БЕССОННИЦА

                          
                                 1
Кривая, узкая она ,
Вершина кряжа Альварадо,
Где облаков баранье стадо
Пасет бессонная луна,
Но облачная пелена 
Таинственней сетей моссада
В ней вижу очертанья сада,
Сквозь грубый профиль валуна.
До Мексики четыре мили…
Пока контрабандисты в силе,
Граница на замке зависла.
Грязь с черных долларов отмыли:
Осталась грязной в пене, в мыле
Строка ворованного смысла.

                              2
Строка ворованного смысла
Натянута над океаном
В своем бесстыдстве окаянном.
В ней гематрические числа
С иносказанием туманным
Слагаются легко и чисто,
А рифмы, звонки и речисты,
Посыпались небесной маной,
Напомнив зрелости закон:
Груди не нужен силикон –
Черт с ней – пусть опадает висло.
Не ею украшать бaлкон!
Тоска, пополнив лексикон,
Веревкой порванной повисла.

                                    3
Веревкой порванной повисла 
Распахнутая безрукавка,
К ней пристегну я, как булавкой,
Унылый взгляд довольно кислый.
Пацан, уже закрылась лавка,
Разъехались мотоциклисты…
Вали домой в Ортего-Виста!
Но опоздавшая мерзавка
К нему с разбега подлетела,
Пока он, разминая тело,
Смотрел, как рушится стена.
Она в объятии сомлела
И поцелуй запечатлела
На верткой шее хвастуна.

                         4
На верткой шее хвастуна
Чернеющей,что тот сапог,
Болтается распятый Бог,
А козлоногий сатана
Наколкой на груди залег
Под фразой:»Истина одна»
Предплечья – солнце и луна
Змея и слон на икрах ног.
Пылятся пальмы, а не клены.
Всплеснул руками умиленный
Лоточник, а его жена
Сквозь деревянные колонны
Глядит на площадь удивленно –
Уже ли казнь отменена?

                        5
Уже ли казнь отменена?
Когда зачитан приговор?
Ты пареводчик? Значит вор!
Доказана твоя вина…
Ты видел те же письмена
И слышал лай таких же свор
Как тот наивный волонтер,
Которого смела война.
Спроси меня: зачем, зачем
Лью кровь нездешних, давних тем,
Когда родной язык - Отчизна?
Скажу: от замкнутых систем
Укладки подрастрельных стен.
Ответ прямее коромысла.
 
                       6
Ответ прямее коромысла,
Но только на другой вопрос.
Кто слышит твой бесшумный SOS
Из океана конформизма?
Тебе, целующий взасос
Язык и зев постмодернизма,
Дороже нежного комизма
Патриархальных детских грез.
В огонь бросая все подряд,
Получишь бодрости заряд
И кайф от злого эгоизма.
С веселым тостом выпьешь яд.
Ведь рукописи не горят.
Все рукописи мышь погрызла.

                        7
Все рукописи мышь погрызла,
А цензор внутренний испортил.
Его золотоперый «портер»
Цинично черкал по лиризму,
Чтоб упразднить античный портик,
Или разбить сарказма призму.
«Харизму» заменив на «клизму»,
Он в новый лист вонзает кортик,
Чтоб появились бреши, плеши…
Где смысл не знает даже леший.
Простим повадки грызуна.
Мир незабвенного Олеши
Изъел лишай мышино-пеший.
Просты повадки грызуна.

                            8
Просты повадки грызуна,
И хищника и человека,
Ведь «улица-фонарь-аптека»
В итоге видимость одна.
Империи пришла хана,
Всевидящего Ока века
Сомкнулись на исходе века
В увечный чемодан без дна.
Пейзаж распался на куски,
Поблекли бликов островки,
Холст оголяется подстрочно.
Развала острые клыки
Жизнь разорвали на куски,
А время разметало клочья.

                      9
А время разметало клочья
Резной судьбы по разным странам,
Чтоб развернуть сквозным изъяном
Чужой груди призыв молочный.
Характер голый ангелочка
Подвергся так душевным ранам,
Что душу не отмыть под краном, 
На грудь не вывесить брелочком,
Когда схлестнет на кухне шквал
С тем, кто ключей не раздавал
К душевной скважине замочной.
Он – некрофил и канибал,
Себя из петли доставал
Безлунной суицидной ночью.

                          10
Безлунной суицидной ночью
Курением до одуренья
Заточишь внутреннее зренье –
И речь включается пророчья.
Превратно понятый подстрочник
Раскрутишь на стихотворенье,
Сведешь его до озаренья
В глухонемое многоточье.
Из черных дыр и темных мест
Подстрочник вынесешь и крест,
На перевод наложишь вето,
Исчеркаешь его, как тест…
На грязный от помарок текст
Глядишь без зрения и света.

                          11
Глядишь без зрения и света,
Как разрушаются детали
Креплений, что держать устали
Скрижалость Ветхого Завета.
И разбиваются скрижали
На альфы, бэты и предметы, 
На безымянные сюжеты,
Тиски которых пережали
Текст рукописи неготовой	.
Над ней повис вопрос суровый:
За грех гордыни отвечать
Придется перед жизнью новой
Таким же таинствам хреновым?
И нечего отдать в печать.

                            12
И нечего отдать в печать,
И нечего скрепить печатью.
По непорочному зачатью
Отныне некогда скучать.
И незачем права качать…
Придется в тряпочку молчать и
Сон разума своим исчадьем,
Собой-чудовищем стращать.
И адским кругом голова,
Но светлячок наколдовал
Мышам летучим запищать.
Миры распались на слова,
На что Пелевин наплевал:
Обрывки можно завещать.

                               13
Обрывки можно завещать,
Отрывок можно напечатать –
Украденный край непочатых
Бессмыслиц с алтарей вещать,
До безголосья верещать
Неоперившимся внучатам
И даже нерожденным чадам,
Что с жинью надобно кончать.
Но ты привязан к ней веревкой
С таким усердьем и сноровкой,
Что выживешь по всем приметам,
Хоть признаваться в том не ловко,
И  это кажется уловкой
Творцу Новейшего Завета.

                               14
Творцу Новейшего Завета
Приснится юноша-язычник,
И рэповых визжаний зычных
Галдежный визг под кастаньеты.
Дыряво-джинсово одета
Девченка… В наблюденьях личных
Не будет аль-кахонских линчей –
И лист белее чем Одетта.
Стань проще, или будь свободен…
Жизнь – перманентный  heavy body
И от нее болит спина…
Но улочка замшелых сходен
Опять к пустым листкам приводит.
Кривая, узкая она.

                          15

Кривая, узкая она ,
Строка ворованного смысла.
Веревкой порванной повисла
На верткой шее хвастуна.
Уже ли казнь отменена?
Ответ прямее коромысла:
Все рукописи мышь погрызла:
Просты повадки грызуна.
А время разметало клочья.
Безлунной суицидной ночью
Глядишь без зрения и света –
И нечего отдать в печать…
Обрывки можно завещать 
Творцу Новейшего Завета.