* * *
Всюду стелется сладкий туман,
А рассеется – горький обман,
И стоит поле мнимых чудес
В паутине сплетенных словес.
Мы блуждаем во лжи, как во ржи,
И у правды и лжи нет межи.
Колосится волнистая ложь –
Что посеял ты, то и пожнешь.
При отсутствии верных примет
И собаки берут ложный след.
И тропа впереди не крута,
Потому что ведет в никуда.
Прячут правду за сотней дверей
Те, кому она яда страшней.
Дав себя одурманить враньем,
Из колодцев отравленных пьем.
Но над теми, кто в скверне погряз,
Кто людей обманул, и не раз,
Вспыхнет ярко, виня и казня,
Солнце грозного Судного дня.
* * *
То был не дождь, то были капли слез –
От неизбывной внутренней тревоги,
И ветер выл так жалобно, как пес,
Потерянный хозяином в дороге.
Сверкали молний острые клинки
И рассекали сумрачные дали.
Тоски щемящей крепкие тиски
До боли душу чуткую сжимали.
Но вот нежданно в небе грозовом
Открылась просинь, сердцу дорогая.
Небесный ангел солнечным смычком
Взмахнул, надежду миру возвращая.
Сырым туманом отнятый простор
Стал снова зримым в половодье красок.
Природы лики удивили взор,
Как лица тех, что предстают без масок.
...И загорелся свет, и не погас,
И в зале аплодировали стоя.
Симфония звучала в этот час
Для скрипки, фортепиано и гобоя.
Черный дрозд
В траве – вечерняя роса,
Устали косаря.
Заброшен серп на небеса,
Где отцвела заря.
И он сверкает среди звезд
Во всю величину.
Но нарушает черный дрозд
Земную тишину.
Во мраке различим едва,
То плачет, то поет,
И внемлют травы и листва
Чередованью нот.
С той птицей трепетной ночной
Одной породы мы.
И мне не грезится покой
Среди полночной тьмы.
Взывает к Господу душа,
Молю простить грехи.
На острие карандаша
Рождаются стихи.
А мир, что дан для счастья нам,
Но всем ветрам открыт,
Наивно верит добрым снам
И безмятежно спит.
Там, где и мягко, и тепло,
Легко забыть о том,
Что никогда не дремлет зло –
Ни ночью, и ни днем.
Хочу, чтобы врасплох беда
Вас не смогла застать.
Сумейте черного дрозда
Услышать и понять.
оглавление номера все номера журнала "22" Тель-Авивский клуб литераторов