Наум Басовский
* * *
В.
Слова не надо торопить,
а просто вслушиваться в хаос, -
печалясь или усмехаясь,
в себе звучания копить.
И год, и два, и десять лет
пускай лежат в укромных клетках,
чтоб в некий день, из самых редких,
поднявшись, обозначить след.
И тут забрать себя в кулак
и повести судьбу по следу,
ни пораженье, ни победу
не принимая в счет никак.
Судьбу не надо торопить
и гнать ее от боя к бою, -
она откликнется собою,
в ладони вкладывая нить.
И с этой нитью, не боясь,
в пещерах, чащах, лабиринтах
бродить, отыскивая в ритмах
со звуком истинную связь.
Но неуютно одному,
когда идешь на поиск сути:
кто и поймет, и не осудит,
и снова соберет суму?
Любовь не надо торопить,
мечта о ней - и то немало:
она приходит запоздало,
чтоб все потери искупить.
Судьба с любовью строят дом,
где есть труды и есть суббота.
А что слова? Не в них забота -
слова появятся потом.
* * *
Дине Альпер
Авторский фильм: сценарист, режиссер, оператор,
чтец, композитор, художник - и все это я.
Несоразмерны усилий и нервов затраты
с тем, что потом отсчитается для бытия.
Кто мне мешает поставить комедию масок,
впасть в мелодраму, затеять крутой детектив?
Но на своем же лице ощущаю гримасу,
только подумав и замысла не довинтив.
Вот и снимаю полночный приход почтальона,
мыслящий куст и костелом пронзенный эфир,
дом деревянный, на круче зависший наклонно,
мглистые дебри моих коммунальных квартир...
И на экранчике куцем в просмотровом зале
тайно и быстро, порой не снимая пальто,
снова и снова с восторгом смотрю и слезами
фильмы, которые в мире не видел никто.
Караван
- Поторопи верблюдов, проводник!
Смотри - передний головой поник:
шестые сутки не даем воды им.
Пешком и в месяц не пройти пески;
падут верблюды - от ночной тоски
увянут наши жены молодые.
Мне отвечает мягко проводник:
- Совсем неподалеку есть родник,
который слух Господень услаждает.
Да, господин, - верблюды могут пасть,
но пусть пустыня разевает пасть:
кто не рискует - тот не побеждает!
И он ударил пяткой вожака,
и тот раздул опавшие бока
и побежал, шатаясь, будто спьяну.
И шел от жажды пьяный караван,
замедленно взбираясь на бархан,
чтоб опуститься к новому бархану.
Подъем и спуск, и так десятки раз,
и длинный день в конце концов угас,
и сразу же рассвет зажегся новый,
и мы почти в беспамятстве ползли, -
и тут, казалось, прямо из земли
возник гортанный клекот родниковый.
И, по закону, первым, проводник
к воде одним движением приник -
и отошел: ему глотка хватило.
Верблюды пили, пили седоки,
а я на расстоянии руки
стоял,
и солнце мне в глаза светило.
Все смаковали воду, как вино,
лишь я не пил - мне было все равно,
что там потом со мною приключится.
Наверно, я рехнулся по пути,
и, если к цели суждено дойти,
мне никогда к себе не возвратиться.
Я был иным, пускаясь в этот путь;
восторженной души мне не вернуть -
ее убили спуски и подъемы.
Зачем же я мечты свои копил?
Зачем же я верблюдов торопил?
Чтоб молча постоять у водоема?!
Пройти пустыню - и такой итог!
Я наклонюсь и сделаю глоток,
чтоб вымолвить единственное слово,
и тихо скажет мудрый проводник:
- Ты видел жизни настоящий лик -
на этом свете не найти другого.
Его рука, суха и горяча,
легко коснется моего плеча,
и я ему скажу на грани слома:
- На горизонте городок возник, -
поторопи верблюдов, проводник,
чтоб на закате оказаться дома.
* * *
Жил я там, где ворон ворону
глаз не выест из-под век,
где ступил два шага в сторону -
и считалось, что побег.
В молодые годы ранние
выбивался, лез из жил,
а потом пришло сознание:
жизнь не прожил, а изжил.
И тогда сменил пугающе
все основы бытия,
и под солнцем обжигающим
вновь возникла жизнь моя.
А отпущен был из милости
и с поклажей небольшой -
только с тем, что поместилося
в голове да за душой.
Справедливость, правосудие -
непонятные дела...
Лишь дотронулся до сути я,
Тут и старость подошла.
Жалок вид пустого невода -
протекли мои года
между русским словом нЕкуда
и ивритским некудА.
Объявления: