Юлия Шмуклер

    Днем дул хамсин, ветер из пустыни, и нес с собой желтый песок.
Вся комната была засыпана желтым песком; он лежал на полураскрытой постели, у самого окна, на красном ковре в глубине комнаты, и на полках с книгами у противоположной стены. Было жарко, как в печке.
    Я была больна и не могла спать.
Моя комната была ярко освещена, но в соседней комнате был потушен свет и там спал мой четырнадцатилетний сын Боря.
Комната моей матери, Нехамы, была пуста: Нехаму увела по моей слезной просьбе ее старшая дочь Люся. Нехама была истеричка и устраивала мне три истерики в день. После каждой такой истерики у меня тряслись руки и ноги. Свои истерики Нехама сопровождала сентенциями.
- Не ешь салат, это трава.
- Мыться - вредно для здоровья.
-Я не люблю, когда ты выходишь из дома по своим делам.
В отчаяньи я помолилась Богу: "Бог! Бог! Приди, спаси и защити меня! И прости мне мои грехи!"
Внезапно Бог сказал мне:
"Прими сначала холодную ванну, а потом горячую".
Я подскочила от удивления: со мной говорил сам Бог!
Бог продолжал: "Я говорю с тобой по долгу службы: ты уже одной ногой на том свете!"
Холодная ванна была приятна в такую жару, а от озноба спасала горячая ванна. Мне стало легче. Бог сказал мне: "Ты должна не спать ночью, чтобы твой головной мозг помогал твоему спинному мозгу лечить тебя".
Я спросила: "Сколько я должна не спать?"
Бог ответил: "Пока не будешь здорова".
Я тяжело вздохнула.
Бог сказал: "Нехама - убийца. Она убила свою первую дочь, Машеньку, одного года".
Я сказала: "Мне сообщила об убийстве Машеньки Люся, в одиннадцать лет, в Москве. Нехама, которая сидела, встала и выскочила из комнаты".
Бог сказал: "Ты выжила потому, что у тебя до двух лет была хорошая няня, которая одевала и раздевала тебя, купала тебя и кормила тебя".
Я сказала: "Она говорила мне, сидевшей в коляске: "Мы наденем передник и поедем кушать".
Бог сказал: "Ты должна убежать от Нехамы".
Я спросила: "Значит ли это, что Нехама придет завтра?"
Бог сказал: "Верно. Кстати, ты не дочь Нехамы. Ты - краденый ребенок. Тебя украли вместе с коляской у родной матери из Италии. Ты не похожа ни на Нехаму, ни на отца. И коляска твоя заграничной работы, таких в России не делают".
Я сказала: "Я - краденый ребенок! Почему же ты допустил такую кражу?"
Бог ответил: "Ты должна бежать вместе с Борей".
Бог, видимо, знал о наших визитах к психиатру, куда Борю отправила учительница в классе Бори. Психиатр был ее родственником. Они оба считали, что Боря должен, как все, сделать себе обрезание. Я должна была, по их мнению, отдать им сына. "Нам предстоит огромная работа", - сказал психиатр по-английски, потому что он был родом из Америки. "Он в любую минуту может вызвать санитаров", - сказал Боря по-русски.
Бог сказал: "Это будет комбинированное бегство, от Нехамы и от психиатра. Мальчику четырнадцать лет, и он сам должен знать, хочет он сделать обрезание или нет".
Я сказала: "Спасибо".
У меня были деньги для бегства: я оставила часть своих денег в банке, называя их "мой неприкосновенный запас", и теперь он стал прикосновенный. Из-за инфляции, царившей в Израиле, эти деньги были положены на долларовый счет и не исчезли, как обычные деньги.
Бог сказал: "Но ты должна быть здорова, чтобы бежать. Прими сейчас же обе ванны".
Я устроила себе холодную ванну, а потом горячую. Моя душа пела: "Я - не дочь Нехамы! Я - не дочь убийцы!"
Когда я вышла из ванной, Бога уже не было. Разговор с ним прекратился так же внезапно, как и начался. Я была одета в оранжевый с белым халат, сшитый из махрового полотенца.
Боря все еще спал.
Я села на кухне ожидать прихода Нехамы. Кухня была устроена так, что она подходила ко входной двери.
Где-то далеко, далеко я услышала шаги. Они были как каменные. Шаги все приближались. Шли двое: Нехама и Люся. Наконец, они вошли в дом.
Вот они на первом этаже, вот они на втором этаже, вот они на нашем, последнем, четвертом этаже. Вот они подошли к двери.
Нехама закричала мне: "Открой дверь!" Я закричала в ответ: "Нет!" Нехама во второй раз закричала мне: "Открой немедленно дверь!" Я закричала в ответ: "Нет!" И они ушли.