(Вариации на заданную тему, журнальный вариант)
***
Носок пропавший –
из памяти – вон!
Партия,
по воле пролетариата
даст тебе сто миллионов носков
и при этом -
без всякой оплаты!
***
Ты прими меня, Русь, и не сетуй
Я – крестьянин твой – не буржуй.
Я с тальянкой по русским дорогам
И в одном носке похожу.
***
Мне голос был, он звал утешно:
Оставь надежду навсегда -
Носок ушедший канул в вечность
Он не вернется никогда.
*** ...
Болью в сердце – пропавший носок
Как же его – не уберегла я?
За мной – днем и ночью – стая носков
Гонится как бешеных тигров стая.
***
Как и куда исчезают носки – вот где проблема проблем.
Много великих умов эту задачу тщетно пытались решить.
От напряженья ума много лишилось рассудкa.
Боги лишь могут найти разрешенье великой загадки -
Смертным она не под силу.
***
Одинокий носок
Одинокий человек
вот и пара
*** ...
– Был у меня один знакомый мельник в Ческе Будейовице, – сказал Швейк, раскуривая трубочку, – который помешался на носках. Он, бывало, снимет носки, положит их на стул, погасит свет. А как включит – носок один. Он уже и в Чешскую академию наук обращался, те переслали письмо в Подебрады, районному психиатру. И вот к нему на дом посылают психбригаду – здоровенные парни, а этот самый Тоник – его Тоник звали – говорит – вот, ребята глядите.
Снимает он носки, кладет их на табуретку, гасит свет. Включает – носков два.
– Позвольте, – кричит Тоник, – как же так. Всегда же был один. Давайте еще раз.
Так он раз десять гасил и включал свет – носки, как сговорились, на месте. Врач взял с него подписку, что больше он никого беспокоить своими носками не будет. И вот – только дверь за бригадой закрылась, он тут же – проверять. Положит носки, погасит свет, включит. Носок один.
И так он всю ночь проваландался, а наутро его увезли в буйное отделение психиатрической больницы на Виноградах. Он, поди, и сейчас там сидит. Бывало, он увидит носки, и давай рыдать. Так, главврач Циммерман – от него еще в прошлом году жена сбежала с каким-то гонведом – категорически запретил давать ему носки. А так, во всем остальном – нормальный человек, если с ним о носках не говорить. Приступы у него по вторникам, с 10 до 12.
А пиво здесь неплохое. Кельнер, еще кружечку.
***
Тут недавно в учреждении интересный случай произошел. Один бухгалтер – Кульков Федор – все время на работу в одном носке приходил. Уже сослуживцы начали обращать внимание. Дело уже дошло до того, что его вызвал начальник:
– К нам ходят разные высокопоставленные особы, а вы перед ними щеголяете в таком отвлеченном виде. Это даже неудобно – что могут о нашем учреждении подумать.
– Вы понимаете, – отвечает Кульков, – встаю я утром на работу, чай пью, в туалет очередь занимаю, прихожу – нет одного носка. Ну что ты будешь делать? Приходится в одном на службу топать.
– Ну, вот что, – говорит Кулькову начальник, – мы этого в нашем советском учреждении допустить никак не можем. Не царское время – в одном носке дефилировать.
И тут он собирает по подписке с сослуживцев по полтиннику, и они купили этому самому Кулькову 20 пар совершенно одинаковых носков. И что же вы думаете?
На следующий день снова Кульков в одном носке приходит.
– Не понимаю, говорит, в чем и дело. Надел с утра два носка – пришел на службу – один рваный.
На следующий день та же история повторилась. Наш бедный Кульков уже ходит как тень, ведь при нынешних чистках вылететь с работы – плевое дело. Делать нечего – начальник звонит в ГПУ – так, мол, и так, проверьте гражданина Кулькова, нет ли тут мол, какого вражеского замыслу, враждебной какой пропаганды. Мол, у нас, в Советской России, граждане в одном носке разгуливают.
Стал следователь ходить в это учреждение каждый день. Вызывает сослуживцев по одному, закуривать предлагает – все честь по чести. И что же вы думаете, братцы мои? Нашел таки наш следователь разгадку, и награжден был именными часами с гравировкой. Оказывается, наши сослуживцы, не будь дураки, решили купить чего подешевле, и набрели на покойничий магазин. Который, стало быть, покойников наряжает. А на остальные деньги зашли в первую столовую нарпита пивка попить.
Да, что и говорить, граждане дорогие, бывает еще у некоторых наших граждан эдакая склонность к экономии – наследие старого режима.
Но это, сказать вам честно, ерунда, пустяки, на фоне наших успехов. Вон, по радио говорили, скоро вторую очередь Днепрогэса пустят. И заживем мы с вами, братцы, припеваючи – экономить копейки никакой надобности не будет.
***
Однажды, когда раби Гамлиэль из Межибожа сидел и учил главу «Ва йикра», к нему пришел ученик и спросил:
– Раби, что делать, когда потерялся носок?
– Не морочить голову, – ответил раби.
С тех пор в день смерти раби Гамлиэля межибожские хасиды ходят в одном носке.
***
– Штирлиц, а что это на вас один носок? – спросил Мюллер.
– Да бардак в этих московских прачечных, – ответил Штирлиц, – вечно они носки теряют.
Еще с пересылкой возиться. В следующий раз сдам в берлинскую.
***
– Слушай, Петька, а чего это на мне один носок всегда?
– Так вам же белые еще в прошлом году ногу отрубили.
***
Однажды к шестому патриарху дзэн Хуй Нэну пришел ученик и с поклоном спросил:
– Что делать, если пропал носок, о учитель?
Вместо ответа учитель Хуй ударил ученика бамбуковой палкой по спине.
***
Однажды сенсей Кироси посетил небезызвестную Тамако. Уходя от нее, он оставил свой носок. Придя домой, он послал ей следующее стихотворение:
Один носок,
как я одинок
в своей любви,
вторым я утираю
слезы расставания.
***
– На Тагоре мы обнаружили цивилизацию Одиноких Носков, – сказал Максим Каммерер, не вставая с дивана, – единственным их занятием была истребительная война между Правыми и Левыми. Мы решили направить к ним старшего трансгрессора Института экспериментальной истории. Ты его знаешь – Горбовский. Он летал на Венеру еще на первом «Тахмасибе». Мы направили его туда под видом цветного шерстяного Вязаного Носка. Туземцы тут же стали ему поклоняться и строить в честь него храмы.
– Идиоты, – кричал он им, – возьмите в свои тупые башки – я никакой не бог, не надо мне поклоняться! Не надо мне строить никаких храмов и изваяний, придурки! Не надо приносить мне никаких жертв, балбесы!
Эти его слова они заучивали наизусть, выбивали их в своих храмах на каменных плитах и возводили гигантские изваяния Шерстяного Носка. И стали приносить ему в жертву захваченных в плен врагов, повторяя при этом заклинание : «Не надо приносить мне никаких жертв, балбесы!»
С большим трудом ему удалось объединить два враждебных племени. С тех пор эволюция у них пошла быстрыми темпами. Носки, Гольфы, Чулки, Колготки. Когда мы прибыли туда в следующий раз, там уже вовсю полыхала война между Двубортными и Однобортными Костюмами. Наш посланец был главнокомандующим Двубортных.
– Ты с ума сошел, – сказали мы ему, – разве мы для этого тебя сюда послали? Немедленно заключай мир.
– Мир? Хорошо. Но сначала нужно уничтожить Однобортных.
– Но почему?
– Потому что они Однобортные, неужели не понятно?
Его пришлось доставить на Землю и делать глубокую трансэктомию мозга.
С тех пор мы перестали вмешиваться в ход событий в иных цивилизациях.
***
Ослик Иа сидел на поляне и совал заднюю лапу в носок.
Входит! И выходит! Входит! И выходит!
– Что ты делаешь, Иа? – спросил проходящий мимо Пух.
Между прочим, я заболел. У меня жуткая ангина. Я промочил все 4 свои ахиллесовые пяты. И я послал Пятачка купить мне теплые носки.
– Он купил?
Как по-твоему, сколько пар носков нужно для четырех лап?
– Тихо, дай подумать.
Пух погрузился в вычисления:
– Не надо, – задумчиво произнес Ослик Иа, – не надо думать. Я тебе скажу точно. 4. Ровно четыре. А теперь угадай – сколько носков принес Пятачок?
– Не знаю.
– А если подумать?
– Восемь?
– Хуже! Намного хуже! Он принес – страшно сказать – ОДИН носок. Остальные этот мудак потерял по дороге. Вот так надеяться на друзей. Вот так во всем. Вот такая жизнь...
***
– Какая у вас красивая шапка! – сказала Алиса.
– Это не шапка, – обиделся Шалтай-Болтай, – это носок.
– Насколько мне известно, носки носят на ногах.
– А я ношу носок на голове. Это мой собственный способ ношения носков. Я сам его изобрел только что.
– Значит, это шапка.
– Нет, это носок, надетый на голову. Что главное в предмете – название или предназначение?
– …Я не знаю… Я об этом не думала..
– Носок, говоришь? Но ведь один и тот же предмет, выполняя разные функции, может по-разному называться. Привести примеры?
– Нужно подумать. Вот, например, яйцо. Его можно съесть, а можно вывести из него цыпленка.
– Только не яйцо! – вспылил Шалтай Болтай, – это очень неудачный пример.
– Извините, я не хотела вас обидеть.
– Тогда давай другой пример.
– Дуршлаг. Через него можно процеживать макароны. А если надеть его на голову, получится шлем.
– Нет. Получится дуршлаг, надетый на голову.
– Но если очень захотеть, его ведь можно считать шлемом.
– Если очень захотеть, кота можно считать собакой. Если поменять местами названия кота и собаки, разве от этого их сущность изменится?
– Боюсь, что нет.
– Вот видишь! Значит, носок, надетый на голову, превращается в шапку или нет?
Алисе было сложно ответить на такие замысловатые вопросы. Поэтому она, как воспитанная девочка, решила попрощаться:
– Извините, мне нужно идти.
– Не смею задерживать, сударыня.
Алиса скрылась на тропинке в лесу. А Шалтай Болтай остался висеть на стене. Он то надевал носок на голову, то на ногу. И каждый раз повторял про себя – «носок – шапка-носок– шапка…»
***
Какие у вас есть устрицы? – спросил Ник.
– Устрицы из Марселя, – ответил официант, чуть наклонившись, – свежие, привезли сегодня утром. Сорта делакатрен.
Делакатрен, да еще из Марселя – это было не совсем то, что он хотел. В Париже сейчас уже едят делиберман. Но выбора у него не было – встречу с Кэт он назначил здесь.
– Хорошо, дайте дюжину. Шабли у вас какого года?
– 1913.
За год до начала войны, подумал он. Я тогда был еще в Оук Парке. Как давно это было! 1913 – это был не лучший год для Шабли. Он понимал, что официант понимает, что Ник это знает.
– Хорошо, если другого нет, давайте 1913.
– Что-нибудь еще закажете?
– Пока все.
Официант ушел, слегка покачивая бедрами. Видимо, они так ходят для сохранения равновесия, когда таскают тяжелые подносы, – подумал он.
Подошла Кэт. Она была в том самом красном платье, как в тот день, когда они ужинали у Максима с этим, как его… Писатель, который обещал его опубликовать в своем альманахе. На Кэт были те самые розовые туфли на каблуке.
– Почему ты в одном носке? – спросил он, выжимая лимон на устрицу.
Она замялась…
– Я хотела тебе напомнить… помнишь нашу ту, первую ночь в Париже? Как назывался этот маленький отель... Ты набросился тогда на меня как тигр, я даже не успела снять носок….
Господи, думал он, когда это было. Тогда я думал совсем о другом. Тогда как раз пришел первый чек из канадского журнала.
Он вспомнил темно-вишневые бархатные занавеси в номере, такого же цвета ковер, запах роз, стоящих на столе в хрустальной вазе, но носок… Носка он не помнил. Впрочем, не надо ей об этом говорить, решил он.
– Мы идем? – с надеждой в голосе спросила она.
– Идем.
Официант принес счет на круглом серебряном блюдечке. – 33 франка.
Ник положил под блюдечко две 20-франковые банкноты и встал из-за стола.
Розовые лучи заката освещали улицы сонного французского городка на границе со Швейцарией.