Збися див, кличет верху древа
(“Слово о полку”)
ПЛЯСКА НИЩИХ
Тусклой люстрой трехрожковой Светит небо надо мной. Я стою у подростковой Пирожковой на Сенной. Пахнет серым, сирым небом, Тем, чего не избежим – Жалкой пайкой, черствым хлебом, Пахнет временем чужим. Это запах новой жизни, Это запах старой лжи… По отчаянной отчизне Панихиду отслужи. Сумасшедшая шарманка, Подоплека бытия, Наркоманка, нимфоманка, Подколодная змея! Слезла с неба позолота, Кожу сбросили дома. Допетровское болото, Вьюга, музыка, чума. Воротник бобровый спорот. Обветшал багровый город, Город – призрак, город – мрак… У него, наверно, рак. Он стоит, как старый нищий, Тянет лодочку руки, И царапают о днище Пальцы цепкие реки.
ЯБЛОЧКО. МАТРОССКИЙ ТАНЕЦ
Это – вьюга, это – крест. Это – Луга, это – Брест. Это – церковь понарошку Превратили в домкомбед. Это – дворник нашу кошку Приготовил на обед. Бесконечная зима Сводит запросто с ума. Если утром на Разъезжей Ты увидишь след медвежий – Значит, все еще январь. Сурик, жмурик, киноварь. Повтори, как ту таблицу, Что учили в первом «Б» Черно-белую столицу С папиросой на губе. Матросня утюжит клешем Разухабистый бульвар. Если хочешь о хорошем – Рублик, бублик, самовар. Если хочешь о плохом – Кукарекай петухом. Вот дымят печные трубы. Не подняв тяжелых век, В подворотне скалит зубы Крысоволкочеловек. Он вернулся с Мировой Хуже язвы моровой. - Дай погреться у костра, Изувеченный! Отоварился с утра Человечиной. Вот Венера, вот Луна. Вот фанера, вот стена. Холод, голод, черный ход. Всех нас выведут в расход. Будет каждому по вере. Это – люди, это – звери. Снизу – хляби, сверху – твердь. Слева – правда, справа – смерть.
БЕЛОЕ ТАНГО
Когда мы шли через Сиваш, И берег черный Кидался под ноги – я ваш Слуга покорный! – Цеплялся, голося – Я друг! – За край шинели, И звезды падали вокруг Крупней шрапнели. Когда ворочался январь В протоке узкой, Читала вьюга нам словарь Советско-русский. Но шло учение не впрок Степному скифу, Сполна платившему оброк Сыпному тифу. Поземка мерзлую звезду На хлеб меняла… Так в девятнадцатом году Земля линяла.
ПОЛОВЕЦКАЯ ПЛЯСКА
Степная сыпь, сыпная степь, Огни в ночной степи. Земля посажена на цепь – И сорвалась с цепи. Земля посажена в острог – И выломала дверь. И вышиб дно, и вышел в срок Тысяченогий зверь. Где завивал телеграфист Кудрявые стишки – Расстрельный лист, разбойный свист, Кровавые тиски. Где повторяли три сестры Свое «В Москву, в Москву» - Горят махновские костры, Белеет смерть во рву. Где пропивали стыд и честь Чумные города – Несет на копьях смерть и месть Чингизова орда. Теплушки лузгают зарю. Написано давно Письмо советскому царю От Нестора Махно: Ты – смерть и тлен, ты – сушь и ложь, Ты – злая вошь Кремля, Я – острый нож, живая рожь, Я – мать-сыра земля. Ты зажимал страну в тиски, Я – жил и воевал, Крестьянской ярости ростки Я кровью поливал… Среди кровавого жнивья, И выжженных лесов Ползет железная змея, Поет железная змея На триста голосов. Еврей в простреленном пальто Идет по головам… Не понимает он – за что Такая власть словам? Зачем о прошлом говорить? Мелодия стара. Зачем пытаться прикурить От мертвого костра? Затем, что катится страна По прежней колее, Сыпного страха семена, Канкан на солее. И полдень сер, и вечер хмур, И кровью пьян восход. И скоро выцветший гламур Отправится в расход. Где скалит воровской общак Улыбку в сто карат, Там Гзаку говорит Кончак: Пора за дело, брат! И отвечает брату Гзак: Большой нас ждет улов! И меч остер, и автозак На тысячу голов. Засеем смертью те поля, Что не понять умом… О, где ты, русская земля? Ты скрылась за холмом. В ветвях деревьев кличет див, Кричит глухой совой, И едет раненый комдив С поникшей головой. Он был в аду, он был в раю, Он в сердце носит ад, Он задержался на краю И песню страшную свою Поет на новый лад.