Наум Басовский
СТИХИ НЕДАВНИХ ЛЕТ
* * *
В глубинах моря ледяного
совсем недавно и давно
тонули мы и тонем снова,
и всякий раз — на дно, на дно.
Воспоминания о суше
смывает чёрная вода,
но вечные всплывают души
и устремляются туда,
где нет ни стужи, ни простуды,
ни унижений, ни стыда,
где все исчезнут пересуды
в огне Последнего Суда.
31 августа 2000
Исайя
Говорящий посреди пустыни,
вспоминай, что ты не одинок,
что вокруг пространство в дымке синей,
что пространство стелется у ног,
что незримый Дух в пустыне этой
Богом дан тебе в поводыри,
даже неуслышанный, не сетуй,
говори в пространство, говори.
21 сентября 2000
Голос
Всё снятся города-каменоломни,
где стены просквозила пустота;
куда ни ступишь, места нет укромней,
хотя вокруг ни древа, ни куста,
нет посторонних, ни один из ста
не выживет, когда огонь, как в домне.
Всё наяву. К чему твердить; запомни?
Осталось всё — предметы и места.
Свидетели Содома и Гоморры,
пред вами кирпичей разбитых горы,
за вами сокрушённые века,
над вами небо в дымовой полуде,
послушайте, не уходите, люди,
вы ничего не поняли пока.
22 сентября 2002
Третье возвращение
Мальчишка выбежал и сразу — в зелень, в травы,
в крапиву, в лебеду, в ромашковый рассев,
в сияние реки, где сходни переправы,
где дремлют рыбаки, на корточки присев,
а дальше, где обрыв, река качает сети,
ещё неведомы ни беды, ни враги,
такой покой вокруг, и есть ещё на свете
любимый чёрный кот у бабушки-яги.
Как это всё давно. Что делать — время старит,
ни мига лишнего не даст нам этот скаред,
уходит день за днём, мелькнёт, махнёт: прощай,
но всё, что кануло, приходит невзначай,
и поднят занавес, как перед тёмной ложей,
и оживает мир, такой забытый, Божий,
в дрожащем мареве и утренних лучах,
скользнувших по реке и дальше — в глубь, в бочаг,
где пряжу облаков полощет день погожий.
Всё это вспыхнуло, когда он рухнул в снег,
внезапно на бегу пронизанный осколком,
и падал, ничего не понимая толком,
туда, где ни листвы, ни облаков, ни рек.
11 сентября 2003
* * *
Кто знает, в каком ещё томе
затеряна правда войны?
Что книги, когда о бездомье
не строки, а дни прочтены?
Ни крыши, ни стен у лощины,
не греет овчина и хмель,
несладкий удел для мужчины
нырять в снеговую постель.
А женщины — кто пожалел их,
девчонок армейских и вдов,
от водки и слёз ошалелых,
себя отдающих без слов?
Ребячью щеку и ладони,
минутное это тепло,
порою в ночном эшелоне
почувствуешь — и отлегло.
И пусть не бывали вы строги,
вы все в моём списке потерь,
при встрече упал бы вам в ноги,
да где вас отыщешь теперь?
18 февраля 2004
* * *
Что вы знали, далёкие деды?
Знали только вы беды свои,
пораженья свои и победы.
А ведь свет не сходил с колеи.
Ваши годы порой были плохи,
ваши судьбы, увы, непросты,
но не знали вы сдвигов эпохи
роковых, как земные пласты.
23 декабря 2004
Снова перед светом
Перед каждым новым светом, перед
каждым продолженьем бытия,
всякая душа по-детски верит:
жизнь еще не кончилась моя.
Это детский лепет? Или это
женщина, а может, серафим
тишину осеннего рассвета
окликает именем моим?
В стеклах – дождь и улица ночная.
Угасают огоньки в окне.
Кто-то перед светом, вспоминая,
всё же помолился обо мне.