(Главы из книги)
Глава 1. Робинзон террора
Здравствуйте. Меня зовут… впрочем, так ли уж это важно? Я ведь не Леонардо Ди Каприо и не Офра Уинфри. Встретив меня на улице, вы не обратите на меня внимания.
Я – обыкновенный палестинец, относящийся к одному с вами биологическому виду Homo sapiens. У меня забавная биография. Я родился в России, а вырос и живу в Палестине. На земле, которую все называют святой. По разным причинам. Но о святости никто не спорит.
Я появился на свет, потому что любовь сметает на своем пути любые преграды, даже религиозные. Мой отец – правоверный мусульманин-суннит. В возрасте 17 лет он поехал учиться в СССР. Поступил в медицинский институт и там познакомился с моей матерью. Оба они говорят, что это было как удар молнии. Для них это была любовь с первого взгляда, а для их родителей – наказанье божье. Потому что моя мать – православная христианка. Из хорошей семьи, которая не считала нужным скрывать свою веру даже во времена господства коммунистических безбожников.
Представляете, каким ударом стала эта любовь для ее родителей? И для родителей отца тоже. Сколько советов расстаться и проклятий сыпалось с обеих сторон на головы влюбленных. Отец и мать не могли прожить и дня друг без друга, но ни один из них не был готов отречься от своей веры. Даже Ромео и Джульетте, пожалуй, было легче.
Никто из дедушек и бабушек не благословил этот брак. Да и регистрировать его пришлось в безбожной организации, именуемой ЗАГС. Отдел записи актов гражданского состояния. Но когда родился я, дедушки и бабушки смирились – а куда денешься? – с реальностью. И даже начали понемногу общаться между собой.
Мой отец стал ортопедом-травматологом. В стране, где редкий день обходится без стрельбы, это очень востребованная специальность. Она, собственно, везде востребована. Но не так, как у нас в Палестине.
Маме тоже скучать не приходится: она – гинеколог. У нас, палестинцев, иметь семь-восемь детей в семье не считается чем-то из ряда вон выходящим. А бедуины, живущие по соседству? Уважающий себя бедуин одной женой не ограничивается. Поэтому 15-20 детей в бедуинской семье никто не рассматривает, как чудо.
Да, вот такая у нас на Святой Земле жизнь. Вам такая и не снилась.
Я вырос в двуязычной семье. Мои родители разговаривают между собой на какой-то немыслимой смеси русского и арабского. Я читал арабские и русские сказки вперемешку. Хотя на улице я разговариваю на арабском, писать мне почему-то легче на русском. Смешно. Но мне это ничуть не мешает. А моих родителей даже забавляет.
Я рос маленьким циником и авантюристом. Попробуйте не стать авантюристом, если засыпаешь и просыпаешься под автоматную стрельбу, а владение автомобилем, угнанным у израильских оккупантов, является общепринятой нормой. А если еще и растешь в атмосфере черного юмора – разговоров двух врачей обо всем том, что вытворяют их пациенты, не стать циником невозможно.
Мой отец хотел, чтобы я вырос настоящим мужчиной. Сильным, достаточно агрессивным и не боящимся крови. Ни своей, ни чужой. Хвала Аллаху, окружающая обстановка благоприятствовала. Драк в нашем квартале всегда хватало, а первую жизнь я отнял в возрасте 13 лет.
Подождите ужасаться: все просто. В день, когда мне исполнилось 13 лет, в торжественной обстановке я зарезал барана. Мясо пошло на шашлык, и праздник удался на славу. Пожалуй, именно в этот день я впервые понял, точнее, почувствовал, как легко отнять жизнь. А ведь зарезать барана не так-то просто.
К вашему сведению выстрелить с расстояния 200 метров в человека намного легче. Пробовали, знаем. Когда смотришь на человека через прицел, это просто фигурка. Давишь пальцем на спусковой крючок, и она падает. Как в тире. А попробуйте своим руками кого-нибудь зарезать. Хотя бы барана. На худой конец курицу. Почувствуйте хоть раз горячую кровь на своих руках…
Я давно подозреваю, что западная цивилизация потому и стала такой слабой и нерешительной, что почти никто не ощущал крови на своих руках. Забыли, что это такое. А – зря. Мир, в котором мы живем, далек от совершенства. Так что, некоторые вещи забывать не следует.
Через три дня после моего очередного дня рождения приключилась история, которая окончательно изменила всю мою жизнь. Отцу нужно было ехать на срочный вызов, а необходимые лекарства лежали в домашнем сейфе. Один Аллах ведает, как и где он ухитрился потерять ключ от этого творения немецких мастеров. И что прикажете делать в такой ситуации?
Не знаете. И я не знаю. А отец вытащил телефон и кому-то позвонил.
Минут через двадцать в нашу дверь постучал благообразный старичок небольшого роста. Это был профессиональный вор. Да не просто вор, а медвежатник – специалист по потрошению сейфов. Он присел возле сейфа, достал из сумки какие-то проволочки. Через 10 минут отец забрал лекарства и умчался на вызов. А я сидел у стола, поил старика кофе и слушал удивительные и смешные истории о сейфах. На прощание старик сказал: "представляешь, этот замок делала целая куча дипломированных инженеров. Человек пять, а может и больше. Делали не один день, а, наверное, несколько месяцев. У меня за спиной всего четыре класса начальной школы, но открыл я его за 10 минут. А сломать так, что открыть вообще никто не сможет – работы на пять секунд. И кто же из нас умнее?"
Старик ушел, а я посмотрел на сейф и начал хохотать. Я не мог остановиться. Хвала Аллаху, мама была дома. Она накачала меня снотворным и уложила в постель. Не помню, что именно мне снилось в ту ночь, но проснулся я другим человеком. Я проснулся с четким осознанием: ВСЕ, что долго делали и дорого стоит, можно испортить или сломать быстро и дешево.
Но одно дело теория и совсем другое – практика. Убедиться в правоте теории оказалось несложно. Я вышел на обочину дороги, подобрал камень и кинул его в приближающуюся машину с израильским номером. Как сейчас помню, это был довольно новый "мерседес". Лобовое стекло – вдребезги. Испуганный израильтянин вдавил педаль газа в пол машины и умчался от греха подальше. А я пошел в ближайший гараж и спросил у хозяина: сколько стоит такое стекло? Не украденное, а честно купленное в магазине запчастей. Услышав ответ – 500 долларов – я не поверил своим ушам. Велик Аллах! Бесплатный камень, полсекунды работы, а ущерб – 500 долларов. Без малого неделю я ходил в состоянии прострации.
Неделю спустя после моего возвращения из-за границы погиб мой сосед и враг моих детских лет Хасан. Его убили израильтяне. Когда-то мы часто дрались, и, как правило, он одерживал верх. Надо сказать, он вообще был сильным, драчливым парнем и притом несносным хвастуном. Многие его не любили и, скажем прямо: было за что. Вечером я сидел перед телевизором и смотрел по каналу CNN прямой репортаж о том, как это случилось.
Израильский вертолет выстрелил по машине, в которой ехал Хасан, двумя ракетами. Одна из них попала в цель, и Хасана не стало. Потом комментатор с умным видом говорил о непропорциональном ответе, о том, что якобы нет никаких доказательств, что Хасан был боевиком. Что это вызовет очередной международный скандал.
Боевиком-то Хасан как раз был, и это знала каждая окрестная собака, но не в этом дело. Я полюбопытствовал у отца: сколько стоит такой вертолет? Отец долго смеялся, а потом ответил: такие покупки, мальчик мой, нам не по карману. Ни сейчас, ни завтра, ни через год. Даже если с завтрашнего дня мы всей семьей перестанем есть и пить, а все деньги будем откладывать.
Не скажу, что ответ меня удовлетворил. Я полез в интернет и быстро нашел сайт компании производителя. Впечатляющий вертолетик, но сколько же он стоит? Увидев на экране цифру 14, после которой шли еще шесть нулей, а впереди стоял значок доллара, я чуть не упал в обморок. Сколько в точности стоит каждая ракета, я выяснять поленился. Думаю, тысяч двадцать. Потратить 14 миллионов 20 тысяч долларов, чтобы отправить на небеса этого хвастуна?! Аллах свидетель: достаточно было дать любому бандиту в соседнем квартале 500 долларов, и Хасана бы тихо зарезали. Если не в тот же вечер, то на следующий. Безо всякого международного скандала и душещипательных репортажей по телевидению.
С тех пор, когда мне кто-нибудь говорит про ум и жадность евреев, я просто смеюсь ему в лицо. Они – круглые дураки, швыряющие деньги на ветер. Потому что красная цена Хасану, да простит ему Аллах его прегрешения, – 500 долларов. Стекло для "мерседеса". Где тут хваленый еврейский ум?
После получения первой степени по философии в американском университете я понял, что мне надо углублять свои познания. Сделать это было несложно: в десяти минутах ходьбы от моего дома живет настоящий профессионал-подрывник. Он изготавливает пояса смертников, мины и тому подобное. И тем зарабатывает своей немаленькой семье кусок хлеба с маслом. И не стоит в ужасе от него шарахаться. Вы же не шарахаетесь в ужасе, если вашим соседом по столику в баре оказывается рабочий оружейного завода? Или даже вице-президент крупной оружейной корпорации. Каждый зарабатывает на хлеб, чем может.
Не суди, да не судим будешь, – так, кажется, говорил ваш Христос?
Раз оружие в нашем мире пользуется спросом, нечего роптать на его производителей. Они были, есть и будут, пока люди не перестанут воевать. Вы верите, что такой миг настанет? Лично я – нет.
Правда, у меня есть несколько знакомых пацифистов – вот они в это верят. Но при этом по какому-то капризу судьбы все они завзятые наркоманы. Кто гашиш курит, кто кокаин нюхает, кто пирожные с галлюциногенными грибами жует. Сильно подозреваю, что убежденность в светлом будущем они черпают в своих видениях. Не знаю. Не мне судить.
Вернемся, однако, к моему соседу. Как и мой отец, он учился в России. Тоже в академии, только не в медицинской, а выпускающей военных инженеров.
Мой отец, как всякий хирург, умеет как резать, так и сшивать разрезанные ткани. А мой сосед умеет как строить, так и взрывать дороги и мосты. Обезвреживать и ставить мины. Изготавливать взрывчатку из любых подручных материалов. Короче говоря, дипломированный инженер-диверсант. У нас такие профессионалы в большой цене. По идее он должен был сделать прекрасную карьеру. Но согрешил: как и мой отец привез из России жену-христианку.
Что простительно для врача, то для офицера исламской армии ставит крест на карьерных перспективах. Жена с крестом ставит крест на офицерской карьере – смешной каламбур. Но при этом – горькая правда. Спасибо, хоть зарабатывать дают. Из-за русской жены соседи иногда дразнят его "Иваном", но он не из обидчивых.
Мы быстро договорились, и я начал брать у него уроки теории подрывного дела. Не бесплатно. На каждый урок я приносил бутылку арака ему и пару килограммов мяса его семье. И мы оба были довольны. Он щедро и без утайки делился со мной всеми секретами своего опасного ремесла. Хотя на его уровне это, пожалуй, больше похоже на искусство. Так что теперь я вполне могу рассчитать: сколько и какой взрывчатки необходимо, чтобы что-либо взорвать. Знаю, как распространяется взрывная волна – что ее усиливает, а что ослабляет.
Однажды "Иван" со смехом сказал, что, оказывается, в Израиле живет один из его учителей. Российский военный пенсионер. Точнее говоря, скорее бедствует, чем живет. И вовсе не потому, что работы для него в Израиле нет, работы как раз – непочатый край. Потому что израильтяне, как и американцы, – клинические идиоты, если не используют специалистов такого класса.
Этот старик – крутой специалист по гражданской обороне. Поезжай к нему, сказал "Иван". Поезжай, если хочешь всерьез чему-либо научиться.
Я поехал и не пожалел. Старик оказался на диво бодрым в свои семьдесят, хотя и сильно пьющим. Я, конечно, слышал, но как-то слабо верил, что люди могут пить чистый спирт и оставаться при этом на ногах. Да еще сохранять при этом здравый ум и память. Оказалось, могут.
До нашей встречи я думал, что гражданская оборона – это просто наука строить бомбоубежища. Как же я ошибался! Приличное бомбоубежище вам построит любой инженер-строитель. Все, что ему для этого необходимо знать – толщина стен и потолка. А гражданская оборона – это наука о том, как и чего нельзя строить. И почему нельзя.
Старик выпил спирта, прихватил из холодильника пару банок пива и повел меня на экскурсию по Тель-Авиву и Рамат-Гану. Сколько раз я бродил по тем же местам, но как же я, оказывается, был слеп. Воистину: смотреть и видеть – совсем не одно и то же.
Эх, старик, тебе бы экскурсоводом работать, да только не пойдут глупые израильтяне на твои экскурсии. А зря.
Мы вошли в лифт, поднялись на смотровую площадку небоскреба "Азриэли", и старик начал свою лекцию. Рядом с нами молодая и очень симпатичная израильтяночка читала свою лекцию немаленькой группе американских туристов, и лицо ее сияло гордостью за строительную индустрию родной страны.
Дура, тут не гордиться, а плакать нужно. Навзрыд. Хорошо, что никто из этих американцев не понимал по-русски. Старик покосился на здания алмазной биржи и помянул израильских градостроителей незлым тихим словом. Точнее, несколькими словами. Что именно он сказал, я отлично помню, но из деликатности повторять не буду: единственным приличным словом в его реплике было слово "мудаки".
Потом мы спустились вниз, уселись за столик в уютном кафе и начали смотреть на экране моего ноутбука панораму Нью-Йорка, снятую с борта вертолета. Старик неспешно закурил, отхлебнул холодного пива и начал рассказывать. А я смотрел на экран, слушал, и волосы у меня потихоньку вставали дыбом. У вас бы тоже встали, если бы вы такое услышали.
Половина этих небоскребов построены после Второй мировой войны. То есть в эпоху атомных бомб, когда профессиональные военные прекрасно представляли себе возможные последствия ядерного удара. А теперь держитесь крепче: НА ВЕСЬ НЬЮ-ЙОРК ХВАТИТ ОДНОЙ АТОМНОЙ БОМБЫ! Даже слабенькой. Остальное сделает принцип домино: небоскребы будут падать по цепочке и валить друг друга, как костяшки этой настольной игры. И во всех мегаполисах Америки – то же самое.
Самое забавное, что после Второй мировой войны в коммунистической Москве, как и в других крупных городах Советского Союза, ВСЕ (!) проекты застройки проходили обязательную экспертизу специалистов по гражданской обороне. Сидели такие вот мудрые старики над макетами и считали, какие разрушения будут при ядерном взрыве. И как нужно расставлять дома, чтобы принцип домино не сработал. И переставляли здания так, как нужно. На эстетику им было наплевать, их волновали только вопросы безопасности. И без их разрешения строить было нельзя. А теперь, когда вы все это знаете, скажите: кто больше заботился о безопасности своих городов и соответственно своих граждан? Глупые русские или умные американцы?
Впрочем, сейчас о возможности ядерного удара никто всерьез не думает. Ни в Америке, ни в России и ни в одной другой стране. Поэтому строят небоскребы почти впритык. А зря: закон Мерфи неумолим.
"Иван" был прав: у этого старика есть чему поучиться. Он рассказывал, что будет, если мегаполис, неважно в какой стране, в результате ядерного удара останется без водопровода и канализации. Что будет, если город, в котором живут миллионы людей, останется зимой без электричества и централизованного отопления. Сколько людей замерзнет, сколько умрет от эпидемий, связанных с дефицитом воды при такой плотности населения. Великий Аллах, сколько же он знает? И почему те, кто проектирует сегодняшние мегаполисы, не слушают таких стариков?
Я возвращался с этой лекции совершенно потерянный. Неужели Аллах отнял у всех разум? А потом, когда я начал сводить воедино лекцию старика и уроки "Ивана", сама собой родилась идея этой книги. Книги под названием "Апокалипсис для Америки". Автора Апокалипсиса звали Иоанн. Значит и мне не миновать… зовите меня, ну, скажем, Иоанн Палестинский… Чем плохо?
Я долго мучился, пытаясь найти подходящую манеру повествования. То получался сухой и маловыразительный язык армейских инструкций, то какой-то садистский анекдот из разряда черного юмора. Выручила классика. Подвернулась под руку детская книжка – "Робинзон Крузо". Думаю, многие ее читали. Это повесть о том, что может сделать всего один человек, если у него есть желание и подручные материалы. Остается только выразить свою горячую благодарность автору – Даниелю Дефо. Хотя вряд ли ему двести лет назад могло придти в голову, что его книга может стать прообразом учебного пособия. Причем отнюдь не по выживанию в экстремальных условиях.
Полагаю, найдется немало людей, которые захотят упрекнуть меня: как можно публиковать ТАКИЕ книги? Ведь это же – готовые инструкции, по сути дела – подстрекательство. Ничего подобного! С тем же успехом вы можете предъявлять претензии создателям голливудских боевиков или производителям столовых ножей. Идею взрывов еще до знакомства с Иваном мне подсказали голливудские боевики. Столовые ножи продаются в любом магазине, но никому не приходит в голову рассматривать это, как продажу оружия.
Предваряя дальнейшие упреки моих бывших соучеников по университету, скажу: уважаемые американцы, я не эксперт по безопасности. Я просто рассказываю, как можно развалить всю вашу страну. И не только вашу: в равной степени это относится к любой цивилизованной стране. В своей книге я не разглашаю никаких военных тайн. Вся информация об инфраструктуре ваших городов находится в открытом доступе. Любые карты дорог и энергосетей также не засекречены и не могут быть засекречены по определению.
Я апеллирую к народу, как говорили древние римляне. Господа налогоплательщики! Избранные вами конгрессмены и сенаторы годами платили деньги военным и гражданским экспертам по безопасности. Так пусть эти эксперты выступят с громогласным опровержением.
Пусть докажут, что я лгу. Что в случае взрыва атомной бомбы над Нью-Йорком эффект домино не сработает. Объяснят, как мегаполис может обойтись без воды и электроснабжения. Пусть расскажут, как они намерены защищать стоэтажные здания от взрывов припаркованных машин и обстрела из автоматов Калашникова. Или докажут, что при таком обстреле не будет паники. Пусть предъявят обществу свои разработки и докажут: все, что я написал – глупости и сделать это невозможно. Что они все это давно предусмотрели и обеспечили надлежащую защиту.
А я, подобно герою сказки Андерсена, просто не побоялся крикнуть: "А король-то голый!" Так какие претензии к мальчику? Предъявите их тем, кто шил виртуальное платье, а потом морочил голову королю. А заодно к самому королю и к придворным, которые видели, что король голый, но молчали.
Предъявите убедительные доказательства, что я не прав. Что король – не голый. Что государство американское способно предотвратить террористическую атаку, описанную в следующей главе. И пусть общество нас рассудит. Ваше слово, господа эксперты по безопасности.
Глава 2. Исповедь дилетанта
Я долго не мог решить: в какой последовательности наносить удары. Куда лучше ударить в первую очередь и что уместнее приберечь напоследок? В конце концов, Аллах послал мне просветление: обратиться к опыту шоу-бизнеса. Во времена средневековья существовала такая разновидность казни – четвертование. Осужденному поочередно отрубали руки и ноги, и только в самом конце – голову. Почему именно в такой последовательности? Потому что если начать с головы, то всего остального осужденный уже не почувствует. И сам толком помучиться не успеет, и зрители, пришедшие полюбоваться на казнь, уйдут разочарованными. А это, согласитесь, нехорошо.
Палачи, хоть режиссерских курсов и не заканчивали, но спектакль под названием "казнь" ставили грамотно. Зрителя своего они уважали и старались ему угодить.
Однако время не стоит на месте, шоу-бизнес развивается, а зритель год от года становится все капризнее. С подачи кинематографа ужастиками сыт по горло. И если уж я считаю, что Америка достойна казни, то ставить такое шоу надо на высшем уровне.
Я все обдумал и твердо верю: мой спектакль публика смотреть будет. Пусть не все успеют к началу первого действия, зрителей будет много. На всех, понятное дело, не угодишь: допускаю, что некоторые будут ругаться, а кто-то даже топать ногами от негодования. Тем не менее я уверен: зрители, даже самые возмущенные, не встанут с мест и не покинут зрительный зал. Досидят до самого конца, и никто не уйдет. Никто не уйдет обиженным. У меня нет, да и не предвидится возможности выпускать сериалы, но пьесу в трех-четырех актах я уж как-нибудь осилю. Не боги, да простит меня Аллах за эту шутку, горшки обжигают. Для тех, кому не терпится, вкратце перескажу сюжет.
Акт первый – удары по главным транспортным магистралям. Назовем его "общее беспокойство".
Во втором акте я выведу из строя нефтеперегонные заводы и водопровод, а там, где нет воды, нет и канализации. Можно назвать его "нарастающая тревога".
В третьем акте ударю по крупнейшим деловым и торговым центрам, расположенным в небоскребах. А затем – по линиям электропередач.
Название третьего акта – "всеобщая паника".
Конечно же, пьеса будет иметь и эпилог под названием "биржевой крах", но его я показывать не буду. Зато его все быстро почувствуют.
А мне нужно просто успеть показать свой спектакль за один единственный день. Большинство людей в театр привыкли ходить по вечерам, но мой спектакль будет утренним. По чисто техническим причинам. Заранее приношу зрителям извинения за причиненные этим неудобства.
Эх, хорошо бы потребовать от ведущих новостных агентств, которые будут вести прямую трансляцию, процент от дневной выручки… Ведь Аллах свидетель, не каждый день показывают такое зрелище. Ладно, я возьму свое позже: те же агентства еще будут драться за право первыми транслировать интервью режиссера.
Но я при всем своем цинизме и авантюрных склонностях человек скромный. Можно даже сказать – застенчивый. Легко краснею, порой даже заикаюсь от волнения. Выступать перед большой аудиторией не привык. Да и нужна ли мне открытая пресс-конференция? Пожалуй, лучше будет, если свое интервью я заранее запишу на видео. И через посредников, есть же в мире такая профессия, выставлю на аукцион.
А когда начнется трансляция, мы с Иваном засядем у телевизора и под пиво и легкую закуску с удовольствием послушаем мнение комментаторов.
Потом послушаем жалкий лепет оправданий всяческих экспертов.
На десерт пойдут пустые угрозы политиков. Мы все это посмотрим и послушаем, затем выпьем по рюмке за успех и ляжем спать.
На другой день кто-нибудь из моих знакомых отвезет Старику, специалисту по гражданской обороне, увесистый денежный подарок. Думаю, он порадуется. Не столько спектаклю, сколько тому, что его наука хоть кому-то пошла впрок. Выпьет своего любимого неразбавленного спирта и не без злорадства скажет: "Мудаков надо учить. Так им и надо!" И, Аллах свидетель, будет прав.
Никому не нужно объяснять, что постановка любой пьесы, будь то в театре или на телевидении, требует большой предварительной работы. И ни один режиссер даже при всем желании не может сделать ее в одиночку. Значит, и мне для постановки понадобится помощь. Требования к ассистентам достаточно простые: хорошая физическая подготовка, умение стрелять из пистолета, автомата и гранатомета, умение обращаться с дымовыми шашками и ручными гранатами. Умение работать с любой взрывчаткой. Энтузиазм, творческое мышление, способность к импровизации. Умение управлять автомобилем и мотоциклом. Готовность проливать чужую кровь в любых количествах. Вера в Аллаха. И, конечно же, готовность к самопожертвованию в безвыходных условиях.
Как вы думаете, найду я таких грамотных ассистентов в нужном количестве?.. Вот и мне кажется, что найду. Есть на белом свете несколько учебных заведений, где именно таких специалистов и готовят. По несколько десятков, а то и сотен ежегодно. Но нет в мире совершенства: сегодня у очень многих выпускников существуют проблемы с трудоустройством по специальности. Душа горит, руки просят работы, а ее нет. Так что я вполне смогу производить отбор на конкурсной основе. Впрочем, все зависит от бюджета постановки: если смогу достать побольше денег, с удовольствием трудоустрою всех.
Итак, начинаем подготовку к первому акту. Наша цель – дороги. Группа ассистентов берет рюкзаки со снаряжением, кладет сверху термосы с чаем, бутерброды для перекусов и отправляется "гулять" вдоль дорог. Заминировать нужно три-четыре километра. К городам приближаться не стоит. Часика за три-четыре ребята управятся. Закончат, пообедают где-нибудь, передохнут малость, а там – опять за работу. По вечерней прохладе – кто водопровод минировать, кто канализацию, кто опоры электропередач.
Водонапорные станции во всем мире охраняются. Но везде очень плохо. Охрана вечно торчит возле конторы: лабораторию сторожат, компьютеры разные и обслуживающий персонал. На территорию без крайней необходимости не ходит. И, по логике, правильно делают: на остальной территории нормальному человеку украсть все равно нечего. Огорожены насосные станции, как правило, хилым забором из проволочной сетки, которая легко режется обыкновенными кусачками. Так что все – просто: подходит группа из трех человек к забору, прогрызает дверь необходимого размера. Двое бегут заряды закладывать под крупные трубы, а третий следит, чтоб никто не помешал. Тут заряды нужны покрупнее – граммов по пятьсот, а то и семьсот. Ставить их нужно там, куда случайный взгляд никогда не падает. Но не так уж это и трудно.
Через три четверти часа, максимум через час, минирование закончено, запалы с часовыми механизмами взведены и исправно тикают. Ну, а на случай, если какому охраннику все-таки придет в голову по территории прогуляться, производится отвлекающий маневр: на видном месте ставится самая обыкновенная туристическая палатка. Внутри стоит пустая картонная коробка, на ней – бутылка минеральной воды, купленная в ближайшем магазине и письмо. В письме сказано коротко и ясно: "Требуем, чтобы во всех водопроводных трубах текла вода такого же качества!" Подпись – Гринпис. После этого и дырку в заборе маскировать не обязательно. Ну, обнаружат, ну вызовут полицию – ничего страшного. Все спишут на Гринпис. А ползать по территории, да еще и мины искать, никому и в голову не придет. Во всяком случае, в воскресенье.
Тем временем другая группа ассистентов не спеша занимается минированием опор электропередач для третьего акта. К подстанции, понятное дело, на пушечный выстрел никто не подходит: не ровен час охрана сдуру заинтересуется. Нужно просто гулять, желательно подальше от глаз людских и ставить заряды. Естественно, с часовым механизмом – куда ж без него? Все опоры подряд минировать не надо. Штук пять здесь, штук семь там, несколько штук еще где-нибудь. Этого вполне достаточно, чтобы в нужный момент подачу электричества отрезать. Еще сколько-то ассистентов по городу бегают. Минируют те же опоры электропередач, но уже в самом городе. И с таким расчетом, чтобы опоры падали на ближайшие дороги – очень помогает перекрывать движение.
В городе работать куда сложнее: любопытных глаз больно много. И все-таки решается эта проблема просто: подошел человек к столбу, ни от кого не прячась, прислонился, штаны расстегнул и постоял минутку. А потом отошел, застегивая на ходу ширинку. И кто его в чем заподозрит? Кто и что пойдет проверять? Вы бы лично пошли? Вот и я – нет.
В таких вот хлопотах все воскресенье считай и пролетело. К полуночи все помощники вернулись. Усталые и голодные. Теперь их покормить нужно и спать уложить. Вставать всем предстоит засветло. Так что всем – чистка оружия и общий отбой! Каждый человек имеет право на отдых.
В сущности, подготовка к спектаклю почти закончена. Завтра половина помощников встанет часа в четыре и рассядется по небольшим грузовичкам с открытым кузовом. В кузове, прикрытая полиэтиленовой пленкой, бултыхается тысяча литров машинного масла. Схема работы у них простая: ехал человек по автостраде, и вдруг заглох у него мотор. Ничего страшного. Выставил позади машины соответствующий знак, включил аварийную мигалку. Только буксировщика ждать не стал, уехал на попутной машине, в которой напарник сидит.
А через 15 минут сработает пара крохотных зарядов, боковой борт кузова откинется и тысяча литров масла растечется по дороге. И все. Остальное сделают законы физики. Образуется страшенная пробка. Магистраль будет перекрыта – и надолго.
Тем временем вторая половина группы разобрала оружие и начала выдвигаться на огневые рубежи. Одна проблема: на дорогах скоро будет масло разлито – не проехать. Так что пришлось стрелкам на рубежи выезжать одновременно с масловозами, а кое-кому и пораньше. Тем, чья цель – нефтеперегонные заводы и терминалы нефтепроводов в портах, выданы гранатометы, пистолеты и дымовые шашки. На всякий случай – по паре ручных гранат. Больше им ничего не понадобится. В нужное время ударят они из гранатометов по нефтепроводам, нефтяным танкам, газопроводам. К вашему сведению: граната из старенького российского РПГ-7 спокойно пробивает полметра танковой брони с расстояния до пятисот метров. Целиться ребятам будет легко: трубопровод никуда не убегает, да и нефтяной резервуар тоже стоит на месте. Сделать нужно по шесть, семь выстрелов, что при их квалификации не займет больше двух минут. И тут же уезжать подальше. С правилами движения можно будет особо не церемониться: когда начнется пожар на нефтеперегонном заводе, полиции будет уже не до нарушителей скоростного режима.
Вторая половина ассистентов моих давно в городе. Сидят по ресторанчикам, чай пьют, на часы поглядывают. Несколько человек на грузовичках отправились в деловой центр. В кузове у каждого по полтонны, а то и по тонне взрывчатки. Сверху все это заставлено и завалено чем-нибудь безобидным. Хоть букетами цветов. Останавливаются два таких грузовичка на улице, где справа и слева – сплошные небоскребы. Не рядом, понятное дело, а на дистанции метров триста один от другого. Может, конечно, случиться, что на нужном месте стоянка запрещена, так на это наплевать: стоять им очень недолго, да и не ассистентское это дело – штрафы платить. Выйдут оба водителя, возьмут по букетику из кузова и растворятся в толпе прохожих. Задача у них простая: за двадцать-тридцать минут, которые остались до взрыва, уйти от небоскребов на максимальное расстояние. Двадцать минут быстрым шагом – это примерно километра два, а то и все два с половиной. В грузовичках осталась тонна взрывчатки и запалы, которые сработают синхронно.
Наверное, многие не раз обращали внимание, что улица, заставленная небоскребами, при взгляде изнутри больше всего напоминает аквариум. С двух сторон – стеклянные стены, прорезанные узкими окошками перпендикулярных улиц, а торцевых стенок нет вовсе. Крышки у аквариума тоже нет. Когда сработают синхронные взрыватели, два взрыва станут торцами аквариума, а две образовавшихся взрывных волны ударят навстречу друг другу. И, встретившись на полпути, превратятся в цунами. Выход для цунами только один – вверх. Но до выхода в небо еще целая секунда. Представляете, что будет со стеклянными стенами? Сами-то небоскребы, конечно, устоят, а вот тем, кто сидит за этими стеклами, я очень не завидую. Повезет только тем, кто в этот день на работу опоздал или не вышел.
Те ассистенты, кто с автоматами по разным местам сидят, минут через 15 после этого взрыва врежут длинными очередями по окнам других небоскребов – чтобы их обитателям жизнь медом тоже не казалась.
Хорошая, скажу я вам, штука – автомат Калашникова: убойная дальность пули – километр. Никаких проблем с точностью стрельбы в нашем случае не предвидится: по такой цели не промажет и малый ребенок. И, как в голливудских фильмах, полетят вниз разбитые стекла, и начнется большой ажиотаж. Ассистенты мои по паре магазинов отстреляют, дымовые шашки, чтоб отход прикрыть, бросят и – шагом марш на следующую огневую позицию. По пути по чашке кофе для бодрости выпьют, и "все опять повторится сначала", как пелось в давно забытой советской песне. Вот вам и вся схема атаки. Так сказать, либретто пьесы и список, хотя и не поименный, ассистентов режиссера. Кушать подано, в смысле – пора начинать спектакль.
Вы спросите: а где же список актеров? Ответ прост: откройте телефонный справочник Нью-Йорка и читайте. Все, кто там перечислен – в моей труппе. Хотя, скажем прямо, не по своей воле. Ну, да ничего: актерами не рождаются, актерами становятся. А кто и как, не слишком важно.
Полагаю, что испугаться вы уже успели, но цельная картина у вас еще не складывается. Моя вина: не расписал подробно последовательность действий моих помощников. Не беда: сейчас мы это вместе исправим. Но прежде – небольшое лирическое отступление.
Вы не представляете себе, как я сейчас волнуюсь. Да и может ли быть иначе? Покажите мне режиссера, который не волнуется перед премьерой. А ведь у меня даже ни разу не было возможности провести генеральную репетицию. В глубине души я до сих пор – обыкновенный палестинский мальчишка, чье детство и юность прошли в окружении нищеты сектора Газы. Это, должен признаться, накладывает неизгладимый отпечаток. Как бы это вам подоходчивее объяснить? Трудно, но я все-таки попробую. Во всем мире дети гордятся своими отцами и старшими братьями. А попробуйте вырасти и повзрослеть в обстановке, где твой одноклассник с гордостью говорит: "Мой отец – достопочтенный угонщик автомобилей. Почти половина состоятельных граждан нашего города ездят на автомобилях моего отца!" Попробуйте расти в атмосфере, когда вся школа гордится подвигом старшего брата твоего соседа по парте. Человека, который взорвал себя в иерусалимском кафе и отправил к Аллаху десять израильских оккупантов. Я посмотрю, что из вас вырастет в такой атмосфере. Кто-нибудь из вас жил на улице имени брата вашего друга? Пожалуй, понять это ощущение способны только израильтяне, наши кровные враги: кое-кто из них тоже живет на улицах имени лично знакомых героев.
Признаю: я – самоучка. Я никогда не учился на литературном факультете. Я ни дня не проучился на факультете сценического искусства и не заканчивал никаких режиссерских курсов. Поэтому я понятия не имею, как нужно работать с актерами.
Вы, профессионалы своего дела, презрительно усмехаясь, назовете меня дилетантом. Можете посмеяться надо мной – я это как-нибудь переживу. И даже усмехнусь в ответ.
А ведь не грех бы вам кое-что вспомнить. И кое о чем немного поразмыслить. За что люди любят комедию? За то, что им, умным зрителям, показывают дураков. И зритель говорит себе: "А я – умный!" Это повышает самооценку. У дураков.
Трагедия – совсем другое дело. Трагедию зритель переживает. Страдание, пусть даже увиденное на сцене, очищает зрителю душу и заставляет задуматься. А думать люди в большинстве своем не любят. Отвыкли после подготовки к экзаменам по американской системе. Чего там думать: один вопрос – один правильный ответ, все остальное – мура. Поэтому в угоду зрителям из трагедии нынче делают сопливую любовную мелодраму.
А я вас заставлю пережить настоящую трагедию. Авось хоть чуточку поумнеете. И начнете, наконец, размышлять. Тем для размышления на свете много, но вам пока хватит и одной:
НОЕВ КОВЧЕГ ПОСТРОИЛИ ДИЛЕТАНТЫ. ПРОФЕССИОНАЛЫ ПОСТРОИЛИ "ТИТАНИК".
Теперь можем посмеяться вместе. От всей души. И экспертов по безопасности пригласим.
Акт первый: название – "ОБЩЕЕ БЕСПОКОЙСТВО". В 5 часов утра сработают мины, заложенные на дорогах. К половине шестого движение будет парализовано. Аварийные службы будут брошены на срочный ремонт. В шестичасовом выпуске новостей дикторы расскажут о террористическом акте на дорогах. В шесть с четвертью на автомагистрали будет вылито масло, и движение по автострадам окажется парализованным. В семичасовых новостях дикторы расскажут и об этом.
"НАРАСТАЮЩАЯ ТРЕВОГА" – то есть второй акт пьесы начнется в семь часов: сработают заряды на водопроводных станциях, и многомиллионный город останется без воды. В половине восьмого несколько групп из гранатометов нанесут серию ударов по нефтепроводам, газопроводам и нефтеперегонным заводам. Пожары, прямо скажем, будут чудовищные. В восьмичасовом выпуске новостей это покажут во всех подробностях. Вне всяких сомнений, несколько политиков успеют выступить и наврать гражданам, что "все под контролем, обстановка стабилизируется, беспокоиться не нужно", но в голосах дикторов впервые начнут прорываться панические нотки. Настроение у граждан будет так себе: кто в пробке застрял безо всяких надежд выбраться, кто умыться не может. На этом фоне сообщение о массовых пожарах никого не оставит равнодушным. Граждане интуитивно почувствуют: тут что-то не то.
В девять часов безо всякого антракта начнется третий акт – "ВСЕОБЩАЯ ПАНИКА". Для начала прогремит парный синхронный взрыв в деловом центре города. В небо взметнутся огненные столбы. Новостные агентства сломают сетку вещания и перейдут на репортажи с места событий в прямом эфире. Страна и весь мир, забросив все дела, приникнут к телевизорам и радио. Политики испуганно примолкнут или начнут мямлить что-то невнятное. В прямой эфир будут дозваниваться перепуганные граждане и требовать введения чрезвычайного положения. К этому времени практически все аварийные службы будут просто разрываться на части. В это же время мои помощники ударят по аэропорту. Один произведет два-три выстрела из гранатомета по пассажирским терминалам, где немедленно начнется паника. А другой с расстояния около километра начнет зажигательными пулями стрелять по самолетам на рулежных дорожках. Всей работы на десять минут, после чего аэропорт также будет парализован.
И наконец – в десять часов пятнадцать минут – апофеоз: рухнут опоры линий электропередачи, и город в мгновение ока останется без электричества. У всех перестанут работать холодильники, кондиционеры, погаснут экраны домашних телевизоров. Граждане немедленно бросятся к радиоприемникам и начнут перезваниваться, чтобы поделиться своим страхом. Поскольку проводные телефонные сети также выйдут из строя, перезваниваться можно будет только по сетям сотовой связи. Люди попытаются выбраться из охваченного паникой города, но масло с автомагистралей еще не убрано. На улицах и дорогах – многокилометровые пробки. Радио молчит, расползаются слухи. Но, как только радиостанции задействуют аварийные генераторы и возобновят трансляцию новостей, паника только усилится.
Что мне к этому добавить? Да и нужно ли? Моя миссия практически завершена. Мои братья по вере, мои помощники великолепно поработали и могут с чистой совестью разойтись на обед в маленькие ресторанчики, где газ в кухонную плиту поступает из автономных баллонов.
А мои невольные актеры – абоненты телефонной книги Нью-Йорка, играют, кто как может, третий акт. Я совершенно не собираюсь вмешиваться в этот процесс. Право актера на импровизацию в моих глазах священно.
Небольшой эпилог
Маккиавелли – надеюсь, эта историческая фигура в представлениях не нуждается – писал: "Удар должен быть смертельным. В противном случае лучше воздержаться от его нанесения". Он прав, а я никогда не считал зазорным учиться у умных людей.
Я рассказал о том, как моя пьеса будет происходить в Нью-Йорке. Напоминаю: в Америке довольно много мегаполисов. Удар вполне может быть нанесен по всем. Практически одновременно. Ассистентов у меня, хвала Аллаху, более чем достаточно. Да и в режиссерах-постановщиках, готовых заменить меня и продублировать мой спектакль в любом крупном городе, недостатка нет. Так уж сложилось, что даже коренные европейцы государство американское не больно-то любят. О мусульманах и говорить нечего.
Поверьте на слово, что разница во времени между восточным и западным побережьем не поможет что-либо предотвратить. Слишком неповоротлива государственная машина, а найти и разминировать все заряды за два часа не смогли бы даже те, кто их ставил.
Что я могу посоветовать? Меньше ходите по улицам-аквариумам, по возможности держитесь подальше от высотных зданий и нефтеперегонных заводов, а также от опор линий электропередач, молитесь Аллаху, чтобы лично вас не задело взрывом, загодя запаситесь водой и консервами. Или переезжайте жить в небольшие города.
Повторяю: моя миссия практически завершена. Шоу, которое, если верить великому Фредди Меркьюри, должно продолжаться, – продолжается. Во всех крупных городах нет воды и света. Транспортные магистрали парализованы. Паника набирает силу с каждым часом.
А представляете себе, что творится на бирже? Акции нефтеперерабатывающих компаний, акции авиакомпаний, акции железнодорожных компаний – перечислять можно долго – катятся вниз, как лавина. Как, по-вашему, что будет с акциями страховых компаний? Ведь все, что разбито и сгорело, было застраховано. Экономические прогнозы – не моя специальность, но полагаю, сотней миллиардов Америка не отделается.
Кому интересны подробности, дайте почитать эту главу, ну скажем, знакомым биржевым аналитикам и поинтересуйтесь их мнением. Рискну предсказать, что полученный ответ вас не порадует.