Александр Валерский

 

День благодарения

 

 

 

Благодарю подонков всех мастей,

Всю знать из просвещённых изуверов

Всех в мире величавых палачей,

Всех склонных к грабежу легионеров.

 

Моя хвала гонителям и  псам,

На след напавшей своре и погоне,

Хвала кнутам кастетам, топорам,

Хвала дерьму, которое не тонет.

 

Не хватит сил навет благодарить,

Приветствовать публичное глумленье,

Воспеть донос,сыновне отплатить

За все подножки,клички,униженья.

 

Вовеки славны шушера и дно,

Паучьи козни,общее собранье

И те,кому от Бога не дано,

И те,талант которых в послушанье.

 

Я славлю вероломство и обман,

Отравленный кинжал и яд в бокале,

И зелья приворотного дурман,

И блуд словесный,и услуги швали.

 

Да здравствует удар из-за угла

И над лежачим свалка удалая,

Да здравствует сапог и похвала

Тому, кто бьёт как надо,не виляя.

 

О да пребудут вечно силы зла,

Уступчивость, коленопреклоненье,

Да процветают тёмные дела

И кляп во рту и на жидов гоненья!

 

Без вас не смог бы растворить уста,

Войти в алтарь, в который вы не вхожи.

За грудой спин не разглядеть лица,

И о дворце  не судят по прихожей.

 

В сравненье суть. Значенья полон фон.

Ничтожество – не то ль, что удобренье

Тому,кто выше прочих вознесён,

Кто призван высочайшим повеленьем?

 

Благославляю колья и мечи,

Умытье рук, Голгофы беснованье,

Учеников предательство в ночи,

Плевки в лицо и плоти истязанье.

 

Без чёрной краски мир лишён добра.

Глупцу не уготовлены мученья,

И чётким нимбом озаряет мрак

Во мраке лишь заметное свеченье.

 

* * *

Час с тобою встречи,

Боже, отодвинь!

Я ведь недалече,

Отыщусь. Аминь.

 

СТАРАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

 

О, эта странная страна,

И эти странники чужие –

Их  голоса полуживые

Как будто из дурного сна.

 

О, эти странные страницы

Истлевших дней, забытых встреч –

Взлетают вспугнутые  птицы,

Я их не понимаю  речь.

 

О, эти странницы святые,

Их птичий щебет до утра!

Другие нынче позывные

И телефонов номера!

 

О, эти странствия, скитанья,

Озёра,омуты,леса.

Каких-то гиблых мест названья,

Каких-то леших адреса.

 

О, вы, каракули страданий!

О, неразборчивость мечты

И детский почерк упований

Как доказательство тщеты…

 

* * *

Преодолев косноязычье,

Заговорил стихами Дант,

И слились в мраморном величье

Терпенье,муки и талант.

На праздной улице прохожий

Глядит на глыбу, поражён:

“Не схоже всё и вместе схоже,

Легко как сладкий детский сон!”

Простак,о если б знал ты плату!

Не позавидовал бы ты

Ни этой лёгкости крылатой,

Ни блеску трудной простоты.

 

Ценой какого помраченья –

Когда б ты ведал! – он постиг

И сладострастье отреченья

И просветленья дивный миг!

 

Он знал, что лёгкость – заблужденье,

Тяжёл  и  ненадёжен миф,

Что всё в стихах – преодоленье

И лёгок  лишь один мотив.

 

* * *

Рослый водопроводчик головку ключа разводил,

                                             как настраивал лиру,

Трогал трубы, как струны, и ржавые муфты,

                                            как клапаны флейты, перебирал,

И еврейский мальчонка, прочитавший все драмы Шекспира,

Из прихожей украдкой на священнодейство взирал.

 

К работягам тянуло. Тянуло и всё тут, хоть тресни!

От расчитанно тонких за рюмкой ликёра бесед

Как магнитом тащило к надрывным бесхитростным песням,

К раздевалкам,мозолям,к привычности гнёта и бед.

 

К просторечью влекло так что не было сладу,

От Чайковского, Тютчева, от эрмитажных холстов –

К общежитьям,гармошкам,к угарной гульбе до упаду,

В заскорузлые лица и стружку станочную слов.

 

Приедались шедевры,Набоков и Джойс не прельщали.

Рядом с опытом грубым  стихи ни в какое сравненье не шли, –

И тянуло арканом в глухие дремучие дали,

К рыбарям, к егерям, к неподдельности чёрной земли.

 

Догорали костры в облаках, Волны озера в небе плескались.

Зависали планеты на кроне гигантской сосны.

Расступались созвездья, и гении все забывались,

И любимые строки и арии не были больше нужны.

 

Как цимбалы звенели уключины,пели ножовки, как скрипки,

Гениальностью аранжировки захватывал

                                                              по Ангаре лесосплав.

Виртуоз концертмейстер и хрупкий альтист вызывали улыбку,

Когда дюжий подручный не с палочкой – с вагой пудовой

За пультом вставал, все законы искусства поправ.

 

Режиссёры разгрузок товарных вагонов,

Постановщики рубок, солисты облавных охот

Без новаций пленяли, без вызовов и без поклонов,

Без букетов у ног и без ажиотажных щедрот.

 

Землекопы учили, чтоб точен был каждый мазок,

                                                                 не импрессионисты,

Не по Брему познались повадки лесного зверья,

Полновесней великих открытий был опыт лесничих плечистых.

Глубже перипатетиков ведали смысл бытия слесаря.

 

Гибли цивилизации, и государства мелели как реки.

Угасали пиит и мыслитель, исчерпавши кредо своё.

Не нуждаясь в теориях, только земля пребывала вовеки

Нераздельна со смердом, частицей её самоё… .