Григорий Подольский

Страсти по Медузе

День начинался обычно. Припарковав машину между синим «Фольксвагеном» и золотистой «Хондой цивик», я прицепил к поясу цепочку с ключами, взял из багажника портфель и поспешил к поликлинике.

Арабская поликлиника «Шейх Джирах» называется так лишь по инерции. Лет пять - шесть назад, во время второй интифады, ее перевели в нашу больницу из Восточного Иерусалима. Даже не выделив здание, а поселив «временно» в уютный «караван» (так называют в Израиле жилые вагончики). Вот и возвышается наш белый караван посреди пышного розария, за которым бережно ухаживает больничный садовник. Нависающие над розарием старые рожковые деревья дают прохладную тень ожидающим на лавочках арабским пациентам.

«Салям алейкум» – «алейкум ассалям» – здороваемся на входе.

Утренний ритуал не занимает много времени. Включить электрический чайник, наполнить кипятком одноразовый стаканчик с «кафе шахор» и двумя “сукразитами”, просмотреть на столе стопку зеленых «тиким» (амбулаторных карт). Всё. Можно начинать прием. Ан не тут-то было.

Когда секретарь поликлиники Фатхия входит в кабинет, попыхивая своей сигаретой, и начинает открывать - закрывать оконную фрамугу напротив, это значит, что она хочет что-то попросить.

Мелкими глотками пью – обжигающий, но ароматный кофе. Молчу. Наконец Фатхия заканчивает свои манипуляции с окном и поворачивается ко мне:

– ДоктУр...

– Да, имрами.

– Тут такой случай. Моя личная просьба.

Надо сказать, что «личная просьба» Фатхии еще ни о чем не говорит. У нее любая просьба – личная.

– Тут пришел один наш старый больной, он три года как не показывался. Примите его, прошу.

– Он ваш родственник или знакомый?

– Нет! – Фатхия смотрит на меня удивленно. – Просто мне его жалко.

– Ну конечно, имрами, это же наша работа.

Положив на столешницу еще один зеленый тик, имрами, пыхнув сигаретой, вышла в коридор и что-то громко сказала по-арабски.

В дверь протиснулся невысокого роста, небритый, неряшливо одетый человек лет сорока с заплаканными глазами.

Разговор не удавался ни на иврите, ни на арабском.

Положение спасла Надя – наша социальная работница. Молодая улыбчивая женщина, в длинном платье и типичном арабском хиджабе, Надя – само воплощение вежливости и уважительности.

За обязательным «киф халек?» (как дела?), вызвавшим у пациента новый приступ плача, начался расспрос.

В кабинет тем временем, вежливо постучавшись, вошел высокий элегантный мужчина с аккуратно стриженной шевелюрой. Белая рубаха и черный галстук сразу выдают профессию – адвокат. Так и есть. Испросив разрешения присутствовать, адвокат Гасана, слушая его рассказ, вежливо кивает, как бы подтверждая – всё сказанное правда.

Надя переводит почти синхронно. Но слово «медуза» я узнаю и без нее.

– Гасан говорит, что вчера у него умерла медуза. Он ее семь лет в аквариуме растил. Она была ему как дочь. Он любил смотреть, как медуза фосфоресцирует – совсем как луна, как медленно поднимается и опускается в аквариуме.

Вчера её кошка задрала, – на полном серьезе рассказывает Надя. И продолжает:

– Вечером Гасан ездил в Бат-Ям, к морю, думал, что медуза в море оживет. Но она и там не проснулась (так и переводит). Тогда Гасан с медузой пошел в прибрежный ресторан и устроил там поминки по медузе – на всех посетителей. Потратил много денег. А сегодня приехал к нам за помощью. А охрана не пускает Гасана с медузой на территорию больницы.

Вообще-то, я и сам заядлый аквариумист. И в России, и в Иерусалиме несколько лет водил большой аквариум, но когда красноухие черепашки поели всех моих «туки» (рыб - попугаев), решил отказаться от этих забот. Подарил черепах знакомому художнику, у которого они живут и здравствуют до сей поры. А вот о содержании медуз дома, признаюсь, до сего дня ничего не слышал.

Не долго думая, «прогуглил» тему по компьютеру. Ну да, есть такое дело – очень дорогостоящее и хлопотное. Большой аквариум без углов, строгое содержание соли, направления подводных течений, особая подсветка, корма. Да и не доживают медузы до семи лет ...

Гасан продолжал ронять слезы, попутно упомянув о своих кошках (их у него четыре), огромном удаве, канарейках и волнистых попугайчиках, а потом и снова о медузе ...

Ну да, да, всё хорошо, кошка поцарапала медузу, медуза отдала Б-гу душу, но при чем здесь я? Я не специалист по реанимации медуз, не ветеринар вовсе, Я психиатр, и только! Как я могу помочь Гасану и его безвременно почившей питомице?

В дело вмешивается адвокат.

– Мой  клиент – более чем состоятельный наследник одной из фабрик, производящей много чего вкусного. Сам он бизнес не ведет, для этого есть директора, бухгалтера и ... В общем, Гасан всю свою жизнь посвящает своему домашнему зоопарку. А еще – он “немножко” болен, но уже несколько лет не наблюдается у врача, регулярно принимая “наши” препараты. Сейчас Гасану плохо и мы должны ему помочь.

Ну вот, теперь всё ясно.

– Гасан, а не посмотреть ли нам на твою медузу? – спросил я. Нет, ну правда, интересно же. В моем понимании любая медуза должна растаять за несколько часов, а не то что за полтора суток.

Выйдя из каравана, наш маленький «караван» – Гасан, я, адвокат, Фатхия, Надя – проплыл по мощеной дорожке через розарий к воротам больницы. Гасан обогнул подкову металлоискателя (адвокат напомнил ему про вшитый водитель ритма – пейсмейкер, который может изменить ритм) и взял в руки лежащий у забора сверток.

Мертвая «луна» огромной студенистой кляксой растеклась по мятой арабской газете аккурат поверх  фото шейха Насраллы. Безжизненная, сероватая,  размером с общепитовскую тарелку, она еще сочилась влагой. Гасан протягивал мне на ладонях мертвую “Аурелию” *, а из его карих глаз по небритым щекам к подбородку стекали слезы.

***

Вернувшись в караван, мы с Гасаном долго разговаривали. В конце концов, пришли к выводу, что медуза, возможно, умерла не от нанесенных ей увечий, а от старости. К тому же, умирая она не страдала. Ведь у медуз нет мозга. А если Гасан хочет впредь не терять друзей - животных, ему лучше завести черепах или какаду. Те при хорошем уходе  живут долго.

Гасан, однако, до последнего сомневался в выборе. Ведь черепахи или говорящий попугай, пережив хозяина, тоже могут скучать и плакать. А Гасан не хочет доставлять им боль ...

Воистину, “мы в ответе за тех, кого приручили”...

* Aurelia aurita (Linnaeus, 1758) —  лунная медуза. Населяет воды умеренных и тропических морей.