Дестабилизирующие события в ряде арабских стран в
последнее время, а также активное стремление арабской палестинской автономии
обрести полную независимость в одностороннем, так сказать, порядке заставляют
взглянуть на ближневосточную проблему во всем ее объеме, включая и «историческое
измерение». Для этого полезно вернуться в первые годы после Второй мировой войны
и рассмотреть события в регионе и действия в ООН различных государств.
Шестьдесят пять лет назад, 29 ноября 1947 года,
Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию №181, предусматривавшую раздел
Палестины с целью создания на подмандатной территории двух государств –
еврейского и арабского. (Обсуждать этот вопрос в Совете Безапасности не имело
смысла из-за гарантированного британского «вето».)
Надо признать, что из всех великих держав Советский Союз
тогда занял наиболее определенную и четкую позицию в вопросе о разделе Палестины
и последовательно выступал за выполнение резолюции №181. Да и сама эта резолюция
была поддержана Генассамблеей во многом благодаря голосам пяти стран «советского
блока»: СССР, Украины, Белоруссии, Чехословакии и Польши. В результате «за»
проголосовали в ООН 33 государства, 13 были против и 10 – воздержались. Если бы
указанная «пятерка» не поддержала резолюцию, она не набрала бы необходимых двух
третей голосов и не была бы принята.
Отстаивая это решение на второй специальной сессии
Генассамблеи в апреле 1948 года, советский представитель А.А.Громыко
подчеркивал: «Раздел Палестины дает возможность каждому из населяющих ее народов
иметь собственное государство. Он тем самым дает возможность радикальным образом
урегулировать раз и навсегда отношения между народами». Первоначально советское
руководство в принципе было за создание единого арабо-еврейского государства, но
затем склонилось к мнению, что раздел подмандатной территории станет единственно
разумным вариантом урегулирования конфликта между ишувом и арабами Палестины.
Широко распространены упрощенные интерпретации причин
политической и военной поддержки Советским Союзом палестинских евреев, а затем и
Израиля – от желания И.В.Сталина иметь советский форпост на Ближнем Востоке и до
того, что женой советского министра иностранных дел В.М.Молотова была еврейка. В
профессиональной западной историографии вопрос этот исследован достаточно
глубоко. Отмечаются следующие основные причины проишувной и произраильской
ориентации СССР:
- стремление советского руководства путем отмены
британского мандата на Палестину ослабить позиции Англии на Ближнем Востоке и
усилить собственное влияние в этом регионе;
- надежды на ослабление западного блока и создание
альянса двух сверхдержав – СССР и США;
- желание оказать воздействие на избирателей-евреев США
в пользу Генри Эгарда Уоллеса (кандидата на пост президента от созданной им
Прогрессивной партии, выступавшего против холодной войны) накануне президентских
выборов 1948 года;
- расчет на то, что успех Израиля в конфликте с
арабскими странами повлечет за собой падение в них консервативных режимов,
связанных с Великобританией.
Тезис о том, что поддержка СССР ишува была продиктована
надеждами на установление в будущем еврейском государстве режима «народной
демократии», представляется малообоснованным; конечно, Сталин рассчитывал на
лояльность Израиля, однако он вряд ли питал иллюзии насчет израильского
социализма лишь на том основании, что «все евреи левые». Поддержка советским
диктатором сионистского проекта уже была отходом от ортодоксального марксизма:
ведь К.Маркс, а вслед за ним К.Каутский, О.Бауэр, В.И.Ленин объявили саму идею
еврейской нации реакционной и предрекали евреям неизбежную ассимиляцию. Отход
этот начался еще в 20-е годы, с затушевывания идеи «мировой революции» и замены
ее планом построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Затем были:
великая война – отечественная, а не пролетарская; роспуск в 1943 году Коминтерна
– этой «партии революционного восстания пролетариата» и восстановление
патриаршества в Русской православной церкви – тогда же. Наконец, новые
идеологические веяния в советском руководстве были ясно выражены на кремлевском
приеме 24 июня 1945 года И.В.Сталиным в его тосте «За здоровье русского народа!»
Национальная идея, таким образом, возрождалась, и сионизм, как и «опиум народа»,
теперь не представлялся таким уж непримиримым идеологическим противником.
Напротив, с ним можно было даже подружиться (хотя бы временно), чтобы извлечь
выгоду для советской империи в стратегически важном регионе планеты.
Еще при обсуждении вопроса о разделе Палестины на сессии
Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1947 года А.А.Громыко заявил: «Представители
арабских стран указывают на то, будто бы раздел Палестины является исторической
несправедливостью. Но с этой точкой зрения нельзя согласиться хотя бы уже
потому, что еврейский народ был связан с Палестиной на протяжении длительного
исторического периода времени». В этих словах улавливается сталинский стиль –
иначе и быть не могло, ведь текст своего выступления Громыко наверняка
согласовывал с вождем - потому что оно касалось темы весьма деликатной:
приходилось лавировать между политикой и окончательно еще не обновленной
идеологией. Не мог же официальный советский представитель прямо сказать, что
евреи «связаны с Палестиной» уже сорок веков, так как это была бы явная
апелляция к Ветхому Завету! Пришлось говорить о «длительном периоде».
С учетом сказанного, становится понятным, почему
компартия Палестины, основанная в 1919 году и с 1924 года входившая в Коминтерн,
в создании Израиля не сыграла сколько-нибудь заметной роли (хотя один из ее
лидеров, Меир Вильнер, и был среди тех, кто 14 мая 1948 года подписал Декларацию
независимости). Ведь под давлением Коминтерна и в полном соответствии с
«пролетарским интернационализмом», компартия еще в 20-30-е годы отмежевалась от
сионизма и «арабизировалась». Правда, в 1948 году она была переименована в
Коммунистическую партию Израиля и выступала за выполнение резолюции №181. Но в
1965 году КПИ раскололась на просоветскую партию РАКАХ во главе с М.Вильнером и
«просионистскую шовинистическую группу Микуниса – Снэ», как называла
параллельную компартию советская пропаганда.
Бытует мнение, что со второй половины 40-х годов
правительство США заняло однозначно просионистскую позицию в палестинском
вопросе. На деле в подходе к решению этой проблемы Соединенные Штаты проявляли
серьезные колебания из-за сильных проарабских и антиеврейских настроений в
правящих кругах страны. Последние еще усилились, когда в 1947 году была обвинена
в «антиамериканской деятельности» знаменитая «голливудская десятка»
кинодраматургов и режиссеров, – восемь человек из ее числа были евреями. Так что
и в США по-своему тоже боролись с «космополитизмом».
(Да и традиционно антисемитские настроения в Соединенных
Штатах были вполне ощутимы, чему в немалой степени способствовало издание
«Протоколов сионских мудрецов», а также общественная деятельность Г.Форда,
выпустившего книгу «Международный еврей». До войны в США действовали сотни
нацистских и десятки антисемитских организаций, финансировавшихся Германией.)
Американский юрист Б.Крам, участвовавший в работе
англо-американской комиссии по палестинскому вопросу в начале 1946 года, в своей
книге «За шелковым занавесом» писал: «Всякий раз, когда евреям в Америке
давалось обещание относительно Палестины, государственный департамент немедленно
посылал правительствам арабских государств сообщения, в которых он отказывался
от этого обещания и заверял их, что, независимо от всего сказанного или публично
обещанного евреям, без консультации с арабами ничего не будет сделано такого,
что могло бы изменить положение Палестины». Очередная корректировка
ближневосточной политики США произошла 19 марта 1948 года, когда на заседании
Совета Безопасности ООН американский представитель выразил мнение, что после
окончания действия британского мандата в Палестине возникнет «хаос и крупный
конфликт», а поэтому, заявил он, Соединенные Штаты считают, что над Палестиной
должна быть установлена временная опека. Таким образом, в марте Вашингтон
выступил фактически против резолюции №181, за которую сам голосовал в ноябре
1947 года. В связи с этим представитель Еврейского агентства оценил попытку США
приостановить реализацию плана раздела Палестины как «потрясающее изменение их
позиции». Критикуя новый американский план на сессии Генассамблеи ООН в начале
мая 1948 года, советский представитель С.К.Царапкин говорил: «Никто не может
оспаривать высокий уровень культурного, социального, политического и
экономического развития еврейского народа. Такой народ опекать нельзя. Этот
народ имеет все права на свое независимое государство».
Почему же стало возможным это «потрясающее изменение»
американского подхода к палестинской проблеме? В марте 1948 года некоторые
американские газеты обвинили начальника управления госдепартамента по делам
Ближнего Востока и Африки Л.Гендерсона в том, что он занял резко проарабскую
позицию и содействовал пересмотру политики США в отношении Палестины. Вскоре
стало известно, что Гендерсон получал взятки от вице-президента компании
«Арабиен-америкен ойл компани» Дьюза. Сенатор Мюррей 26 марта сказал: «Срыв
решения о разделе Палестины представляет собой величайшую победу нефтяных
компаний». Не исключено также, что правительство Соединенных Штатов в условиях
эскалации «холодной войны» решило изменить свою прежнюю линию в пику Советскому
Союзу, твердо выступавшему за создание в Палестине двух независимых государств –
еврейского и арабского.
В те времена любые внешнеполитические акции США на
Ближнем Востоке объяснялись советской пропагандой единственной причиной –
интересами и борьбой нефтяных монополий (такой подход преобладает и сегодня,
причем не только в посткоммунистической России). Однако в данном случае,
принимая окончательное решение по палестинской проблеме, американская
администрация считалась не только с интересами нефтяных компаний, но и с
общественным мнением внутри страны, с голосами пяти миллионов еврейских
избирателей. В начале апреля 1948 года делегация бостонских сионистов вручила
исполняющему обязанности госсекретаря Р.Ловетту петицию протеста против отказа
правительства Г.Трумэна от программы раздела Палестины. Под петицией стояли
подписи около 100 тысяч человек. Думается, подобные акции сыграли далеко не
последнюю роль в том, что Соединенные Штаты признали Государство Израиль сразу
же после его провозглашения. Нельзя сказать, что решение это было легким, так
как в самом американском руководстве до конца отсутствовали ясность и единодушие
по этому вопросу. На специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН делегация США
до последнего момента отстаивала предложение, чтобы «в случае провозглашения в
Палестине независимого государства или государств… члены Организации
Объединенных Наций не признавали государство или государства, которые будут
провозглашены». Поэтому когда участники сессии Генассамблеи услышали о признании
де-факто Израиля Соединенными Штатами, американская делегация оказалась в
неловком положении.
Однако само по себе это признание еще не гарантировало
стабильно доброжелательного отношения к еврейскому государству со стороны
могущественной заокеанской державы. Дж.Макдональд, посол США в Израиле в
1948-1950 годах, в своих воспоминаниях, вышедших в 1951 году, не исключал
возможность поддержки Соединенными Штатами в будущем плана создания «великой
Сирии». Этот план предусматривал объединение Трансиордании, Палестины, Сирии,
Ливана и Ирака под короной Абдаллы.
Советский режим сам определял «общественное мнение»,
поэтому для него неудивительны и те «потрясающие изменения» – крутые повороты во
внутренней и внешней политике СССР по отношению к советским евреям и еврейскому
государству, которые хорошо известны всем.
Последовательно антиеврейскую позицию занимала в этот
ответственный момент Великобритания. Вынужденная отказаться от мандата на
Палестину, она в то же время голосовала против резолюции №181, а затем по
существу проводила обструкционистскую политику, создавая серьезные препятствия
на пути урегулирования палестинской проблемы. Так, английское правительство не
выполнило решение Генассамблеи ООН об открытии в Палестине с 1 февраля 1948 года
порта для еврейской иммиграции. Более того, британские власти задерживали в
нейтральных водах Средиземного моря суда с еврейскими иммигрантами и насильно
направляли их на Кипр, а то и в Гамбург. Морское побережье Палестины блокировали
также и египетские корабли.
Но наибольшую опасность для региона в целом и особенно
для ишува представляла ориентация правительства Великобритании на реакционные
феодальные арабские круги в странах Ближнего Востока. 28 апреля 1948 года,
выступая в палате общин британского парламента, министр иностранных дел Э.Бевин
заявил, что в соответствии с англо-трансиорданским договором, заключенным в
марте, Великобритания «и впредь намерена предоставлять средства на содержание
Арабского легиона, а также посылать военных инструкторов». Содержание Арабского
легиона ежегодно обходилось англичанам в два с половиной миллиона фунтов
стерлингов; во главе его находился английский генерал Джон Глабб («Глабб-паша»),
и командный состав был укомплектован англичанами. Э.Бевин в своем выступлении
также дал понять, что его правительство не осуждает заявление короля
Трансиордании Абдаллы о намерении вторгнуться в Палестину.
После подписания англо-трансиорданского договора
поставки английского оружия на Ближний Восток увеличились. Вооружали арабов и
другие страны. В марте 1948 года французское правительство продало Ливану
большую партию оружия, в том числе пушки и танки; для ливанской же армии было
предназначено американское оружие, доставленное в бейрутский порт на грузовом
судне «Оксфорд» 19 апреля 1948 года, то есть менее чем за месяц до начала
арабо-еврейской войны. Разоружая еврейское население, британские власти в то же
время содействовали вооружению арабов Палестины. По свидетельству одного
английского офицера, «работа на английскую администрацию» обеспечивала в то
время «возможность жить большинству арабов». Рассказывая о нищете в арабских
деревнях, этот англичанин вместе с тем замечал: «... Если кто-нибудь скажет, что
может продать какое-либо огнестрельное оружие (что составляло преступление,
подсудное военному трибуналу), то самый грязный парень из этих слепленных из
грязи лачуг вытащит из-под своей изорванной тоги пачку банкнот в 100 английских
фунтов стерлингов».
13 мая 1948 года английское министерство колоний и
министерство иностранных дел опубликовали совместное заявление об окончании
действия британского мандата на Палестину. 14 мая в Тель-Авиве на собрании
членов Еврейского национального совета было провозглашено создание Государства
Израиль. 15 мая Лига арабских стран заявила, что «все арабские страны с этого
дня находятся в состоянии войны с евреями Палестины». Первым начал боевые
действия против израильтян Арабский легион под командованием Дж.Глабба.
Вместо того, чтобы позаботиться о создании на территории
Палестины, в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН, арабского
государства, правящие режимы семи арабских стран направили свои усилия на
уничтожение государства еврейского: их войска вторглись в Палестину с севера,
востока и юга, а король Трансиордании Абдалла поторопился выпустить новые
денежные знаки со своим портретом и надписью: «Арабское хашимитское
королевство».
История сыграла злую шутку с агрессорами, которые
взялись за решение сразу двух задач – ликвидировать Израиль и не допустить
усиления соседей. Короли Египта и Саудовской Аравии в качестве противовеса
Абдалле выдвинули на пост президента «единой неделимой Палестины» бывшего
иерусалимского муфтия Амина аль-Хуссейни, в годы Второй мировой войны тесно
сотрудничавшего с нацистами.
Британские эмиссары на Ближнем Востоке Дж.Глабб и
Ч.Клейтон рассчитывали, что арабские войска, руководимые английскими офицерами и
вооруженные английским оружием, предпримут генеральное наступление на Израиль, в
результате которого силы обороны только что созданного еврейского государства в
десятидневный срок будут «сброшены в море». Хорошо известно, чем закончилась
арабская агрессия. Чего удалось добиться честолюбивому трансиорданскому монарху,
это поглощения части территории, отведенной ООН для арабского палестинского
государства, и провозглашения себя «королем Трансиордании и Палестины».
Арабо-израильская война «превратилась в национальный
скандал», писал в своей книге «Каир. Биография города» Джеймс Олдридж, имея в
виду Египет; она «показала, насколько прогнившей и неподготовленной была
египетская армия». Эти слова с полным основанием можно отнести и к остальным
участникам агрессии. Провал антиизраильской авантюры больно ударил и по
международному престижу Великобритании. Позиция ее правительства подверглась
резкой критике в самой Англии. Газета «Манчестер гардиан» 22 мая 1948 года
высказала мнение, что английское правительство должно посоветовать арабским
странам признать Израиль и прекратить войну против него, а коммунистическая
«Дейли уоркер» сообщала, что по всему миру «прокатилась бурная волна протеста
против поддержки британским правительством арабской агрессии в Палестине».
В этой ситуации США, чтобы поправить своего не
справившегося с делами союзника, вынуждены были встать в оппозицию Англии на
Ближнем Востоке. Британская «Дейли мейл» писала, что напряженность в отношениях
между США и Англией достигла «величайшей силы за последние три года, и
американские газеты сообщили миллионам своих читателей о серьезном расколе по
вопросу о палестинской политике...» Кроме того, Соединенные Штаты обвинили
Великобританию в том, что она использует поставки по плану Маршалла для оказания
помощи арабам. Из-за арабо-еврейской войны 1948 года в англо-американских
отношениях впервые со времен Второй мировой войны возникли заметные трения.
Правда, ни Вашингтон, ни Лондон не были в этом заинтересованы: ведь у них был
теперь общий серьезный противник в «холодной войне» – Советский Союз.
Дж.Ф.Даллес в личной беседе в послом Макдональдом в ноябре 1948 года сказал:
«Англия оказалась ненадежным гидом на Среднем Востоке – ее предсказания слишком
часто не оправдывались. Мы должны стремиться сохранить англо-американское
единство, но Соединенные Штаты должны быть старшим партнером». Именно такое
разделение ролей в дальнейшем и сложилось – «гидом» на Ближнем Востоке
постепенно становились США.
15 мая 1948 года министр иностранных дел Израиля
М.Шерток (Моше Шарет) направил руководителю советского внешнеполитического
ведомства телеграмму. В ней содержалась благодарность Советскому Союзу «за ту
твердую позицию, которую заняла делегация СССР в ООН… в пользу установления
суверенного и независимого еврейского государства в Палестине… за выражение
искреннего сочувствия страданиям еврейского народа в Европе под пятой его
фашистских палачей…» Израильский министр предлагал Советскому Союзу официально
признать еврейское государство и его Временное правительство. 18 мая газеты
«Правда» и «Известия» опубликовали это послание вместе с ответом на него
министра иностранных дел СССР В.М.Молотова, в котором говорилось, что
правительство Советского Союза «приняло решение об официальном признании
государства Израиль и его Временного Правительства». Советское правительство
выражало надежду, что «создание еврейским народом своего суверенного государства
послужит делу укрепления мира и безопасности в Палестине и на Ближнем Востоке» и
«уверенность в успешном развитии дружественных отношений между СССР и
государством Израиль». Вскоре Чехословакия, Венгрия, Югославия и Польша также
признали Израиль.
Советский Союз резко осудил вторжение арабских армий на
территорию еврейского государства и призвал к их немедленному выводу; он также
добивался принятия Израиля в ООН. 15 июля 1948 года представитель Украины,
выступавший в Совете Безопасности от имени СССР, подверг жесткой критике план
урегулирования арабо-израильского конфликта, представленный посредником ООН
графом Ф.Бернадотом (1895 – 1948). План этот предусматривал, в частности,
отторжение в пользу Трансиордании значительной части израильской территории:
Негева, Галилеи, Иерусалима и т.д. и таким образом вел фактически к уничтожению
еврейского государства.
В своем докладе правительству Израиля 26 октября 1948
года министр иностранных дел М.Шерток сообщал: «По большинству вопросов у нас
очень хорошие отношения с СССР. В Совете Безопасности русские работают не просто
как наши союзники, а даже как наши эмиссары». В свою очередь, израильское
руководство конфиденциально информировало советский МИД об «обмене мнениями»
послов Израиля с американскими послами.
Советская поддержка возрожденного еврейского государства
в то время была не только моральной. С санкции Сталина, воздушным путем из
Чехословакии (где в феврале 1948 года к власти пришли коммунисты) в Израиль было
отправлено большое количество оружия, включая артиллерию, минометы, немецкие
трофейные истребители «Мессершмитт» и пр. Весной 1948 года в арабской прессе
появилась информация, что у берегов Палестины арабы захватили «русский» пароход
«Ляйкофта» (!), на борту которого было 680 артиллерийских орудий, 20 танков и 20
бронемашин. Все это предназначалось для вооружения еврейских сил обороны.
Командующий арабскими добровольческими отрядами в Палестине утверждал, что в
боях против его частей сражались «три русских батальона», причем «один русский –
генерал-полковник – был во время сражения убит, а второй повешен арабами».
Сведения о военной помощи СССР Израилю пропускались в советскую печать, но их
достоверность категорически отрицалась: ведь в это же время США и Франция
объявили эмбарго на поставки оружия на Ближний Восток, а Великобритания
вооружала арабов.
Каковы же причины скорого и стремительного ухудшения
советско-израильских отношений?
Совершенно очевидно, что правительство и значительная
часть населения возрожденного еврейского государства были заинтересованы в
добрососедских отношениях и развитии торгово-экономического, культурного и
военного сотрудничества с могущественной державой, имевшей к тому же после
недавней победы над нацистской Германией огромный международный авторитет. В
октябре 1949 года израильский посол в Москве М.Намир (сменивший на этом посту
Голду Меир) писал министру иностранных дел М.Шарету: «Следует спросить
Вышинского [с марта 1949 года – министр иностранных дел СССР] почему Советский
Союз не принимает наших настойчивых предложений расширить экономическое и
культурное сотрудничество и тем самым увеличить влияние на наше государство,
почему они упускают момент и не извлекают пользы для самих себя. Они ведь могут
оказать влияние на формирование нашей армии и ее оснащение, обучать наших
офицеров. Мы также предлагали им расширение торговых отношений».
Разумеется, в руководстве ишува, а позднее и Израиля,
имело место также настороженное и даже недружественное отношение к СССР и к
перспективе тесного сотрудничества с ним. Объединенная рабочая партия Израиля
(МАПАМ), основанная в январе 1948 года и придерживавшаяся марксистско-ленинской
идеологии, на первых выборах в Кнессет, состоявшихся 25 января 1949 года,
получила 19 мандатов. Несмотря на это, из-за своей открытой просоветской
ориентации, она не вошла в правительство Бен-Гуриона. Один из видных деятелей
МАПАМ, Моше Снэ (1909 – 1972), бывший с 1944 года членом Национального Совета, а
в 1941 – 1946 годах – командующим Хаганы, считал, что Советский Союз должен
стать главным стратегическим партнером Израиля. Однако Д.Бен-Гурион и многие
другие лидеры Рабочей партии Израиля (МАПАЙ) придерживались иного мнения.
В результате, военная карьера М.Снэ не сложилась, хотя
он и был депутатом Кнессета семи созывов и обладал большими организаторскими
способностями.
Как видим, в то время Израиль был открыт для советского
влияния и «проникновения», и ограничение связей между двумя странами явилось
результатом не только «нежелания» некоторых влиятельных израильских политиков,
но и сознательного выбора высшего советского руководства, продиктованного рядом
внешних и внутренних причин. Прежде всего, это обострение «холодной войны».
Кроме того, важная для СССР геополитическая цель – вытеснение Великобритании из
Палестины – была уже достигнута, а полученный Израилем от США заем в 100 млн.
долларов свидетельствовал о том, что Израиль имеет тесные контакты не только с
американскими евреями, но и с правительством Соединенных Штатов, президентом
которых вновь был избран Г.Трумэн.
Проводя свою внешнюю политику, израильское руководство
вынуждено было считаться со следующими реалиями: враждебное арабское окружение,
крайне недружелюбная позиция Англии, неустойчивая поддержка США и меняющееся к
худшему отношение со стороны Советского Союза. Небольшая страна, укреплявшая
свою государственность в крайне тяжелых условиях, нуждалась в надежной поддержке
и помощи более могущественных партнеров. Советский Союз в то время не желал и не
мог стать таким партнером. В условиях «биполярного» мира естественным стало
обращение взоров израильских политиков на Запад, за океан: в 1952 году Израиль и
США заключили соглашение о помощи по обеспечению взаимной безопасности, которое
предусматривало предоставление Израилю американской военной помощи.
Прозападная ориентация Израиля определялась и
демократической политической системой этой страны. Это вызывало растущее
недовольство Советского Союза, который, «выдавив» Англию из Палестины,
перехватил британский антиизраэлизм, а позднее, в послесталинскую эпоху – и
проарабскую ориентацию. Еще в феврале 1949 года по дипломатическим каналам
советское правительство выразило неудовольствие по поводу возможного
присоединения Израиля к «плану Маршалла». Перемены в настроениях советского
руководства, раздраженного «неблагодарностью» Израиля, были выражены
корреспондентом журнала «Новое время», побывавшим в еврейском государстве в 1951
году: «Три года существования Израиля не могут не разочаровать тех, кто ожидал,
что появление нового независимого государства на Ближнем Востоке будет
содействовать укреплению сил мира и демократии».
Неудовлетворенность коллапсом советско-израильских
отношений испытывали и в молодом еврейском государстве. В то же время Израиль,
сближаясь с Соединенными Штатами, старался сохранить, насколько это было
возможно, свою «неидентификацию» и не обострять отношений с Советским Союзом.
Осенью 1951 года правительства США, Англии, Франции и Турции обратились к ряду
ближневосточных государств с предложением создать союзное средневосточное
командование для совместной обороны Ближнего и Среднего Востока. Направленность
этого плана была очевидной, и 21 ноября советское правительство своими нотами
предупредило Египет, Сирию, Ливан, Ирак, Саудовскую Аравию и Израиль, что их
участие в «средневосточном командовании нанесет серьезный ущерб существующим
между СССР и этими странами отношениям». Этот демарш сыграл свою роль в отказе
названных стран обсуждать предложенный США и их союзниками план. В ответной же
ноте израильского правительства прямо говорилось: «Израиль никогда не соглашался
и не согласится поддержать выполнение или подготовку актов агрессии против
СССР...»
Внешнеполитический фактор, бесспорно, способствовал
охлаждению советско-израильских отношений, но усиливавшаяся враждебность
сталинского руководства объяснялась главным образом причинами внутреннего
характера, и в первую очередь – пробуждением национального самосознания
еврейского народа под воздействием Холокоста. Настороженность Москвы вызвал
энтузиазм советских евреев в связи с образованием Государства Израиль и тем, что
Советский Союз поддержал его. Надо было умерить этот энтузиазм или направить его
в иное русло; Сталин помнил, за какой народ он поднимал тост в июне 1945-го.
С возрождением еврейского государства возникла и
проблема алии из стран Восточной Европы и Советского Союза. Массовый выезд
евреев из СССР нанес бы удар по официальной идеологической догме, выражая
которую Илья Эренбург 21 сентября 1948 года писал в «Правде», что советские
евреи, вместе с другими народами СССР строящие коммунизм, обращают свои взоры не
на Ближний Восток, а в будущее, в то время как израильские рабочие, далекие от
иллюзий сионизма, с надеждой смотрят на север, на Советский Союз. Однако факты
говорили о другом. Осенью 1948 года тысячи советских евреев устроили в Москве
торжественную встречу израильской дипломатической миссии, возглавлявшейся Голдой
Меир; многие выразили желание ехать в Израиль, чтобы с оружием в руках защищать
возрожденное еврейское государство. (Израилю действительно были жизненно
необходимы и рабочие руки, и солдаты; по словам Г.Меир, в то время страна могла
принять за пять лет миллион новых репатриантов). Уже в начале февраля 1949 года
последовал первый советский протест посольству Израиля в Москве в связи с
призывами к советским гражданам репатриироваться в Израиль.
Аналогичные проблемы возникли в Венгрии, Польше,
Румынии. Идеологическую суть вновь обострившегося еврейского вопроса раскрывало
заявление заместителя министра иностранных дел Венгрии, сделанное в мае 1949
года: «Неевреи спрашивают, почему евреи уезжают, а они [представители других
народов] должны строить социализм и терпеть все беды, связанные с этим».
Такое развитие событий не могло устроить сталинское
руководство. Сионизм превращался в идеологического соперника советского режима,
а Израиль – из потенциального союзника в противника, который к тому же будет
поглощать «мозги». Для того чтобы оправдать ограничение алии из стран советского
блока, нужно было создать устойчивый образ недруга в лице Израиля,
дискредитировать сионизм и ликвидировать еврейские организации внутри этих
стран. С этой целью в Чехословакии в ноябре 1952 года был организован процесс по
«делу Р.Сланского», который «разоблачил роль международного сионизма как
агентуры американского империализма». Внутри СССР еще в 1948 году была
развернута «борьба с безродными космополитами» с целью пресечь распространение
сионизма среди советских евреев. Тогда же был распущен и Еврейский
антифашистский комитет, во время войны сделавший немало для мобилизации
общественного мнения на Западе в поддержку усилий Советского Союза и сбора
пожертвований. Завершающий этап этой кампании начался расправой с ЕАК в 1952
году и «разоблачением» группы врачей, связанных «с международной еврейской
буржуазно-националистической организацией «Джойнт» («Правда», 13 января 1953
года). После ареста «врачей-вредителей» из Венгрии «за шпионскую деятельность»
был выслан израильский атташе по вопросам культуры, а правительство Чехословакии
направило правительству Израиля ноту протеста.
«Дело врачей» нанесло тяжелый удар по
советско-израильским отношениям. 19 января М.Шарет выступил в Кнессете с
заявлением, в котором критиковал политику СССР в связи с «делом врачей»,
закрытием в Советском Союзе еврейских организаций и запретом на алию, после чего
в Израиле поднялась волна протестов. Все это закончилось взрывом гранаты на
территории советской дипломатической миссии в Тель-Авиве 9 февраля 1953 года,
спровоцировавшим разрыв дипломатических отношений между СССР и Израилем.
Сразу после смерти Сталина советский МИД вновь возглавил
Молотов, а 4 апреля 1953 года было объявлено об освобождении и реабилитации
врачей, арестованных по сфабрикованному делу. В июле 1953 года дипломатические
отношения между двумя странами были восстановлены. Интересно, что новый
советский посол вручал верительные грамоты президенту Израиля И.Бен-Цви в
Иерусалиме. Но возврата к прежним доверительным отношениям не произошло: новое
советское руководство раздражали продолжавшееся сближение Израиля с Соединенными
Штатами и настойчивые требования к СССР соблюдать права советских евреев. Кроме
того, система военных блоков, создававшаяся США и другими западными державами,
также тревожила Советский Союз, хотя ни в НАТО, созданном еще в 1949 году, ни в
СЕАТО (Манильский пакт, 1954), ни в СЕНТО (Багдадский пакт, 1955) Израиля не
было.
Внешняя политика Советского Союза определялась не только
реальными стратегическими интересами государства и прагматизмом. Значительную
роль здесь играли идеологические догмы и предрассудки высших руководителей. К
середине 50-х годов в официальной науке и пропаганде место идеи «мировой
революции» заняла концепция «общего кризиса капитализма». Наступило
разочарование в революционных потенциях индустриального Запада. Большое внимание
стало уделяться национально-освободительному движению в странах «третьего мира».
При этом жесткий революционаризм и «классовый детерминизм» подталкивали
советское руководство к поддержке в любой точке планеты «угнетенных
империализмом народов», то есть дестабилизирующих действий экстремистов. Поэтому
многие арабские антидемократические режимы со временем стали оцениваться в СССР
не иначе как «антиимпериалистические», «прогрессивные» или «революционные».
Военный переворот в Египте, совершенный в 1952 году, долгое время
характеризовался советской пропагандой как «национально-освободительная
революция», хотя один из его руководителей генерал М.Нагиб главной причиной
восстания египетских офицеров откровенно называл отказ правящей верхушки от
проведения военных реформ. «Если бы король [Фарук I] и его друзья, – писал Нагиб
в своих мемуарах, – поддержали нашу оздоровительную программу, мы бы никогда не
восстали». Соответственно, политическая система Израиля, в котором у власти в то
время находились социалисты, получила ярлык «буржуазной лжедемократии».
По той же причине Москва проявляла удивительную
терпимость и снисходительность к внутреннему антикоммунизму и даже пронацистским
«слабостям» арабских режимов. Накануне Второй мировой войны сложное переплетение
и столкновение устремлений и интересов на Ближнем Востоке привело к такому
положению, когда англичане в Палестине приняли сторону арабов в их борьбе с
ишувом, в то время как арабские националисты и исламисты, стремившиеся к
независимости от Великобритании, поддерживали нацистскую Германию. «Эта
ориентация на Берлин, – отмечал московский профессор Я.Я.Этингер, – превратила
часть арабских националистов в прямую политическую и военную агентуру
гитлеровской Германии на Арабском Востоке». После войны «германо-арабская
дружба» не закончилась: в 50-е годы в арабские страны (главным образом в Египет
и Сирию) бежало около 8 тысяч бывших офицеров вермахта. Эти люди, многие из
которых приняли ислам, оказывали заметное влияние на политику арабских стран,
насаждали и распространяли там идеи нацизма, в том числе и антисемитизм. Вскоре
после военного переворота в Египте там появился известный гитлеровский разведчик
и диверсант Отто Скорцени. Он работал в египетской службе госбезопасности,
организовывал особые войсковые соединения для операций в зоне Суэцкого канала.
Десятки тысяч египетских демократов и коммунистов томились в концлагерях,
созданных насеровским режимом при содействии гитлеровских «специалистов» в этой
области.
СССР в 1955 году начал усиленно снабжать Египет оружием:
по первому контракту на сумму 450 млн. долларов, Советский Союз поставил (через
Чехословакию!) около двухсот истребителей и бомбардировщиков, артиллерию и
бронетранспортеры, более двухсот танков, 6 подводных лодок и т.д. В результате
египетская армия получила четырехкратное превосходство над израильской по
вооружениям. Когда же в июле 1958 года с просьбой о поставках ему военной
техники к Советскому Союзу обратился Израиль (премьер-министр Д.Бен-Гурион
просил продать – через третьи страны – 20 тяжелых танков «ИС», 32 истребителя и
столько же бомбардировщиков, а также 2 подлодки), то советское руководство
оставило эту просьбу без ответа: МИД СССР считал, что Израиль хочет поссорить
Советский Союз с арабскими странами.
Таким образом, СССР открыто стал на сторону арабов,
заняв в сложном ближневосточном вопросе явно антиизраильскую позицию, и
постоянно оглядываясь на то, что подумают и скажут его «арабские друзья».
Соответствующим образом менялась и пропагандистская
риторика. В 1955 году, выступая на сессии Верховного Совета СССР, Н.С.Хрущев
сказал: «Заслуживают осуждения действия Государства Израиль, которое с первых
дней существования начало угрожать своим соседям, проводить по отношению к ним
недружелюбную политику». С этого времени из столиц арабских государств все чаще
и громче стали раздаваться призывы «сбросить Израиль в море». Поэтому даже для
своего времени странным выглядело утверждение академика Е.М.Примакова, что «не
поставки вооружения арабским странам из социалистических государств, а широкие
поставки оружия Израилю из западных источников вели к гонке вооружений на
Ближнем Востоке» («Анатомия ближневосточного конфликта», 1978).
Израиль, находившийся во враждебном арабском окружении,
стал еще и камнем преткновения между США и СССР. Нестабильность «мирного
сосуществования», рекламировавшегося хрущевским руководством, приводила время от
времени (не в последнюю очередь, благодаря новым «друзьям» Советского Союза) к
острым международным кризисам. Они сопровождались угрозами применения ядерного
оружия как со стороны США, так и со стороны СССР. Одним из них был Суэцкий
кризис 1956 года. В 1957 году Советский Союз был втянут в конфликт вокруг Сирии,
в 1958-м - Ливана. Ни об участии Советского Союза в создании еврейского
государства, ни об его помощи Израилю в Войне за независимость в официальной
науке и масс-медиа с этого времени нельзя было и заикаться. Более того, в духе
высказываний высших руководителей, прямо и бесцеремонно фальсифицировалась
недавняя история. В одном из обзоров московского журнала «Международная жизнь»
за 1956 год читаем: «Израиль развязал войну против арабских стран буквально на
следующий день после того, как 14 мая 1948 года в Иерусалиме был спущен
английский флаг и было провозглашено государство Израиль»...
Отношение СССР к Израилю стало откровенно враждебным
после Шестидневной войны. Тяжелое поражение, нанесенное в июне 1967 года
Израилем арабским странам, рикошетом ударило по международному авторитету
Советского Союза, щедро вооружавшего египетский и сирийский режимы. Эта обида
толкнула брежневское руководство на разрыв дипломатических отношений с еврейским
государством, к откровенно антиизраильской внешней политике и поддержке в 1975
году постыдной антисемитской резолюции Генассамблеи ООН №3379, постановлявшей,
что «сионизм является формой расизма и расовой дискриминации».
В ближневосточной политике, как в капле воды, отразились
успехи, неудачи и откровенные провалы великих держав на международной арене в
послевоенное время. Опыт внешнеполитических действий в этом регионе позволяет
проследить дрейф идеологических шаблонов, а также константы, сохранившиеся в
течение многих десятилетий. Оказалось, что некоторые из них переходят от одного
субъекта внешней политики к другому: порицавшиеся и, казалось бы, отвергнутые
жизнью стереотипы неожиданно возвращаются почти в неизменном виде,
подхватываются бывшими их противниками. И дело тут, как видно, не только в
обычном легкомыслии политиков и забвении уроков истории.
Виражи ближневосточной политики великих держав,
совершаемые в мощном поле юдофобии и антиизраэлизма, подпитывают
арабо-израильский конфликт по сей день. Даже развал социалистического блока,
прекращение холодной войны, распад Советского Союза и отказ руководства
посткоммунистической России от безоглядной антиизраильской политики не сдвинули
решение ближневосточной проблемы с мертвой точки. Затянутость этого конфликта,
его неразрешенность силовым путем из-за постоянного вмешательства разного рода
«миротворцев» привели к тому, что в регионе сложилась уникальная, невиданная в
истории войн ситуация: побежденный и победитель словно бы поменялись местами!
Победитель настойчиво, «на равных» добивается мира от побежденного, а
побежденный ломается и даже ставит под сомнение легитимность самого
существования победителя, ведя против него непрерывную террористическую войну.
Такому положению дел способствовало не только попустительство международного
сообщества террористическим организациям, заправляющим в арабской палестинской
автономии, но и иллюзии израильского руководства относительно «мирного
процесса». В конце 80-х годов у палестинских арабов не было никаких претензий по
поводу «границ» 1967 года – Израиль сам дал им в руки эту карту, впустив на
территорию страны Арафата с его террористической компанией и начав с ним
«диалог».
Сегодня никому не придет в голову поднимать вопрос о
воccтановлении Германии, скажем, в границах 1939 года, или о возвращении ей
Эльзаса и Лотарингии, Судетской области или бывшего Кенигсберга. Зато по
Палестине опять бродит призрак графа Бернадота с новым «планом» ликвидации
еврейского государства, и без того занимающего исчезающе малую территорию среди
океана арабских стран. Прошлое вступило в конфликт с настоящим. Но историю
нельзя повернуть вспять: то, что арабы упустили в 1948 году и то, что они
утратили в 1967 году - уже не может быть возвращено в здравом уме. За просчеты,
ошибки и авантюры отцов приходится платить детям. Поезд истории давно ушел.
Возврат к «границам 1967 года», никем и никогда не установленным и не
признанным, означал бы возврат к ситуации, приведшей сорок пять лет назад к
Шестидневной войне. Только новая война вряд ли продлится всего шесть дней