***

Ковчег бумажный еле на плаву -
Не тягостны заботы и сомненья,
Но тяжек сон - янтарную смолу
Он льет в пробоины убогого строенья.
В тюрьме плавучей, в четырех стенах,
Мы  спим, не различая голос шторма,
Из века в век скитаясь на ветрах
Безропотно, смиренно и покорно.
Бумажный голубь не покинет клетки,
Оливковой не бросит ветки...
И радуги не видя  над собой,
Не ведаем, как тяжек наш покой.


Псалом 136

Когда мы уходили, на их ветвях
оставили кифары и свирели.
На реках вавилонских мы в цепях,
Но требуют от нас, чтоб мы запели.
Но как нам петь, когда перед глазами
Пожарища, в ушах - предсмертный крик?!
И пусть навек отнимется язык,
Когда мы станем вашими шутами!


***

Идем бесконечным Арбатом,
бензином и пылью дыша.
Послушно шагаю за братом.
Во мне истлевает душа.
Москва утопает в пожаре
заката, но на беду
пожарные на бульваре
играют марши в бреду.
      
"Назад не глядеть!"- заклинают,- 
"Вперед!" На стоянках урчат
такси, как голодная стая              
зеленоглазых волчат.
" Вперед!" Но и этого мало,
и огненная змея - 
река выползает, как магма,
под красные стены Кремля.
За нами - Содом и Гоморра, 
и я оглянуться боюсь
назад, в этот хаос, в кототрый
сползает горящая Русь.
Очнуться! Оборотиться! 
И с правдой на мертвых губах
повиснуть, как глупая птица
на спутанных проводах. 
       1972 г.

***

Смотри же, падает звезда
На дно канала!
Она светила нам всегда - 
И вот упала,
Сливаясь прямо на глазах
С гнилой водою.
Но ангел
ранку в небесах
Прикрыл собою.

***

Шамир *

Шаг веков беспощаден и строг. 
Были горы- станет песок.

Привалюсь к раскаленной скале, -
Путешественница-побирушка.
Хлеба каменная горбушка -
Вот и все, что досталось мне.

Но в горбушке завелся червь:
Он с рожденья точил сухари.
Жаждой дела переболев,
Начал камни грызть  изнутри.

Строить Храм или рушить дома?
Как жить дальше? Не знаю сама.


*Шамир - волшебный червь, который способен дробить камни 
одним прикосновением. С помощью Шамира царь Соломон 
построил Храм в Иерусалиме.


***

Что делать мне, заложнице зимы?
Декабрь с утра канючит, тать убогий,
Тепла и ласки, а с приходом тьмы
Колючей крошкой сеет по дороге

Спаси меня! Смотри: мой дух ослаб.
Что соткала, всё расползлось на нити.
Идет циклон, растлитель снежных баб,
И флюгеров коварный развратитель.

Спаси меня! Мечтаю улететь
В твои края, где перед новым годом
Поют и пьют, где могут отогреть
Горячим чаем, вересковым медом.


Август

Тропинка вдоль заброшенного сада.
Кусты обрызганы парным дождем.
Старуха-яблоня задушена плющом :
Три яблока - вот вся ее отрада.
Но где же этих мест извечные враги -
Мальчишки из домов окрестных?
Состарились и в землю полегли,
И в красных яблоках опять воскресли.
Походкой тяжкой к яблоне придет
Беременная женщина босая
И яблоки с собою унесет,
К груди их, как младенцев, прижимая.


***

В ту осень мы не наблюдали чисел,
И как ночлежка, жизнь была убога.
Запрыгали обрывки старых писем
По глинистым расхлябанным дорогам.

Мы видели, что осень уступает,
И золото свою теряет ценность,
И за бесценок ветер покупает
У леса наготу и откровенность

Мы приучили тучу к нашей крыше,
И дождь к нам неизменно возвращался,
А рыжий кот в листве такой же рыжей
Себя не различил и потерялся.


***

С порога скидывая все печали,
И отодвинув быт на край стола,
Как в омуты, бросались в зеркала
И утонуть друг другу помогали.

Об острые ступени в хрупкий храм 
Царапали мы души постоянно,
Но, возвращаясь по своим углам,
Старательно зализывали раны.

Пусть боль и риск - смертельная игра,
В двойную жизнь бросались безоглядно.
Но, может статься, что придет пора -
Не хватит сил, чтоб вынырнуть обратно.


***

Да как же так?" - шептали мне кусты.
"Куда? Зачем?" - вослед скрипели двери.
Чужая жизнь шагнет из темноты, 
И кресла выгнут спинки, словно звери.

А за окошком - дождик проливной,
Но гром - не гром, игрушка-погремушка.
Самообман, иллюзия, ловушка.
Зачем я здесь и кто это со мной?

Я, кажется, сюда на праздник шла?
Он кончился до моего прихода.
Остались чашки посреди стола
Да календарь ненынешнего года.


***

Мой проводник во времени,
Куда летит  вагон?
И как тебя по имени?
Твой поезд - сон.
Чай горький, залпом выпитый...
Но кто любовью сыт?
В стакане бьется ложечка,
Вагон летит.

                   

                   ***
				   
                   В поезде ночь. Все спят.
                   Темень. На шпалах смоль.
                   В окна сбоку летят
                   звезды - сахар и соль.
                   Никто много дней подряд
                   высунуться не смог:
                   душу сносило назад,
                   как сигаретный дымок.
                   Мимо, мимо бегут
                   сонные города...
                   Куда я держала путь?
                   Зачем забрела сюда?
                   Кто решил, что составы
                   надо тащить во тьму,
                   и по какому праву
                   доверилась я ему?


Январь 1991 года в Москве

Дождливым мерзким январем
В беде по пояс москвичи плетутся.
Все вдребезги разбито. Лишь не бьются
Рубиновые звезды над Кремлем.

И страшно утром форточку открыть, 
Чтобы увидеть: к окнам подступает,
С крыш капает, все исчезает, такт,
Но дети есть хотят, и надо дальше жить.

Какой такою тайной окружен
Исток беды? Где дух  ее зловещий?
Что толку знать, когда сегодня он
Уже под подбородком плещет!

Одна беда на целую столицу,
На всю страну. Но не сроднить бедой
Тех, кто ушел в пучину с головой
 И кто не смог с несчастьем примириться.

 
 
***

В этих краях беспечальная осень,
здесь зеленеет трава,
ярких и пошлых цветов
слишком вульгарны наряды.
Только смеркается быстро,
и пропадает канва
всякой беседы,
и с озера веет прохладой.
Мне и деревья чуть больше,
чем просто друзья.
Солнце - 
может быть, друг,
когда оно не в зените.
Что за кусты в полумраке?
Наверное, я
не разыщу названия их
ни на русском,
ни на иврите.
Как тяжело нам друг к другу
прокладывать путь:
эти слова позабыты,
а те потеряли значенье.
И невозможно довериться,
как невозможно вдохнуть
запах опавшей листвы
     на бульваре осеннем.