Старательно я дважды прочитал
    подборку "Секс дошел до апогея".
    И долго думал сам с собой наедине,
    поглаживая клавиши, как перья
    кусали, когда не было еще
    компьютера. И секса, кстати, тоже.
    И кабаре синонимом разврата
     назначено задолго до Петра...
    Еще, наверное, при Павле. Или раньше.
    С тех пор как солнце Запада взошло
     над русскою, тудыть, литературой.
    Тогда же было сказано так зло,
    что простота - она почти что дура-
    простата. Простудишь ее, дескать, и прости-
    прощай... Легко проституировать бугры
    и складки простыней, их тонкости и запах,
    легко поэтизировать кусты -
    всегда найдется там рояль на задних лапах,
     под ним ты обнаружишь вдруг Христа,
    влюбленного в Марию-Магдалену...
    история исусова проста, когда ее ломаешь об колено.
     Как просто все, когда берешь его (ну, в смысле - все)
     - и хлоп с размаху об пол!
     и если Бог вселенную так схлопнул
    на атомы и мельче - я просек
     могущества Его источник. Фишку
    - на новоязе.
    Фишка - казино - продуть - понять - как - мало - жизни - этой -
    тут - время - отмирает - навсегда -
    и - век - дотлел - и - обломился - сигаретой.
    Зачем же Петя написал стихи, реакцию просчитывая нашу?
     Они удобны, и на вес легки, и их узор в любой я цвет раскрашу.
    Зачем слова ты разные собрал вокруг светила хладного, пустого?
     Да, выверен до ноты твой хорал - но музыка, но впитанная словом
     игра стихий? Но ужас бытия, но радость смерти - где они остались?
     Когда б нас не пронзали острия той музыки - то где б мы обретались?!
    Любую шелуху распотроши, сними слои газет и мыло опер -
    там дрожь такой же маленькой души... а ты толкуешь мне про Мери Поппинс.
    На запасном она у нас пути, Бальзак - казак и дружит с Иисусом...
    Тематикой такой, как ни крути, ты потрафишь изысканному вкусу
    инженерОв, пускающих слезу на конкурсах подза... гитарной песни.
    Да, этим можно всякую кирзу втереть - но не стихи, хоть тресни!
    Так апогею секса вопреки я Петину снимаю синекдоху:
    Эпоха не влияет на стихи. Стихи, как люди, делают эпоху.
    
    
    * * *
    
    Теперь немного прозы.
    У Горенштейна есть персонаж в "Четырех казнях Господних" - вечно пьяненький российский самопальный философ, чьим излюбленным представительским номером было следующее: он брал чашку, говоря: "вот чаша. Она проста. Но я сейчас сделаю ее сложной..." - и бил ее об пол. Весь сервант опустошил... Жена перед приходом гостей посуду подальше прятала. Петя, на мой взгляд, поступает подобным тому "бойцу посуды". Вот два примера его текстов:
    
    Вряд ли меня Ягве
    Пригласит в "Арагви".
    
    и
    
    НУЛЕВОЙ ЦИКЛ
    
    Промысел Божий весьма похож на каприз,
    Вот и выясняют паствы и жречества,
    Какое там "…анство", или какой там "…изм"
    Светлое будущее того, что останется от человечества.
    
    Как номер в рулетке, избранный путь,
    И снова нас разыграют числа -
    В сущности, кем ты родился, тем и будь,
    Если уверен, что кем-то родился.
    
    А если нет, раскручивай небеса,
    Авось и услышишь чистосердечные показания
    Или увидишь сон: "На месте Храма Господня - лиса",
    И явь услышит твои желания.
    
    Вот, стало быть, чего Ты хотел,
    Почитаемый всеми непримиримо враждующими -
    А если Храм почему-то цел,
    То, значит, это еще не будущее.
    
    Что мы имеем в первом случае? Констатация факта. Ягве действительно не пригласит Петю в "Арагви". И в любой другой ресторан, не рифмующийся с "Арагви" - тоже. А пригласит совсем в иное место. И намек на это мы тоже понимаем. Не идиоты-с. Да и факт общеизвестный. И этот самый факт, это общее, со времен изгнания Адама из рая, место выдано нам в броской, эпатирующей форме. Прочитали. Удивились. Разгадали. Прослезились...
    Во втором же тексте дело, по видимости, осложняется.
    Первый катрен: пути Г-сподни неисповедимы, поэтому конфессии спорят о будущем. (В скобках: логическая связь тут отсутствует. Спорят они не ТОЛЬКО поэтому. И не столько.)
    Второй катрен: человек не властен над своим рождением в рамках некой конфесии. ПОЭТОМУ он должен быть тем, кем родился, при условии, что он знает, кем именно родился. Или что вообще родился - из текста неясно. Так говорит апостол Петр (Межурицкий). Послание к Евреям, год 1990-й.
    Третий катрен: если же индивид не уверен, что родился кем-то или вообще уже родился, существует адрес для обращений (почтовый адрес, факс и e-mail не указаны) - небеса. Вот и пытай их, пока не ответят; а если ответят (что случалось в истории считанные разы, и они почти все задокументированы) - иди к психиатру. Прямо не сказано, но можно догадываться.
    Дальше в третьем катрене подтверждается то, что послание было именно к евреям: Храм, известная лиса бегает как символ его разрушения... То есть апостол Петр (Межурицкий) не идет по проторенному пути, так как его предшественник адресовал свои послания к обращенным в христианство язычникам. Ну, как говаривал наш препод по логике, "это С не суть П"...
    Четвертый катрен. Выясняется, что во сне данный ответ на обращения представителя общественности - есть выражение его (представителя) тайных желаний. Упоминается, непонятно, с какой целью, об общей (чьей? Буддисты, синтоисты, папуасы с алеутами - они тоже "все"?) вражде по отношению к представителю общественности. И напоследок - если сон, уже вроде бы сбывшийся, еще не сбылся (??), то просто будущее еще не наступило.
    Зеу зе. That's all. Халлас.
    
    Петя берет реальность как она есть - и загадка ее ему явно не по силам. Жизнь как будто проста, так проста, что и сказать-то нечего... С другой стороны - простота эта настолько герметична и самодостаточна, что и пробиться внутрь ее, понять что-либо мы бессильны в рамках избранного Петей поверхностно-интеллектуального дискурса. И Петя отшучивается, каламбурит, говорит пошлости и банальности. Чувствует, что этого недостаточно - ну, явно не пробирает читателя, да еще чего доброго заподозрят в потакании низменным вкусам... Но имеется Emergency Exit - шмякнуть чашкой об пол. И задача сразу упрощается: теперь надо выбрать из осколков то, что поярче блестит, пофасонистей выглядит, собрать в кучу, зарифмовать - и готово. При ближайшем рассмотрении вещь не выдержит детального анализа, - так сказать, пошаговой проверки программы, - ну, да ладно. Своего читателя такие тексты найдут обязательно.
    Мы не случайно указали выше то ограничение, что Петя потерпел неудачу "в рамках избранного поверхностно-интеллектуального дискурса". Последний, на наш взгляд, действительно бесперспективен. Чистый интеллектуализм в европейской поэзии после Просвещения слишком легко скатывается к дешевому иронизму, оставляя голого человека на голой выжженной земле - ни Рая, ни Ада, ни Б-га... скучно и бесперспективно. Для нас же, главное - непродуктивно творчески.
    Интеллектуализм типа Бродского романтизирован, позиционирован во враждебной давящей среде "воинствующего материализма" и уже тем самым последнему противопоставлен. Это интеллектуализм далеко не совпадает с материализмом вообще.
    "В деревне бог живет не по углам,
    как думают насмешники, а всюду.
    Он освещает кровлю и посуду..."
    а у Пети:
    Чем удивит провинциальный Бог,
    На ущемленной гордости заплата?
    Мессия объявившийся не мог
    Развеять скуки Понтия Пилата.
    
    Очередной овеян легион
    Прогулкой по проторенному бреду -
    Всегдашний ослепительный урон
    Вновь обратится верою в победу.
    
    И чистоту полей спасут щиты,
    Уйдут отцы в торжественном покое -
    Надмирна суть условностей тщеты:
    Пусть лучше Рим, чем что-нибудь другое.
    
    А от судьбы и боги не спасут -
    Власть кесаря не против власти Храма -
    Я руки умываю. Кончил суд
    Сын Ромула над сыном Авраама.
    
    Да полно, бог ли это? Не заплата ли, затыкающая дырку в строке? А может, сама строка тут сказала, что Б-га ей не хватает... А последующие строки с их "проторенным бредом", "ослепительным уроном", "чистотой полей", "торжественным покоем отцов", "надмирной сутью условностей тщеты" - что это?! Что за "громокипящий кубок" ослепительно-торжественно-надмирных пошлостей?! Тут Пете, на мой взгляд, просто изменяет вкус.
    Не способен Homo Poetikus жить без веры во что-то вне себя. Мифом становятся навеянные теплой человечностью золотые сны, а не тыканье особи мордой в ее грязь и ничтожество...
    
    Петя не первый и наверное не последний наступает на эти грабли. В науке о жизни, чем и является поэзия, впрочем, любой результат - положителен.