Самсон Мадиевский

    Полвека назад, 12 августа 1952 года в Москве были расстреляны 13 человек, осужденных по так называемому "делу Еврейского антифашистского комитета". Обвинение и приговор квалифицировали преступление этих людей как "измену родине".
    
    
    
    Когда, как и зачем был создан ЕАК
    
    
    После нападения Гитлера на СССР 22 июня 1941 г. в отношениях Советов с западными демократиями и мировым еврейством произошел крутой перелом. Новые союзники простили Сталину его флирт с Гитлером в 1939-1940 годах, Кремль же в своей внешней политике и пропаганде стал использовать квазидемократическую и филосемитскую риторику.
    В августе 1941 г. по инициативе деятелей советской еврейской культуры - разумеется, с разрешения властей - в Москве состоялся радиомитинг "представителей еврейского народа". Он транслировался на весь мир, но в первую очередь адресовался еврейской общественности США и Англии. Митинг призвал "братьев-евреев всего мира" сомкнуть ряды в борьбе против фашизма и развернуть повсеместно кампанию помощи Красной Армии.
    Эффект обращения превзошел все ожидания. Внушительные митинги солидарности прошли в США, Англии и подмандатной тогда Палестине. Московскую инициативу приветствовали ведущие деятели мирового сионизма, известные ранее своим негативным отношением к Советам. В странах Запада стали возникать еврейские организации для сбора средств в пользу России.
    Развивая успех, Кремль задался целью мобилизовать через них общественность Запада на оказание Советам максимальной помощи, повлиять в указанном смысле на руководящие круги западных стран.
    Инструментами такого влияния стали созданные по указанию ЦК ВКП(б) антифашистские комитеты - всеславянский, еврейский, женский, молодежный и пр., образованные при правительственном Совинформбюро. Курировал их деятельность руководитель Совинформбюро, заместитель министра иностранных дел СССР Соломон Лозовский. Но существенные решения он должен был согласовывать с секретарем ЦК и начальником Главного политического управления Красной Армии Щербаковым.
    ЕАК официально конституировался в апреле-мае 1942 года. Во главе его поставили знаменитого артиста, руководителя еврейского театра в Москве Соломона Михоэлса. В качестве "партийного глаза" к нему был приставлен ответсекретарь - журналист и редактор Шахно Эпштейн, давний агент Коминтерна и советских спецслужб. В состав ЕАК подобрали семь десятков человек с именами, хорошо звучавшими за границей, - известных писателей, ученых, деятелей искусства, военных, руководителей промышленности и пр. Кандидатуры досконально проверялись Совинформбюро, Управлением пропаганды и агитации ЦК и утверждались Щербаковым.
    
    
    
    Как ЕАК выполнял свои задачи
    
    
    Официальные задачи ЕАК формулировались так: "мобилизация еврейского населения за рубежом на борьбу против фашизма и пропаганда достижений СССР". В обоих направлениях комитет развил бурную, весьма эффективную деятельность. Было подготовлено и направлено за рубеж более 23 тысяч статей, 330 фотоочерков, свыше 3 тысяч фотографий, представивших западной общественности нацистские преступления против евреев, борьбу Красной Армии и советских партизан, вклад в нее евреев, достижения их в различных областях хозяйства, науки и культуры СССР. Продукция ЕАК распространялась через 8 крупных западных агентств и публиковалась 264 периодическими изданиями в 13 странах. Было проведено 944 радиопередачи на Англию и США.
    Совинформбюро получило от ЦК указание - не посылать статьи в коммунистические газеты, дабы не быть объявленными вторым изданием Коминтерна, а проникнуть в "большую" западную прессу. Применительно к ЕАК - в массовые мелкобуржуазные, сионистские, религиозные издания. Ш.Эпштейн наставлял авторов: "Заинтересовать их (читателей таких изданий. - С.М.) можно лишь показом достижений евреев в Советском Союзе и показом истребления фашистами евреев".
    Следует подчеркнуть - ни один текст, ни одна фотография не уходили за рубеж без ведома и санкции "компетентных инстанций" - Совинформбюро и Главлита (цензуры). Выступления на радиомитингах, обращения митингов, воззвания пленумов ЕАК предварительно просматривались Лозовским, затем начальником Агитпропа ЦК Александровым и, наконец, утверждались Щербаковым.
    Важной стороной деятельности ЕАК было стимулирование создания еврейских комитетов помощи СССР. В США было создано 2230(!) таких комитетов, работу их координировали Еврейский совет военной помощи России и Американский комитет еврейских писателей, артистов и ученых (АКЕПАУ). В Англии создали Еврейский фонд для Советской России и Ассоциацию еврейских организаций помощи СССР.
    Для Красной Армии, для эвакуированных, для жителей освобожденных районов СССР собирались деньги, одежда, обувь, продовольствие, медикаменты и пр. О стоимости собранного судить трудно - источники дают цифры от 20 до 100 миллионов долларов. Однако самым важным было воздействие еврейских организаций на общественное мнение США и Англии с целью увеличения военно-экономической помощи СССР.
    
    
    
    Поездка Михоэлса и Фефера на Запад
    
    
    Крупным шагом в этом направлении стала зарубежная поездка делегации ЕАК летом 1943 года. Делегатами были Михоэлс и заместитель редактора газеты "Эйникайт", считавшейся органом ЕАК, поэт Ицик Фефер (негласный агент НКВД).
    Делегация посетила 14 крупных городов США. Михоэлс и Фефер участвовали в сотнях митингов, собраний, совещаний, приемов, пресс-конференций, где присутствовало до полумиллиона человек. Затем делегаты направились в Мексику, Канаду и, наконец, в Англию. Совокупная аудитория (включая тех, кто слушал речи посланцев ЕАК непосредственно или по радио, читал их статьи, отчеты об их выступлениях, интервью с ними) составила до 10 миллионов человек.
    В ходе поездки были установлены связи с Еврейскими конгрессами США и Канады, Центральным союзом евреев Мексики, Советом депутатов британских евреев, рядом влиятельных религиозных и благотворительных обществ, ассоциаций деятелей культуры, многими землячествами евреев - выходцев из России, Украины, Бессарабии.
    Михоэлс и Фефер встретились с президентом Всемирной сионистской организации Хаимом Вейцманом, председателем Всемирного еврейского конгресса Нахумом Гольдманом, главой ложи "Бней Брит" ("Сыны Завета") Стивеном Вайзом, руководителями ортодоксальной и реформистской еврейских общин США Лукштейном и Сильвером, главным раввином Англии Герцем и др. Они вели переговоры с руководством Американского еврейского объединенного распределительного комитета ("Джойнт") и Американо-Биробиджанского комитета ("Амбиджан"). Никогда еще советские представители не вступали в контакт с еврейскими религиозными и сионистскими кругами, еврейскими организациями помощи на столь высоком уровне.
    Выполняя полученные инструкции, делегаты ЕАК вели беседы только с санкции и в присутствии советских дипломатов, через посольского переводчика. На самые важные встречи разрешение давал нарком иностранных дел СССР Молотов, согласовывая вопрос со Сталиным.
    Интерес к визиту проявляли все слои американской общественности. В президиумах собраний, проводившихся для встреч с делегацией, восседали рядом барон Ротшильд и руководители компартии США, главы соперничавших профобъединений АФТ и КПП, лидеры различных религиозных течений. Энтузиазм публики был неописуем. Михоэлс рассказывал: "Женщины срывали с себя драгоценности, срывали часы, отдавали деньги - все, которые были… Стояли целые очереди людей с какими-то потными тремя-пятью долларами, чтобы лично вручить их нам, с долларами, сэкономленными большим трудом".
    Однако "монолитного единства", "полного единодушия" в отношении к визиту не было. Ряд журналистов, литераторов, профсоюзных и иных общественных деятелей публично задавались вопросами: кто и для чего послал в США Михоэлса и Фефера, каковы задачи и функции ЕАК. В догадках на сей счет они довольно близко подходили к действительности. Критики предупреждали, что правды об СССР, если она невыгодна Кремлю, от советских посланцев не узнать.
    Впрочем, главные задачи, поставленные советским руководством - усилить просоветские настроения на Западе и побудить его к увеличению помощи России, - Михоэлс и Фефер выполнили.
    
    
    
    ЕАК и советские евреи
    
    
    Ввиду отсутствия в СССР иных еврейских организаций в комитет стали все чаще обращаться советские евреи. Освобожденные из гетто и концлагерей жаловались, что им не возвращают жилье и имущество, эвакуированные - что препятствуют в возвращении к родным очагам. Сообщалось, что присылаемая с Запада помощь до нуждающихся евреев почти не доходит. Обращалось внимание на резкое усиление антисемитизма (случаи оскорблений, даже избиений евреев на рынках, в магазинах, на улицах, в общественном транспорте, на рабочих местах) и отсутствие реакции со стороны местных властей. ЕАК призывали ставить эти вопросы перед партийными и правительственными органами, вести не только внешнюю, но и внутреннюю пропаганду и контрпропаганду. В письмах предлагалось ходатайствовать о восстановлении закрытых ранее еврейских культурных учреждений, обучении молодежи родному языку и т.д. и т.п.
    Напор снизу вызывал у членов ЕАК неоднозначную реакцию. Одни считали нужным включить в сферу деятельности комитета все основные проблемы жизни советского еврейства (поэт Перец Маркиш, литературовед Исаак Нусинов, писатель Илья Эренбург, главврач Боткинской больницы в Москве Борис Шимелиович). Другие (Эпштейн, Фефер, партийный журналист Давид Заславский) призывали не выходить за рамки поставленных властями задач.
    Михоэлс колебался, но на практике все больше времени уделял чтению писем и приему жалобщиков. "Советский еврей номер один" был в их глазах "мудрым ребе, защитником обиженных" (И.Эренбург). Однако он старался не "подставлять" ЕАК: посетителей принимал не в комитете, а в театре, ходатайства в различные инстанции подписывал не как глава ЕАК, а как "народный артист СССР", "депутат Моссовета" и пр.
    Впрочем, немалое число обращений шло и от имени комитета. Под напором снизу он спонтанно превращался в орган не существовавшей в СССР еврейской национально-культурной автономии.
    
    
    
    Крымский проект
    
    
    Проявлением этой тенденции стала реанимация так называемого крымского проекта - идеи создать в Крыму еврейскую советскую республику. Еще в 20-е годы она вынашивалась руководством еврейских секций ВКП(б). В северной, степной части Крыма было создано несколько еврейских национальных районов. Но в конечном счете Кремль, исходя из геополитических соображений, предпочел учредить еврейскую автономию в отдаленном и малонаселенном уголке Дальнего Востока - Биробиджане.
    Теперь руководители ЕАК решили вернуться к крымскому проекту. Они прозондировали позицию Молотова, сообщив ему об обещании "Джойнта" помочь в осуществлении плана. Молотов ответил: "Напишите на мое имя и на имя Сталина докладную записку". В феврале 1944 г. записка была подана. Из осторожности Михоэлс, Фефер и Эпштейн подписали ее не как руководители ЕАК, а как частные лица. Молотов направил письмо для ознакомления ряду членов Политбюро. Вскоре, однако, один из подписантов сообщил Лозовскому, который редактировал письмо, что сверху получен отрицательный ответ.
    Через несколько лет, в 1948-1952 годах, Михоэлса (посмертно) и Фефера обвинили в том, что, находясь в США, они "вступили в преступный сговор с тамошними еврейскими националистами"; вернувшись в СССР, "информировали об этом сговоре Лозовского и других сообщников"; наконец, вместе с Эпштейном и Шимелиовичем, с ведома и согласия ряда членов ЕАК и работников Совинформбюро, составили названное письмо, "добиваясь получения территории Крыма для создания еврейской республики, которую американцы рассчитывали использовать в качестве плацдарма против СССР".
    Трактовка этого трагического эпизода в литературе неоднозначна. Одни квалифицируют "крымское письмо" как акт отчаяния, порожденного Холокостом и нарастанием антисемитизма в СССР, другие - как проявление национального эгоизма. Одни считают его плодом самодеятельности руководителей ЕАК, другие - результатом коварной провокации Сталина, подбросившего им эту идею, или исходившим от него же средством зондажа позиций Запада. Одни расценивают проект еврейской республики в Крыму как вполне осуществимый, другие - как утопию и авантюру, чреватую для евреев пагубными последствиями.
    По мнению Геннадия Костырченко, автора наиболее серьезных работ по данной проблематике, события развивались так. Под воздействием ужасов войны, в обстановке спонтанной "микродемократизации" руководители ЕАК предложили не вполне продуманный проект. Власть же потом воспользовалась этим, извратив цели авторов письма и раздув ошибку в преступление.
    Не учли еаковцы двух факторов. Во-первых, попытка реализации крымского проекта вызвала бы массовое недовольство в стране. Во-вторых, Сталину не улыбалась перспектива иметь в Крыму "Палестину", на которую американцы, вложив туда деньги, пытались бы оказывать влияние.
    После триумфального успеха своей миссии на Западе Михоэлс и Фефер, по-видимому, впали в эйфорию. Им и другим членам ЕАК стало казаться, что, подобно лидерам американского еврейства, они могут оказывать влияние на правительственные круги в интересах советских евреев. Но в условиях тоталитарной системы это было исключено.
    
    
    
    Затухание связей ЕАК с Западом
    
    
    Отрезвляющим сигналом стало и распределение поступавшей от "Джойнта" и других еврейских организаций помощи. По условиям Москвы, помощь предоставлялась без разделения получателей по национальному признаку, только через советский Красный Крест и без допуска представителей упомянутых организаций в Советский Союз. Советская сторона, однако, обещала, что помощь будет направляться в местности со сравнительно многочисленным еврейским населением.
    Вскоре по возвращении из США руководителям ЕАК пришлось убедиться, что до евреев помощь почти не доходит. Обращения по этому вопросу в различные инстанции, вплоть до правительства и ЦК ВКП(б), ничего не дали. Просьба допустить представителей еврейской общественности к участию в распределении была отвергнута.
    В августе 1945 г. руководители ЕАК сообщили Маленкову: многие еврейские общества, советы, братства, землячества в США, Англии, других странах Запада готовы оказывать СССР помощь, в частности в восстановлении разрушенных войной местностей. Однако они просят закрепить за ними определенные города, районы, села и пр., на которые направят свои усилия и с которыми будут поддерживать непосредственную связь. Маленков передал письмо Александрову, а тот ответил: "Предложение тт. Михоэлса и Фефера неприемлемо, ибо идет по линии приспособления советских порядков к нравам и обычаям капиталистических стран. Его осуществление дает возможность зарубежным филантропическим организациям использовать благотворительность как средство пропаганды буржуазной идеологии в нашей стране".
    Видя, что помощь на таких условиях не соответствует целям и возможностям "Джойнта", с трудом справлявшегося со множеством программ, руководство комитета с 1947 года прекратило ее. То же сделали и другие еврейские организации. А с "Амбиджаном" советская сторона порвала сама, после того как госбезопасность в 1948 году обвинила его в "связи с сионистами".
    С окончанием второй мировой войны, постепенным вползанием мира в войну "холодную" связи ЕАК с зарубежными еврейскими организациями вообще сходят на нет. Это относится прежде всего к самой крупной и представительной среди них - Всемирному еврейскому конгрессу (ВЕК). ЦК ВКП(б) не разрешил ЕАК принять участие ни в одном из мероприятий ВЕК в 1944-1948 годах.
    Еаковцы все более склонялись к идее, выдвинутой в 1946 году главой АКЕПАУ Бенционом Гольдбергом - организовать сепаратное просоветское международное еврейское движение. В начале 1947 года Михоэлс и Фефер обратились в ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР за разрешением принять участие в оргкомитете по созыву Всемирной конференции еврейских антифашистских организаций и комитетов дружбы с СССР. Однако согласия не получили, вследствие чего отпала и затея с конференцией.
    Осенью 1947 года Михоэлс от имени президиума ЕАК направил секретарю ЦК ВКП(б) Жданову новую записку с предложением использовать ЕАК "для более широкой и более активной работы по мобилизации еврейских прогрессивных демократических сил всех стран для наступательной борьбы с реакцией". В документе повторялось предложение о создании международной ассоциации просоветских еврейских общественных организаций, предлагалось, далее, усилить с ними "живую связь" путем обмена визитами, созвать в Москве 4-й митинг "представителей еврейского народа" с целью "мобилизации сил для борьбы против… врагов СССР во всем мире", наконец, издавать от имени ЕАК ежемесячный контрпропагандистский журнал. Не получив ответа, Михоэлс и Фефер пожаловались Молотову на отсутствие указаний от ЦК и правительства. Но и это не подействовало.
    В 1946-1948 годах отдел внешней политики ЦК отклонил все предложения ЕАК о посылке делегаций на всемирные и национальные еврейские конгрессы, в том числе просоветские, не позволил еаковцам посетить ни одну из зарубежных стран. Предлоги были различными, причина же отказов состояла в стремлении изолировать советских евреев от соплеменников за рубежом, прежде всего на Западе. По мере нарастания напряженности в отношениях с Западом, перерастания ее в "холодную войну", углубления раскола мира на "социалистический лагерь" и "свободный мир", герметизации разделяющего их "железного занавеса" указанная линия проводилась Кремлем все более жестко. Тем более что лояльность советских евреев все чаще ставилась под сомнение.
    
    
    
    Власть недовольна
    
    
    Еаковцы ощущали приближение грозы. С декабря 1945 по ноябрь 1946 года их проверяли три цэковских комиссии. Первая (Комитета партийного контроля при ЦК) осудила "намерения работников Комитета превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам". Последняя (отдела внешней политики ЦК) повторила: Комитет "явочным порядком присваивает себе несвойственные ему функции главного уполномоченного по делам еврейского населения и посредника между этим населением и партийно-советскими органами, а также роль политического и культурного руководителя еврейских масс…"
    Порочной признали и методику еаковской пропаганды. В ней обнаружили "излишнее выпячивание роли и активности евреев в Отечественной войне и социалистическом строительстве". ЕАК, по мнению комиссий, показывал жизнь советских евреев "оторванно от жизни других народов СССР и раздувая роль еврейского населения и в особенности еврейских интеллигентов…"
    Стремление проникнуть в еврейскую печать всех направлений было оценено как "политическая близорукость", "утрата элементарной политической бдительности". ЕАК, негодовали цэкисты, "превратился в бесплатного корреспондента буржуазной еврейской прессы и приспосабливает ко вкусам и требованиям этой прессы как тематику, так и содержание своих материалов".
    Этим же страдают сношения его с зарубежными еврейскими организациями. В них "постоянно выпячиваются якобы общие вопросы, касающиеся еврейского населения всего мира": вопросы "общей культуры… Палестины… положения евреев в отдельных странах и т.п." В результате, осудительно констатировали ревизоры, "зарубежные еврейские организации и их представители стали рассматривать ЕАК… как "свой", еврейский комитет…"
    Главные выводы звучали тяжкими политическими обвинениями: "Руководство ЕАК оказалось в плену буржуазной сионистской идеологии, характерной для большинства зарубежных евреев… Работники ЕАК не только включились в общий оркестр сионистов всего мира, но и оказались в фарватере политики американских Барухов… Связи ЕАК с зарубежными еврейскими организациями не ослабляют сионистские узконационалистические тенденции, а, наоборот, в некоторой мере способствуют таким тенденциям…"
    Подоплекой инвектив была изменившаяся ситуация в мире. Во время войны национальные чувства евреев, их солидарность использовались Кремлем в интересах СССР. В послевоенных условиях, в обстановке нараставшей конфронтации с Западом, те же чувства представлялись ему опасными.
    
    
    
    Под дамокловым мечом
    
    
    В конце 1945 года Комитет партийного контроля предложил либо реформировать ЕАК, четко определив круг его деятельности, либо распустить в связи с исчерпанием задач, возложенных на него в годы войны. Три года советское руководство колебалось между этими альтернативами.
    В августе 1946 года ЕАК был передан из Совинформбюро в ведение отдела внешней политики ЦК. В комитет направили очередную комиссию, архив его вывезли для проверки на Лубянку. В ноябре отдел внешней политики доложил Политбюро и Секретариату ЦК, что считает дальнейшее существование ЕАК "нецелесообразным и политически вредным". В январе 1947 года с этим согласился и Агитпроп. Шеф последнего Александров подготовил проект постановления ЕАК о самороспуске, который должны были подписать Михоэлс и другие члены президиума. Однако в начале февраля архив вернули, Суслов сказал Феферу по телефону: работайте как раньше, изменений пока не будет.
    Передышка, увы, оказалась недолгой. Уже в июле отдел внешней политики и Агитпроп предложили радикально преобразовать ЕАК, заново определив его задачи (пропаганда и контрпропаганда на зарубеж и сбор "полезной для советского государства научно-технической и политической информации") и "укрепив" руководство. В марте 1948 года Управление кадров ЦК представило Суслову свои соображения. Новых членов комитета, в том числе и преемника Михоэлса, предлагалось назначить из видных деятелей еврейского происхождения, в значительной мере ассимилированных, не работающих в еврейской культуре (видимо, в надежде покончить с "националистическим уклоном").
    Однако тогда же министр госбезопасности СССР Абакумов направил в правительство и ЦК записку, где в отличие от предшествующих документов содержалось прямое обвинение руководителей ЕАК в националистической деятельности и связи с американскими спецслужбами. Сталин не реагировал на нее на протяжении восьми месяцев - возможно, рассчитывая как-то использовать комитет в большой игре, которую вел тогда на Ближнем Востоке.
    Известно, что Советский Союз, стремясь вытеснить Англию из Палестины, ослабить ее позиции в этом регионе и создать возможность своего проникновения туда, поддержал создание Государства Израиль. Когда армии соседних арабских государств напали на него, Сталин через советских сателлитов в Восточной Европе поставил молодому еврейскому государству необходимое для обороны оружие. Однако "медовый месяц" советско-израильских отношений оказался недолгим: выявилась иллюзорность надежд превратить Израиль в советский форпост на Ближнем Востоке.
    Зато внутри страны флирт с сионизмом возымел неприятное для властей последствие - подъем национального самосознания советских евреев. Те с восторгом встретили создание нового государства. В ЕАК шли письма, индивидуальные и коллективные, с предложениями начать сбор средств на закупку вооружения для Израиля, направить на помощь ему советских добровольцев-евреев. Многие просили помочь им выехать в Израиль.
    Еаковцы оказались в сложном положении. С одной стороны, им нужно было организовывать общественное одобрение советской поддержки Израиля, с другой, что было гораздо труднее, всячески сдерживать энтузиазм евреев. Письма с предложениями оказать Израилю военную помощь, заявления добровольцев ответсекретарь ЕАК Фефер и его заместитель Хейфец (кадровый работник "органов") передавали в ЦК и МГБ, что имело для авторов тяжкие последствия - их выгоняли с работы, исключали из учебных заведений, нередко арестовывали. "Несознательным гражданам"-евреям ЕАК разъяснял, что "наша родина - Советский Союз".
    Положение комитета крайне ухудшили спонтанные манифестации московских евреев в связи с появлением в столице посла Государства Израиль в СССР Голды Меерсон (Меир), собиравшие по 10-20 тысяч человек. Москва не видела подобного со времени последних открытых выступлений оппозиции в 1927 году. По воспоминаниям дочери Фефера, после демонстрации у московской синагоги тот обреченно сказал: "Они (власти) нам этого не простят".
    
    
    
    Разгон ЕАК. Убийство Михоэлса. Уничтожение еврейской культуры
    
    
    20 ноября 1948 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило решение, поручающее МГБ "немедля распустить Еврейский антифашистский комитет, так как, как показывают факты, этот Комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки". Ряд членов комитета и работников Совинформбюро был уже арестован. В конце 1948-го - начале 1949 года та же участь постигла наиболее активных членов президиума ЕАК, Лозовского и ряд его помощников.
    Михоэлса среди арестованных не было - он был убит еще в январе 1948 г. Всемирная известность, широкие связи за рубежом, осведомленность о секретных зондажных подходах Кремля к лидерам сионизма - все это сделало его неудобным и даже опасным. Последней каплей стало намерение председателя ЕАК познакомиться с дочерью Сталина и ее тогдашним мужем-евреем - по-видимому, в надежде лоббировать интересы советских евреев. Впрочем, к середине 1947 года брак Светланы Сталиной и Григория Морозова был расторгнут. Но в декабре того же года в американской печати появились материалы о личной жизни Сталина, что вызвало у диктатора приступ ярости. Источником сведений он счел родственников своей второй жены Надежды Аллилуевой, покончившей с собой в 1932 году. Последовал приказ: арестовать их, выявив и канал передачи информации в США. На эту роль гэбисты наметили ЕАК. Они выбили у знакомого Михоэлса и Аллилуевых следующее "признание": "Михоэлс дал мне задание сблизиться с Аллилуевой, добиться личного знакомства с Григорием Морозовым. "Надо подмечать все мелочи, - говорил Михоэлс… На основе Вашей информации мы сможем выработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами". Получив протокол допроса, Сталин отдал МГБ приказ немедленно ликвидировать Михоэлса. Убийство представили как автокатастрофу, убитому устроили пышные государственные похороны, а убийц тайно наградили боевыми орденами.
    Вслед за роспуском ЕАК были ликвидированы сохранявшиеся еще очаги еврейской культуры: распущены объединения еврейских писателей, закрыты еврейские издания, школы, театры, музеи. Из магазинов и библиотек изъяли литературу на идиш, уничтожили даже пишущие машинки и наборные станки с еврейским шрифтом. По сфабрикованным обвинениям арестовали цвет еврейской творческой интеллигенции - 430 писателей, артистов, художников, музыкантов. Лишь немногие вернулись потом из тюрем и лагерей.
    Пик борьбы с "еврейским буржуазным национализмом" - начало 1949 года - синхронизировали с кампанией травли евреев, работавших в русской, украинской и других культурах народов СССР, - так называемой "борьбой с космополитизмом". Людей, принадлежавших к первой группе, уничтожали как носителей национальных традиций, языка и культуры, ко второй (ассимилированной, отошедшей от еврейства) - травили как "безродных". Государственный антисемитизм, зародившийся в СССР в конце 30-х годов, в эпоху "большого террора", утверждения сталинского единовластия, в конце 40-х и начале 50-х годов достиг апогея. Произошло это в силу ряда причин - дальнейшей шовинизации национальной политики, обострения противостояния Западу, оценки Сталиным сионизма как "ударной силы империализма США", а советских евреев как его потенциальной "пятой колонны".
    
    
    
    "Дело ЕАК": следствие
    
    
    Непосредственно по "делу ЕАК" было арестовано свыше 30 человек. Следствие шло более трех лет - с января 1949 до марта 1952 года - беспрецедентно долго для тогдашнего МГБ. Частично это объяснялось сопротивлением подследственных, частично - отвлечением внимания на другие дела, стряпавшиеся в то же время. Наконец, сыграли свою роль и пертурбации в самом МГБ.
    Летом 1951 года был смещен со своего поста, а затем арестован Абакумов. Верного сталинского пса обвинили в том, что он возглавил "сионистский заговор" в собственном ведомстве и стремился к захвату власти в стране. Такой поворот стал результатом сложной интриги в высших эшелонах власти СССР. Вслед за Абакумовым в Лефортовской тюрьме оказались и руководители следственной части по особо важным делам. Следствие по "делу ЕАК" перешло в ведение нового начальника Рюмина, такого же антисемита и садиста, как прежний его руководитель Комаров.
    Часть арестованных по "делу ЕАК" к тому времени была осуждена так называемым особым совещанием при министре государственной безопасности (внесудебная уголовная инстанция, рассматривавшая дела в отсутствие обвиняемых, подчас - по 200 за одно заседание). Для других начался новый конвейер допросов. Сталин сформулировал и передал Рюмину через министра госбезопасности Игнатьева перечень вопросов, подлежащих "выяснению".
    Трудно представить себе ад, в котором пребывали на протяжении трех долгих лет подследственные. Многодневные изнуряющие допросы, длительное лишение сна, многочасовые "стойки", кончавшиеся потерей сознания, карцеры без отопления, света, еды и коек - и непрерывные угрозы, глумления, издевательства. В тех случаях, когда все это не действовало, в ход шли жестокие побои.
    Использовались личная неприязнь, прошлые конфликты и стычки, чтобы заставить арестованных оговорить друг друга. Самооговоры проистекали подчас из психологической безоружности перед "родной" властью, из общей с палачами идеологии, отрицавшей "абстрактную", "внеклассовую" истину, из комплекса вины, порожденного мифом "зря у нас не сажают".
    "Признательные" показания подписывали в состоянии отчаяния, подчас - просто невменяемости. Подписывали, чтобы дожить до суда, где можно будет сказать правду.
    Психологическим шоком для обвиняемых стало столкновение со звериным антисемитизмом следователей. Лозовский рассказывал: "Полковник Комаров мне все время твердил, что евреи - подлый и грязный народ, что все евреи негодная сволочь, что все оппозиции в партии состояли из евреев, что все евреи по всему Советскому Союзу "шипят" против Советской власти, что евреи хотят истребить всех русских… Что это за язык? - потрясенно вопрошал суд недавний член ЦК, член партии с 1901 года. - Это язык советского человека, советского чиновника?" Увы, ментальность власти была уже именно такой. Как признал впоследствии Рюмин, с 1947 года в работе МГБ "начала отчетливо проявляться… тенденция рассматривать лиц еврейской национальности врагами Советского государства". Тенденция шла от самого Сталина.
    
    
    
    Суд и приговор
    
    
    В марте 1952 года следствие по "делу ЕАК" завершилось. 15 человек - Лозовский, Фефер, Шимелиович, известные писатели и поэты Бергельсон, Маркиш, Квитко, Гофштейн, преемник Михоэлса на посту руководителя ГОСЕТа Зускин, академик Лина Штерн, бывший замминистра госконтроля Брегман, бывший завотделом Совинформбюро Юзефович, журналист-переводчик Тальми, редакторы Ватенберг и Теумин, переводчица Ватенберг-Островская - были преданы суду по обвинению в антигосударственной деятельности - шпионаже и пропаганде буржуазного национализма.
    Министр госбезопасности Игнатьев направил обвинительное заключение Сталину с предложением осудить всех, кроме Штерн, на смертную казнь. Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило (такой порядок вынесения приговоров по особо важным политическим делам был установлен в 1934 году, после убийства Кирова, которое Сталин использовал как предлог для начала массовых репрессий).
    Дело направили на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР. Суд предстоял закрытый, без участия представителей обвинения и защиты.
    На предварительном следствии все обвиняемые, кроме Шимелиовича, признали себя виновными. Однако на первом же заседании суда картина резко изменилась: о своей невиновности заявили также Лозовский, Маркиш, Брегман, 9 человек признали вину лишь частично. В ходе дальнейшего разбирательства все обвиняемые отказались от вымученных признаний, рассказав, как велось следствие. Последним сделал это Фефер, выступавший до того как главный свидетель обвинения. Попросив удалить из зала сопроцессников, он признал, что является агентом "органов" и выполнял их задание, подкрепленное угрозой "иначе будем бить".
    Топорно сработанное, шитое белыми нитками, "дело ЕАК" затрещало по швам. Председатель Военной коллегии генерал Чепцов прервал процесс и поставил вопрос о возвращении дела на доследование (беспрецедентный случай в практике Военной коллегии). Он обращался последовательно к генеральному прокурору СССР, председателю Верховного суда СССР, заместителю председателя Комиссии партийного контроля при ЦК, председателю президиума Верховного Совета СССР, заведующему административным отделом ЦК, наконец, одному из секретарей ЦК. Все отказались вмешиваться, ответив одинаково - решить такой вопрос может только Маленков.
    Второй человек в партии принял Чепцова вместе с Игнатьевым и Рюминым. Выслушав их взаимные претензии, он бросил Чепцову: "Что же, вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками? Ведь приговор по этому делу апробирован народом (?! - С.М.), этим делом политбюро ЦК занималось три раза. Выполняйте решение политбюро!" Впоследствии Маленков заявил: "Все, что он (Чепцов) сказал, я не посмел не доложить Сталину".
    Дисциплинированные солдаты партии, Чепцов и двое других судей выполнили приказ - 19 июля 1952 года они вынесли 13 подсудимым смертные приговоры. Штерн получила пять лет ссылки (крупный ученый, полагал Сталин, еще может пригодиться). Брегман, чье дело из-за болезни было отложено, вскоре умер в тюрьме.
    Постановлением от 7 августа политбюро отклонило просьбу осужденных о помиловании. 12 августа приговоры были приведены в исполнение. Тела расстрелянных сожгли в крематории Донского монастыря в Москве, а прах свалили в общую яму.
    
    
    
    * * *
    
    
    После смерти Сталина новое руководство СССР распорядилось расследовать "дело ЕАК". Летом 1953 года оно имело неопровержимые доказательства, что все подсудимые невиновны. Но решение об их реабилитации было принято лишь в конце 1955 года, и 33 года оставалось секретным. Лишь в конце 1988 года о реабилитации было объявлено публично. И лишь в 1992 году, после краха коммунизма в СССР, стала известна правда об убийстве Михоэлса.
    
    
    

---

    
    
    Dr. habil. Samson Madievski
    Schurzelter Str. 551
    52074 Aachen
    Germany
    tel.: +49 241 876 182
     E-mail: madievski.averbuh@01019freenet.de
    
    Самсон Мадиевский, 1931 г.р., закончил историческое отделение Кишиневского университета в 1953 г. Кандидатскую диссертацию защитил в 1969 г., докторскую в 1982 г. С 1959 по 1996 гг. - научный сотрудник Института истории АН Молдовы. Автор и соавтор 8 монографий, более 60 статей по истории Молдовы, Румынии, истории исторической науки, методологии исторического познания. С 1996 г. живет в Германии (Аахен). Занимается различными проблемами истории евреев в Российской империи, Советском Союзе, Германии. Публикуется в Германии, Франции, Aнглии, Бельгии, США, Израиле, России, других странах СНГ, Польше, Венгрии, Румынии.