотыльки, слетались на горящее белым пламенем самолюбие. На первый взгляд они казались серенькими, обыденно-суетливыми, но присмотревшись, можно было обнаружить и парочку красивых, замысловатых, элитарных экземпляров, которые резвились, наслаждаясь собственным совершенством, выписывали дерзкие кренделя у самого пламени и наконец, как и все остальные, исчезали, подпалив легкие прозрачные крылышки. Лишившись оправданий, он страдал еще сильнее, клялся себе, что это была последняя отсрочка и назначал новую дату.

Седьмого числа как раз была суббота. Он обрадовался, потому что семерка считалась его счастливым числом. Однако опять ничего не получилось. У старшего брата Давида заболела жена.

" Значит, при первом удобном случае", - сказал себе Саша. Расплывчатая формулировка, впервые пришедшая ему в голову, сразу полюбилась своей гибкой неоднозначностью. С одной стороны она выражала готовность к действию, а с другой, из-за неопределенности срока, не требовала никаких конкретных приготовлений. Близость невзорвавшейся бомбы противоречия по-прежнему ощущалась, но, по крайней мере, Саша больше не слышал ее несносного, отвратительного тиканья.
- С кем ты говорил, Саня? - спросила мать, пытаясь скрыть тревогу за участливым тоном.
- Это Додик, мама. Сказал, что Ася поправилась, и они приедут к нам завтра.
- Остались бы ночевать. А то ты в субботу, как всегда, к своей красавице умотаешь. Останусь я одна-одинешенька, - она неодобрительно покачала головой.
- Почему ты думаешь, что Лена красавица, - спросил Саша, пробуя настроить разговор на шутливый тон.
- Потому что ты у меня парень видный, молодой, работа у тебя хорошая, а выбрал ты женщину старше себя, да еще с ребенком. Наверное, красивая очень, - грустно заключила мать.
- Давай я вас познакомлю. Вот и посмотришь.

Саша хотел обнять маму, прижать ее к себе, но она поспешно отстранилась.
- Господи, неужели так и не увижу собственных внуков?.. - ее голос задрожал.
- Да почему не увидишь!? - Саша начал раздражаться, не вполне понимая, действительно ли она так переживает по поводу его выбора, или это просто поза в отместку за ее отставленных протеже.
- Сколько ей лет? Ты даже спросить боишься, - мать тяжело вздохнула.
- Я же говорил тебе, она ровесница Додика. Максимум ей тридцать один. И, чтобы ты знала, у женщин не прилично выяснять возраст.
- Дурной ты у меня вырос! Тридцать один год! Тебе только двадцать шесть исполнилось. Господи, за что такое наказание, - мать вышла на кухню, громко всхлипывая.
- Домашний театр, - пробормотал Саша и пошел к себе в комнату. " Завтра придет Давид. Насколько я понял, его бизнес переживает не лучшие времена. Будет просить денег. Я должен поговорить с ним о Лене. Сейчас, или никогда", - Саша почувствовал, как кровь прилила к лицу. - "Нельзя без конца отступать перед ним, перед матерью, перед собой. Поговорю с Давидом завтра, а в субботу привезу Лену с Иланом. Впрочем, с Леной заранее договариваться не стоит. Завтра может разразится грандиозный скандал. Интересно, не фигурирует ли у меня в гороскопе на шестнадцатое число драка с родственником? А может быть, бросить всю эту дурацкую затею с выяснением отношений и просто переехать к ней? Для чего мне согласие Давида и мамы? Не это ли символ моей зависимости и слабости? Нельзя прятаться. Я должен завладеть инициативой, иначе не выдержу напора их обвинений".

Молча поужинав и сухо пожелав матери спокойной ночи, Саша лег в постель, но уснуть никак не мог. Жаркий и влажный воздух летней ночи покрыл все вокруг осязаемой липкой пеленой. Поворочавшись с полчаса, он принялся обмахиваться газетой. От запаха свежей краски защекотало в носу.

"Почему я до сих пор не купил кондиционер? Коплю деньги на квартиру. Кто будет жить в этой квартире? Мама с Леной вместе не смогут. Оставить маму "на съеме" нельзя, она как раз больше всех мечтает о "собственном уголке на старости лет". Значит, мама будет одна в новой квартире, а я с Ленкой по-прежнему "на съеме" ", - он отбросил смятую газету. - "Нужно купить кондиционер. Хотя, уже не успею. Завтра Давид попросит тысяч пять, не меньше. Черт его дернул продавать эти кухонные гарнитуры! Диваны вроде бы шли лучше. А сколько он на бирже проиграл?! Бизнесмен хренов."У тебя, - говорит, - нет размаха. Ты же экономист, выпускник Тель-авивского университета! Зачем тебе работать на чужого дядю? Пошел бы финансовым директором в мою фирму и перестал бы гроши считать. "Говорил я ему про фактор риска, а он усмехнулся и сказал: "Кто не рискует, тот не пьет шампанского." Пил бы я с ним шампанское - сейчас бы нам с мамой на "колу" не осталось. Самое смешное, что он твердо верит в свой бизнес-талант. Чего стоила та торговля видеокассетами в Союзе! Чуть не убили придурка. Хорошо, что успел сбежать в Израиль. Поехал туристом - и исчез. Четыре месяца ни слуху ни духу. Не знали, жив ли он вообще. "Они меня почти прижали, а я все продал и рокировочку сделал", - объяснял он, встречая нас с мамой в аэропорту. "Странно, что твои деловые партнеры нас в Москве не разыскали", - заметил я. "Да они же не КГБ. Так, мелкая сошка", - он махнул рукой. "Что же ты на похороны отца не приехал?" - строго спросила мама. Он промолчал. Конечно, не со страха. Додик у нас герой. Просто все деньги проиграл на бирже и еще банку должен остался, даже на билет в один конец не смог наскрести. Но маме я никогда об этом не расскажу, как и о многом другом. Я его всегда прикрывал. "Ну, Санек, ты порядок наведи, а я пошел подругу провожать. Если родители чего спросят, скажи, я еще с института не вернулся." Как-то папа спросил его: "Куда водка делась?" "Ясное дело, Саньке на компресс ушла. Помнишь, у него недавно ангина была. Правда, Санька?" А сколько он на машине без прав катался! Слава Богу не убился. На даче склад этих чертовых видеокассет устроил. Могли бы поджечь. "Поехали, поживем пару недель за городом", - предложила мама. - "Я бы с удовольствием. Это же замечательно - пять минут до пляжа. Пришлось сказать, что не стоит, что за городом теперь опасно, полно бандитов, погромщиков и революционеров. Иначе бы Додик загремел со своими тайными операциями. В общем, Санька - надежный тыл. Санька не подведет. Санька остался со всеми отъездными хлопотами и больным отцом на руках. Хорошо хоть, мама держалась молодцом. Конечно, Додик много для меня сделал. И во дворе защищал, и в кино, где дети до шестнадцати лет не допускаются, проводил; как с девчонками себя вести учил, да и деньжат подбрасывал. Одним словом, опекал, пока я не вырос. Но любит ли он меня? Уважает ли? "

Постепенно Сашины мысли потеряли свою четкость, и он незаметно для себя забылся тревожным сном. Смутные образы сновидения сменяли друг друга, не желая складываться в ясную, доступную логике картину. Вокруг царил полумрак, ощущалось какое-то беспорядочное движение, передаваемое глухими звуками. Саша не сомневался, что находится в каком-то людном месте, может быть, на станции метро или скорее в вагоне, потому что сидел. Мимо проплывали черные безликие силуэты и, не успев еще достигнуть границы полной темноты, неожиданно сгибались, складывались, резко уменьшаясь в размерах, производя одновременно нечеткий слабый стук. "Они садятся", - подумал Саша, придав тем самым своему сну некоторую направленную упорядоченность. В тот же миг где-то позади засиял переливающийся луч, осветив спинки кресел переднего ряда, плечи и затылки сидевших впереди. Саша понял, что сидит в кинотеатре. Сердце его заколотилось в детском восторге предвкушения чего-то чудесного. Он даже заерзал от нетерпения на стуле. В зале стало темнее. На черном фоне экрана поплыли сияющие голубые надписи. К сожалению, видна была лишь небольшая часть экрана. Все остальное заслоняли сидевшие впереди. Саша вертел головой, изворачивался, привставал, и все равно почти ничего не видел, не мог даже понять, о чем фильм. Тогда он встал во весь рост, но тут же снова опустился на стул, напуганный страшным шипением сзади. Оно так резко контрастировало с приятным мелодичным звуком человеческой речи, звучавшей с экрана, что казалось его издает огромная, притаившаяся в темноте, гадина. Несколько минут он не смел пошевелиться, опасливо косясь по сторонам, потом опять принялся юлить. Разговоры с экрана становились все более напряженными, все больше возбуждали интерес. Наконец он не выдержал и, положив руку на плечо парню, сидевшему впереди, тихонько, так, чтобы не услышала кобра, прошептал: "Извините, мне не видно." Плечи, заслонявшие экран, чуть сдвинулись, и неожиданно знакомый голос спросил: "А так лучше?" "Все равно не видно", - огорчился Саша. "Ну, тогда встань и стой", - ответил парень, повернув в Сашину сторону недовольное лицо. Это был его старший брат - Давид.
- Я не могу стоять... Тут сзади... - сбивчиво залепетал Саша.
- Ничего, если этот сзади будет иметь что-то против, я ему по мозгам надаю, - отрезал Давид и отвернулся.
- А можно, я в проходе постою? Там я никому не помешаю, - попросил Саша.
- Нет, в проходе нельзя. Ты будешь привлекать слишком много внимания. Не забывай, что фильм до шестнадцати. Мы и так только благодаря Вовчику тут сидим. Ты же не хочешь Вовчика подставить? И вообще, уведут тебя из прохода, где я тебя потом найду. Я за тебя отвечаю.
- Додик, но мне же ничего не видно.
- Эй, вы, замолчите наконец, - послышался голос сбоку.
- Сейчас ты у меня навсегда замолчишь, - громко ответил Давид.
- Додик, не заводись. Посади Саньку на колени. Так ему будет видно, - предложила девушка, сидевшая рядом с Давидом.
- Ну ты, Ленка, придумала. Он уже в третьем классе. Весит, наверное, килограмм тридцать, - Давид нахмурился.
- А можно, я к тебе сяду? - попросил Саша. Лена повернулась к нему и...

Он вздрогнул и проснулся, открыл глаза и тут же снова зажмурился, стараясь сохранить образы ускользавшего сновидения. "Она молодая... Но не девчонка. Естественно. Я не знал ее девчонкой. Она была такой в двадцать четыре, когда мы познакомились. А Давид во сне - мальчик... непонятно... " - Саша провел рукой по влажному лбу. - "Почему она так посмотрела на меня? Что таилось в этом взгляде? Жалость? Презрение? Любовь? Не знаю".

Он напрягся, пытаясь вернуть образ любимой. Утренний свет, мешал ему, бесцеремонно проникая даже сквозь плотно сжатые веки, распугивая робкие тени сна. В погоне за иллюзорным образом, он встречал в лабиринтах памяти лишь элегантную тридцатилетнюю женщину. Она улыбалась, чуть наклонив голову на бок. Ее густые волосы, зачесанные на правую сторону, падали со лба блестящей каштановой волной, закручиваясь озорными колечками.

"Куда ты, глупый? - ее левая бровь приподнялась удивленным уголком. - "Подойди ко мне", - мягко предложила она. В ее зеленых глазах блестела веселая искорка. "Доброе утро, любимая. Сегодня мы увидимся и больше не расстанемся никогда", - он улыбнулся и открыл глаза.

Было половина седьмого. Мать еще спала. Он вышел на балкон, с удовольствием ощутив томную прохладу летнего утра. Чистое голубое небо. Вдоль улицы вытянулся по стойке смирно почетный караул эвкалиптов. Тихо шуршит поливалка в аккуратном садике напротив. Сонная кошка зигзагом бродит по улице, мешая проехать автомобилю. "Прекрасное утро. А день обещает быть жарким", - подумал Саша.

Сделав зарядку и приняв душ, он поцеловал маму, строчившую список покупок, и, выслушав подробные инструкции, отправился по магазинам. Возвращаясь домой, он еще у входа в подъезд почувствовал запах маминого пирога и ускорил шаг. Неспешно позавтракав, он нехотя принялся за уборку. Закончив, искупался, надел новую рубашку и выходные брюки. Подумал: "Пусть Давид знает, что перед ним не кошкин хвост, а экономист, работающий в приличной фирме. Кроме того, можно в любой момент встать и уехать, не переодеваясь." Он принялся проверять курсы акций, но сосредоточится не мог, постоянно поглядывая на часы. Ровно в два он перенес телефон в свою комнату и позвонил Лене.

"Алло, Илан? Здравствуй, это Саша. Как твои дела? Мама дома? Еще по магазинам ходит? Ну ладно, я попозже позвоню. Да, я приеду вечером. Конечно, почитаю тебе сказку. И правдивая история тоже будет"
- он покачал головой и повесил трубку. "Вечно ее нет дома. Оставляет шестилетнего ребенка одного. Пора с этим кончать," - Саша нахмурился и решил, что не будет звонить ей до вечера.

Мать все еще бодро суетилась на кухне. Судя по всему, сегодня у нее было хорошее настроение.
- Мам, давай помогу, - предложил он. Она довольно кивнула, но, посмотрев на него, насторожилась и спросила:
- Чего это ты так разоделся?
- Давида встречать, - он невесело усмехнулся.
- Ну, тогда не надо помогать. Запачкаешься. Он еще немного потоптался на пороге кухни, потом вышел в салон, сел в кресло и, открыв газету, принялся рассеянно ее листать. Его мысли были далеко.

Пришел Давид. Аси с ним не было.
- Здорово, Санька! - брат положил ему на плечо свою сильную руку. - Какой-то ты бледный. Как дела на работе? - не дожидаясь ответа он подошел к матери и, поцеловав ее в щеку весело сказал: - Ты, мама, Саньку корми получше. Какой-то он бледный.
- Здравствуй, Додик! - мать счастливо улыбнулась и спросила: - А где же Ася? Как она себя чувствует?
- Ничего. Очень хотела приехать. Она обожает твои пироги, - Давид улыбнулся матери, - но с утра сегодня голова у нее кружилась. Решил оставить ее дома и заскочить на пару часов. Соскучился, - он подмигнул Саше.
- Ну, проходи, Додик, садись. Ты, наверное, еще не обедал? Работал сегодня? - мать усадила его за стол.
- Да, до двенадцати был в магазине. Проверял, как клиентов принимают. Главное в торговле - это обслуживание. Правда, Санька? Как в университете учат?- он усмехнулся.
- Ну и что обслуживание? - без интереса спросил Саша.
- Хреновое, - Давид отодвинулся, пропуская мать, принесшую тарелку супа.- Гороховый! Отлично! Спасибо, мам. Так вот, покупатель заходит, смотрит на ценники - сейчас же обязательно цены выставлять - и ему сразу плохо становится. Тут нужно предложить: присядьте, попробуйте, какой мягкий удобный диванчик, не тяжелый, можно легко переставить, какая обшивка приятная на ощупь. А вот кресла к нему. Цена - это весь гарнитур, включая НДС. Можно в рассрочку. А они только по пятам ходят и глазами поедают. Человеку неприятно. Он покрутится, покрутится и уходит, - Давид махнул рукой.
- Ты ешь, пока не остыло, - мать села с ним рядом.
- Угу, - он начал есть энергично и с аппетитом.
- И я чего-нибудь перехвачу, - она улыбнулась. - А ты, Саня? Может быть, тоже присоединишься?
- Я, разве что, чаю с пирогом, - Саша пожал плечами.
- Иди сюда, худосочный, - Давид пододвинул стул. - Как успехи?
- Ничего. Работаю. Скоро совещание по поводу зарплаты, - Саша сел рядом. - Как у тебя?
- Скажу тебе честно: не очень. В Ришоне придется магазин закрыть. А в Петах-Тикве проведу реорганизацию. Продавца поменяю, - пояснил он.
- Сидел бы ты сам в магазине, пока тяжелые времена. Сэкономил бы, - предложил Саша.
- Ты ничего не понимаешь в бизнесе! - с досадой воскликнул Давид, резко отодвинув пустую тарелку. - Я директор фирмы, а не продавец. Я заключаю сделки, езжу за границу, занимаюсь финансами. Вчера только был в Иерусалиме на переговорах. Хочу взять партнера. До тридцати процентов бизнеса.
- Ну и как? - поинтересовался Саша.
- Этот хмырь хочет шестьдесят процентов. И потом меня выпихнуть. Вижу его насквозь, - Давид прищурился. - Знаешь, я всегда думал, что самое логичное - взять партнером тебя. Давай Санька, фифти-фифти. Будешь совладельцем и финансовым директором. А то я с банками не очень.
- Раньше ты мне предлагал только работником, - ехидно заметил Саша
- Да ну, глупый ты, Санька. Если бы ты тогда вошел в дело с твоими способностями к финансовым операциям, мы бы сейчас были серьезной фирмой. Я знаю, в чем моя ошибка. Не следовало вкладывать все деньги в развитие. Ты бы мог прокручивать их на бирже, всякие фонды создавать. Но еще не поздно. Давай, Санька! Мы с тобой вместе горы свернем! - он положил руку Саше на плечо. - Ну, чего молчишь?
- Думаю.
- Мать, давай второе, пока Санька думает. Как раз успею поесть, - он ухмыльнулся.

"Может быть, я действительно виноват в его неудачах. Виноват, что не помог, - думал Саша. - Мы разные люди, но, возможно, мы дополняем друг друга, и вместе могли бы достичь большего." Саша вспомнил, как он, забравшись на плечи к брату, перемахивал через забор санатория КГБ, отодвигал железную бочку и отгибал жестяной лист, которым была заделана дыра. И вот они уже внутри на лучшем пляже Апшерона, где было все: сосновая роща, полупустой песчаный пляж, скалы с гротами, чистейшая зелено-голубоватая бухта, бесплатные лежаки, лодки, бильярд и газировка. Были симпатичные скучающие дочки и внучки гэбэшников и даже сам опальный бронзовый Дзержинский, переехавший в этот последний оазис номенклатурного великолепия с одной из центральных площадей, - Саша улыбнулся и сказал:
- Я должен разобраться в обстановке.
- Сейчас я доем, и немножко пройдемся, обсудим детали, - Давид подмигнул.
- Куда это вы в самую жару? - забеспокоилась мать.
- Да мы на пару минут. Вернемся - мороженного поедим, - Давид обезоруживающе улыбнулся ей и принялся маленьким кусочком хлеба тщательно сгребать остатки гречневой каши к краю тарелки. Соорудив маленькую аккуратную горку, он быстро отправил ее в рот и, снова улыбнувшись матери, сказал: "Спасибо, очень вкусно". Она удовлетворенно кивнула и понесла тарелку на кухню.
- Ну, вперед! - Давид хлопнул брата по плечу и отправился к дверям. Саша молча пошел за ним.

Посидим в моей тачке с кондиционером. Как в лучших домах Филадельфии, - Давид усмехнулся, открывая дверь своей красной "хонды". Саша удобно устроился на широком переднем сидении рядом с братом. Хотя машина стояла в тени дома, в салоне было душно.
- Что скажешь? - Давид включил кондиционер.
- Мне нужно посмотреть всю твою отчетность. Объем продаж за последние месяцы, обязательства перед банками, текущие расходы...
- И что? - нетерпеливо спросил Давид.
- Тогда я могу тебе порекомендовать что-нибудь толковое. Я скажу тебе точно, какие бумаги нужны.
- Да ты не понял, Санька, или придуриваешься? - Давид нахмурился и, чуть наклонившись в Сашину сторону, медленно сказал: - Я хочу, чтобы мы работали вместе. Хочу, чтобы ты стал моим партнером.
- Я не могу так, с бухты-барахты, - Саша переключил кондиционер, неприятно дувший прямо в лицо.
- Некогда раздумывать, - отрезал Давид. - Поедем прямо сейчас за бумагами. Посмотришь все, что захочешь. Если хочешь покажу тебе оба магазина, - Давид завел мотор.
- Ты что!? Не могу я сейчас! - Саша схватил его за руку.
- Не нуди, - строго сказал Давид, высвобождая руку.
- Да и денег у меня нет, - проворчал Саша. - Я на свадьбу собираю.
- Какую еще свадьбу? - Давид выключил зажигание.
- Есть у меня любимая женщина. Что, нельзя?
- Мать мне жаловалась как-то, что у тебя подруга с ребенком. На ней, что ли, жениться собираешься?
- Да! На ней! - выкрикнул Саша, вызывающе глядя на брата.
- Ты на меня не кричи, пацан, - раздельно произнес Давид. - Хочешь жениться? Женись. Я в такие дела лезть не собираюсь. Мать только жалко.
- А когда ты исчез на четыре месяца и мы не знали, живой ты или мертвый, тогда тебе мать жалко не было!?
- Так было нужно. И кончай орать. Чего это ты вдруг разбушевался? Может, баба твоя и хорошая. Как ее зовут?
- Ты ее знаешь, - выпалил Саша.
- Откуда это? - Давид удивленно поднял брови.
- Это Ленка Гринштейн. Помнишь ее? - Саша схватил брата за плечо.
- Да ты совсем охренел, братец! - Давид презрительно скривил рот и, мощно тряхнув плечом, вышел из машины.
- Я любил ее уже тогда, семь лет назад! Но тогда ты наврал мне про нее! Ты ее оговорил! - Саша обогнул машину подойдя к Давиду вплотную.
- Ты совсем сдурел, пацан! - Давид разозлился и стукнул кулаком по крыше машины.
- Вы поссорились, и ты сказал мне, что она шлюха! Давид смерил брата презрительным злым взглядом и процедил сквозь зубы:
- Раз сказал, значит, так оно и есть. Саша ударил брата изо всех сил правой рукой в челюсть. Давид, видимо, не ожидал от него такого поступка и защитится не успел. Покачнувшись, он схватился за прикрытую дверцу машины, с трудом удержавшись на ногах. Саша отступил на шаг, испугавшись самого себя. Давид проверил губу, не течет ли кровь, и посмотрел наверх. Саша сделал шаг вперед и шепнул:
- Ты хочешь ударить меня? Давай. Мать не видит.
- Рука у тебя крепкая. Это, значит, семейное, - Давид смотрел хмуро, но не зло. Было даже в его взгляде что-то поощрительное. - Понимаешь, Саша, она встречалась со мной и с Левкой Ганиным одновременно и между делом тебе глазки строила...- он развел руками.
- Лена сказала мне, что никак не могла от тебя отделаться и поэтому стала с Левкой встречаться. Сказала, что ты грубый и что я лучше.
- Ты лучше для того, чтобы тебе мозги пудрить. Но оставим это. Ты уже достаточно взрослый, чтобы отстоять свой выбор. - Давид потер челюсть. - Мы, кажется, говорили о бизнесе.
- Я определяю стратегию. Ты ведешь конкретные переговоры, - выпалил Саша, все еще тяжело дыша.
- Хочешь пролезть в капитаны, - Давид покачал головой и усмехнулся. - Что же, оценим фирму, купи 51%, тогда будешь капитаном. Почему бы нет? Ты же мой брат. Саша не знал, что сказать и что сделать. Молчал. Думал.
- Саня, ну чего же ты не открываешь!? У меня руки грязные, - вернул его к реальности голос матери.
- Я сейчас, - Саша уронил на пол лежавшую на коленях газету и, неловко поднявшись, пошел к дверям. "Ничего не поделаешь, - подумал он, вставляя ключ в замочную скважину, - так мне на роду написано - переживать все по два раза".
- Здорово, Санька! А где мать? - Давид похлопал его по спине.
- Здравствуй, Саша. Какой-то ты бледный, - Ася чмокнула его в щеку.
- А ты отлично выглядишь. Я рад, что ты уже поправилась, - пробормотал он.

За обедом он сидел тихо, в разговоре почти не участвовал. Давид критиковал хозяйскую мебель и доказывал, что нужно потихоньку покупать новую. Говорил, что лучше него в мебели никто на свете не разбирается. Потом жаловался на экономический кризис и рекомендовал правительству "очевидные и необходимые" меры по его преодолению. Заметив, что брат отмалчивается Давид сказал:
- Вот я сейчас собственного экономиста возьму за шкирку, пусть он мне объяснит, как дальше жить, - он взял Сашу под руку и повел в его комнату, по дороге шепнув.
- Я смотрю, мать хочет с Аськой пошушукаться о женских делах, и у нас найдется, о чем поболтать. Правда? Санька, ты какой-то обмороженный. На работе неприятности что ли?
- На работе все нормально, - сухо ответил Саша.
- Вот и отлично. Слушай, мне позарез нужно в банке новую ссуду брать, а я еще старую не выплатил. Посоветовал бы ты мне, как процент поменьше выбить. Да и не плохо было бы поддержать мой бизнес инвестициями. Одолжил бы мне тысяч пять. Пока я ссуду не получу. Я поставщикам задолжал. Понимаешь, кризис, покупателей мало, а платить надо за все. Может быть, даже один магазин придется закрыть. Уже приходили стервятники, приглядывали помещение на съем.
- Могу одолжить на месяц на два, но не больше. Я на свадьбу деньги собираю, - тихо сказал Саша.
- Да какой разговор. Я последняя рубашку отдам, если братишке на свадьбу не хватит. Ты же меня знаешь. А кто у нас невеста?
- Лена Гринштейн. Ты ее знаешь, - Саша с опаской посмотрел на брата.
- Не помню, - Давид пожал плечами. - Откуда я ее могу знать?
- Не помнишь Ленку Гринштейн, Нелину подругу!? - Саша изумленно уставился на брата.
- У Нельки было полно подруг, но твоего возраста... А мама говорила мне, что ты встречаешься с женщиной моих лет. Я думал, это ее фантазии. Ленка, говоришь...- Давид, как показалось Саше, тянул время, что-то прикидывая в уме, и наконец, покачав головой, сказал: - Нет, не помню. И что, хорошая баба?
- Да, хорошая. Красивая, - растерянно сказал Саша.
- Ну вот и отлично. Родишь маме внуков, а то у меня, видишь, никак не получается. Да, надо идти Аську выручать. Мама, наверное, там уже разрабатывает детскую тему. Ну, в общем, насчет банка мы договорились?..
- Да, позвони мне на неделе. Постараюсь выкроить пару часов, - кивнул Саша.

В семь часов Саша поехал к Лене и по дороге решил сделать ей предложение. "Почитаю Илану сказку. Уложим его спать. И скажу ей, что люблю и хочу, чтобы мы были все вместе. Я, она и малыш. Правда, у меня ни цветов, ни подарка, но это все будет. Все устроится. Главное, чтобы она согласилась. А Додик в женщинах ничего не понимает", - и Саша поехал быстрее.