     Если бы я впервые попала на заседание в Клубе литераторов Тель-Авива 7 ноября сего года, то подумала бы, что местные литераторы - люди не в меру эмоциональные. Но поскольку уже около полугода я посещаю встречи тель-авивских литераторов на Каплан, 6, то всплеск эмоций, вызванный произведением Александра Карабчиевского "Диалог по случаю" открыл для меня этот коллектив с новой стороны.
     Как обычно проходили прежние заседания? Автор читал произведение, оппоненты высказывались, потом по кругу шло деловое обсуждение, крайне редко окрашенное излишним темпераментом кого-то из выступавших. А тут я впервые имела удовольствие лицезреть, например, Павла Лукаша, вскочившего с места и в полемическом задоре бегающего по комнате! Я с удивлением постоянно слышала звон колокольчика, которым председатель клуба Яков Шехтер пытался урезонить распоясавшихся спорщиков! Видно, enfant terrible клуба Саша Карабчиевский сумел задеть за живое всех без исключения.
     Итак, что же это за произведение, которое вывело из себя Тель-Авивских литераторов? Жанр его никто так и не смог определить. Рассказ? Нет, было решено, что это не рассказ. Скорее - публицистика. Некоторые сказали бы, что на это произведение непонятного жанра наложила свой отпечаток деятельность Саши в газете, где он постоянно сталкивался с письмами безграмотных читателей и статьями полуграмотных авторов. В обсуждаемом произведении приводится масса умопомрачительно забавных цитат, которые в советские времена печатались в рубрике "Нарочно не придумаешь". Справедливости ради следует отметить, что и на самого Карабчиевского постоянное чтение подобных материалов оказало нехорошее влияние: он не заметил, как употребил слово "успешность", русскому языку совершенно не свойственное. Более того, само понятие, изобретенное Карабчиевским, "успешный литератор", когда имеется в виду, что литератор достиг успеха лишь в том случае, когда его книги продаются, вызвало шквал откликов. Саша задел за живое присутствующих явной несправедливостью. Действительно, каковы критерии - не буду говорить "успешности", потому что это не по-русски, а того, что писатель состоялся? Книги Марининой действительно продаются, но насколько это настоящая литература? Светлана Шенбрунн, выйдя в финальный список, не получила Букера за роман, написанный ею в молодости, эту премию получило произведение, которое способны прочитать несколько десятков литературоведов. Что тут можно сказать о литературном успехе? Известно, что стихи - не товар, в книжных магазинах от них отмахиваются, и как тогда оценивать достижения того или иного поэта?
     Разумеется, речь шла и о художественных особенностях этого неясного по жанру произведения. Феликс Гойхман, обладающий ставшим редкостью даром настоящего литературного критика, как всегда отнесся к обсуждаемому тексту с присущей ему скрупулезностью. Он обратил внимание именно на художественные особенности, а не на идейное содержание. Замечательно, что художественные особенности нашлись - значит, текст художественный. Зато председатель клуба Яков Шехтер не стал разводить сантиментов и прямо высказал свое мнение: текст написан наскоро и не обладает высокими литературными достоинствами. Мне лично импонирует основная мысль произведения - борьба с бескультурьем, с пренебрежительным отношением к литературному языку, который нам все-таки родной, как это ни прискорбно.
     Думается, что свою задачу, которую, подозреваю, Карабчиевский поставил перед собой, представив этот текст, - поднять бурю в стакане воды - Саша выполнил.

Светлана Бломберг