Ирина МАУЛЕР

В моем доме мирно живут три кошки. Да, небольшая деталь: прямо сейчас одна из них, моя любимица Броня, возлежит у экрана компьютера, лениво придерживая своими коготками клавиатуру – мол, не забывай, кто в доме хозяин! А я и не забываю: как Броня скажет, так и будет. Я с ней уже давно во всем соглашаюсь. Правда, гладить ее боюсь – натура у нее непредсказуемая. Лежит перед тобой на спине, глаза зажмурены, коготки в подушечки лапок глубоко спрятаны – сама нега и добродушие. А как руку поднесешь – погладить эдакий шерстяной клубок – он тут же оживает, коготки хватают тебя за руку, глазки загораются хищным блеском, ушки прижимаются – ну вылитая рысь! Люди тоже такими бывают. Про таких говорят: «мягко стелет, жестко спать» Или: «в тихом омуте...»

Хотя, как в этой жизни сразу распознать – кто просто слова сладкие вяжет, а кто из этих слов западню плетет. Вот с Броней просто: хочешь погладить, а не можешь – только дотронулся, уже знаешь, что эта кошка характера капризного и властного. Раньше, когда не было у меня этого дома, и не жили в нем кошки, казалось мне, что все они похожи. Ну, не внешне, конечно, – это-то понятно, а по характеру. Как я была не права, только сейчас и узнала! Вторую нашу кошку зовут Ева, она в доме самая старшая, мамина любимица. Ходит за мамой по пятам, где мама, там и Ева. Ева, наверное, в прошлой жизни царицей египетской была: гордый поворот головы, неспешная походка, стать – повадки, не Броне чета! На спину в простоте деревенской не заваливается, гладить себя первого встречного не приглашает. Да что там гладить – дотронуться нельзя! Но для мамы – верный паж: в глаза заглядывает, мысли считывает, угодить старается. Даром что кошка – по-собачьи преданна. На Броню смотрит свысока, как госпожа на служанку. Ну, да Броне моей – хоть плюнь в глаза – все божья роса, а эта воображала у нее особым почетом не пользуется. Броня погонять Еву – ну всегда готова: нашипеть, лапой топнуть, даже разбежаться и резко затормозить прямо перед недоуменным Евиным лицом, чтоб слишком не думала о себе эта дамочка.

Да, забыла я Броню описать. Мордочкой хороша, фигуркой роскошна, пышная барышня – на купчиху похожа. Нервы крепкие, четко знает, чего хочет, а уж чего нет – тем более. Не то что Ева – та поджара, пуглива, высокомерна, а в глазах вопросы вертятся: говорящие у нее глаза, вопрошающие – интеллигентка! Так и хочется нарядить ее в платье ученицы школы благородных девиц: на затянутых в узел пшеничных волосах – белая соломенная шляпка, платье до полу на узкой талии, в нежных ручках с розовыми ноготками – непременно книжечка стихов. А в зеленых, раскосых, пугливых и радостных глазах – восторг. Да уж, Броню, с ее сорок вторым размером немного мужской, широкой ножки, она в подруги явно бы не взяла. Да Броне это и не больно надо было бы: ее я вижу сидящей за крепким дубовым столом, покрытым кружевной кокетливой скатертью. А рядом с ней сидит такой же сытый и лоснящийся довольством муж, в начищенных хромовых сапогах. Спокойно, уверенно, со знанием дела пьют они чай из блюдец, дуют, стараются...

Вот так и соседствовали в моем доме эти две разноклассные кошки, пока в один из дождливых дней не ворвалась на их территорию Фрося. Правда, тогда еще никто не знал, что она так точно будет подходить этому своему имени. Но то, что Фрося из простой семьи, видно было сразу. Некрасивая, рябая, худосочная. Такую бы просто так никто и в дом не пустил. Но на это у Фроси была своя тактика. К дому она подъехала на машине. Правда не в салоне, а в моторе, но подъехала... Когда ее достали из мотора, откуда она ни за что не хотела вылезать и орала так, что все местные кошки сбежались посмотреть – кого же режут, выбрасывать на улицу уже было жалко. Правда, не мне, а моим детям. Но мне же жалко детей: они просят, я соглашаюсь. Так и вошла Фрося в дом на кривых своих лапках. Так с тех пор и не научилась хорошим манерам. Ей бы с метлой в руках за Броней да за Евой ходить, «слушаюсь» говорить, «чего надобно» спрашивать. А она между ними бегает – дура-дурищей, ничего не понимает. Но ласковая: ночью маме песни колыбельные поет, подушки взбивает, ноги перед сном моет. А утром – поминай как звали: ухажеры под дверью ждут – не дождутся. Так и бегает с ними до вечера. «Фрося, Фрося! – зовет ее мама, когда уже совсем темно. – Фрося, домой иди!» Любит, значит, такую вот некрасавицу ласковую.

Говорят, каждый человек похож на какое-то животное – это я знала давно; а вот то, что каждое животное похоже на какой-то тип человека, узнала только сейчас. Пока не задумываешься над чем-то, оно, это что-то, живет себе где-то вне тебя, как будто и нет его. А начинаешь задумываться – оказывается, что это что-то всегда было, и кто-то умный уже думал об этом до тебя. Пытался ответить на все вопросы. А зачем отвечать на все? Главное, все-таки, чтобы были эти самые вопросы – те, на которые хочется отвечать.