Рита Бальмина
***
Промокшим и продрогшим привиденьем
Ты появляешься в моем дому.
Ночь, ливень, нет автобусов и денег,
Чтоб взять такси - и я тебя приму,
Укрою мягким пледом... Ласки вдовьи
Куда милей чем лезвие по венам.
За полчаса, пресытившись любовью,
Становишься предельно откровенным.
Сюжетам позавидует Лимонов,
И черти покраснеют в Преисподней:
Подробности своих романов новых
Вонзай в меня, мой ангел прошлогодний!
***
Поправ права патриархальной тверди,
Горчицу заедаю курагой.
Живу в отсутствии любви и смерти,
Мечтая то о той - то о другой.
Карежа скрипку, на горящей крыше
Стою, как аист на одной ноге.
Имеющие уши - да услышат
Хвалебный гимн горчащей кураге.
Куражатся кремлевские куранты,
Ржавеет под откосом паровоз,
И абрикосов импортных мутанты
Оранжевеют на ветвях берез.
И крыша едет на горящем танке,
И скрипку режет гусеничный скрежет,
И очередь в театр на Таганке
Становится все реже, реже...
***
Мне снова хочется обнять тебя -
Но не со страстью потной и угарной,
А спутанные космы теребя,
Твоей башки похмельной, хлопэць гарный.
Ведь ты же, окаянный, по субботам
Привычным зычным пьянством обуян.
Плесни мне тоже через океан
Хмельного и горчащего чего-то.
Залью глаза, чтоб долларовый рай
Стал призрачней и от меня подальше.
На флорентинской крыше проиграй
Забытую мелодию без фальши.
Что проиграл? И я не победила...
На страшный суд разомкнутого круга,
Тогда, когда укажут нам светила,
В свидетели мы призовем друг друга
Тому, что знали счастья божью милость...
Могу поклясться общей группой крови
На книге, что еще не сочинилась,
Что только правду - и не слова кроме!
УЛИЦА АЛЛЕНБИ
Я знаю на улице Алленби каждую шлюху в лицо.
Я шумного нищего пьяницу возле большой синагоги
Опять обойду. Обойду и менял-наглецов:
Те «куклой» с прохожих взимают налоги.
Я знаю: на улице Алленби можно купить сигарет
В любое ночное и даже военное время.
Ее тротуар субтропическим зноем прогрет
И свалкой отбросов, готовой родиться, беремен.
Я знаю: метут этот мусор поганой метлой
Филолог с Фонтанки, играющий рифмами тонко,
И черный, лохматый, клыкастый, но вовсе не злой,
Потомок вождя людоедского племени в Конго.
Над их головами, нагая, лечу на метле
На грязную, черную, чертову эту работу:
Ведь я состою судомойкой при адском котле,
В котором свиные котлеты готовлю в субботу.
Так мне ли бояться пришествий и страшных судов?
Кто «куклу» судьбы разменял без судебных издержек,
На улице Алленби грязных чужих городов
Метлу свою крепко руками гудящими держит.
Целуй мне ладони мозолистых рук, дорогой.
Они огрубели, шершавой коростой покрыты.
На улице Алленби сделалась Бабой-Ягой
Среди мастеров безработных твоя Маргарита.
ЭКЗОТИКА
На самом деле было хорошо
Спать у костра в обнимку с чужаком,
И в ледяную воду - нагишом,
И по безлюдным скалам - босиком.
И падая в косматую траву,
На варварском наречье этих мест
Шептать ему, что грежу наяву,
Что здесь мне никогда не надоест.
Но твердо знать, что это эпизод:
Через неделю, если повезет,
За мной сюда вернется вертолет
И на Большую Землю заберет.